Но помимо физических превосходств была у зерателей и другая сила – та самая, которая раньше была проклятьем. Но теперь это стало оружием. И Ридамил теперь мог смотреть на эту силу не как её раб, но как господин, как тот, кто будет направлять её для всеобщего блага. И постепенно он постигал её, постигал и усовершенствовал. Теперь, когда это не было потребностью, пожирание души обратилось в нечто, на подобии магии – он мог по желанию своей воли вынуть душу из живого существа и поглотить её. В таком случае он испытает огромный прилив физических сил. Станет ещё более сильным, ещё более быстрым, ещё более ловким, ещё более смертоносным. Это было очень эффективное оружие. Оно убивало врага и усиливало самого себя.

По мере того, как Ридамил сам стремился к совершенству в своей саткарской сущности, он наставлял свою дочь, но наставлял не этому, потому что считал, что пока что ещё рано познавать такую мощь несформированному разуму. Но он обучал её тому, чему она сама хотела научиться. А выбрала девушка мастерство владения копьём и верховую езду. Ридамил не скупился на время, чтобы наставлять своё возлюбленное дитя. И она впитывала все эти знания, становясь с каждым разом всё совершеннее и совершеннее.

Но каждой светлой и прекрасной идиллии когда-нибудь приходит конец. В этот мир пришли чародеи. И не какие-то обычные магистры известных сфер магии, а иные, как будто бы не просто из другого мира, а прямиком из другого миропорядка. Чем-то они, кстати, напоминали детей Арзуга, о которых писал Димис в рассказе «Флаксизо». Сходств очень много, но и различия были. Если приспешников мятежного первейшего ещё можно назвать чародеями, то эти были кем-то иными. Даже их магия была необычна. Они пришли именно за Ридамилом. Они сеяли невиданные разрушения. От их магии не было укрытия. Они взмахом руки как будто бы разливали лазурную краску, а из неё доставали то, что и словами-то не передать. Люди подпадали под их власть и становились марионетками, которые тоже обретали способность использовать их магию. Они пришли сразу к столице, по всей видимости, ощущая присутствие того, за кем они прибыли. А, когда семья Ридамила встала на оборону своего города и на защиту своих друзей, то перед ним появился никто иной, а именно Сампеон. Насколько ужасно он выглядел в те дни, когда они были вместе, но сейчас просто словами не передать, каким же мерзким и ужасным от сделался. Его магия сочилась ото всюду: из глаз, ноздрей, ушей и рта. Она капала с его подбородка, как будто бы он её пил, словно воду. Она выходила из его рта в виде дыхания. Она просвечивала сквозь его веки. Клыки, при помощи которых он питался жертвами, стали настолько длинными, что протыкали его собственную челюсть. А его ссутуленная стойка показывала, что он стал даже ещё ужаснее Аргерона.

– Вот и ты, брат мой, - он не говорил, а шипел, - Именно за тобой я пришёл.

– Я больше не чудовище, Сампеон. И с тобой у меня нет ничего общего.

– Ошибаешься, брат мой. В тебе и во мне одна кровь – кровь Волеугнетателя. В тебе и во мне одно стремление – угнетать и порабощать.

– Ты слеп, потому что говоришь того, чего нет. Я избавился от наследия проклятых. А ты, кажется, погряз в чём-то ещё более мерзком.

– Это ты слеп, брат мой. Потому что я говорю не про настоящее, а про будущее. Да, ты вернёшься. А если не сделаешь этого добровольно, я верну тебя сам. Живым или мёртвым.

Конечно же, Ридамил не согласился с Сампеоном, а потому меж ними разгорелось жестокое сражение. Враги стали уничтожать невинных. В том числе и тех, кто принадлежал к семье Ридамила. Увидев это, благородный зератель, используя силу своей саткарской сущности, покинул город, чтобы увести всех врагов за собой, ведь не хотел, чтобы людям или его семье был причинён ущерб. И хоть лазурники уже начали бесчинствовать, но его исчезновение отвлекло их от мирных жителей, и таким образом все они были спасены. От остальных отец скрыл способности саткара, а потому они не развили в себе эту сущность и не поспели за ним. Сражение с лазурными чародеями состоялось на небольшом поле, далеко от столицы.

Пока зератели бежали на подмогу, битва уже почти завершилась. Что там произошло, не известно. Сумел ли Сампеон победить Ридамила и завладеть его силой, непонятно. Однако на том бранном поле образовалось самое настоящее кладбище. Тела множества чародеев и марионеток, которых они сотворили из людей, валялись повсюду. Тераника с замиранием сердца оглядывала это поле, чтобы не упустить тело своего отца. И она его увидела. Подбежав и припав к нему, она не ощущал никаких признаков жизни в нём. Ридамил погиб. Тераника весь вечер и всю ночь скорбела о потере. Умер великий наставник, первейший зератель и просто возлюбленный отец. И всем было горько смотреть на это.

Когда девушка отошла от потрясения, все поинтересовались у неё, как бы она хотела похоронить его. Она ответила:

– Нужно не так, как этого хочу я, а как бы этого хотел он. А он наверняка пожелал бы, чтобы его гробница была на том самом месте, где случился последний его вздох.

И было принято решение образовать могилу великого Ридамила на том самом месте, где и состоялось то самое сражение. Была выкопана глубокая пещера. Диагонально вниз вела длинная лестница, которая оканчивалась небольшим круглым помещением. Справа был сделан каменный выступ, на котором лежало тело вечно молодого зерателя. В последний раз попрощавшись со своим отцом, Тераника покинула захоронение, после чего туда привалили камень. Её лицо теперь всегда было печальным.

Но от Ридамила всё-таки осталось одно напоминание – какое-то странное копьё с наконечником изо льда. Члены семьи вручили дочери подарок отца. Она же не удивилась этому, ведь он был странным в хорошем смысле этого слова. И получить такой посмертный подарок – это вполне в его духе. Девушка, конечно же, приняла его и продолжила свои тренировки с этим копьём. Но однажды ночью, когда она, по своему обычаю сидела на крыше одного из домов и любовалась спящим городом, ей почудилось, будто бы копьё позвало её по имени. И голос принадлежал никому иному, а именно ему, Ридамилу. И подумала тогда девушка, что часть души её наставника была вложена в это оружие, так что, если Сампеон всё-таки и выкрал душу Ридамила, то не целиком. А то и вовсе не выкрал, потому что она сейчас целиком в её копье. А если это даже и так, то артефакт прочно хранит его душу в себе, так что извлечь её просто-напросто невозможно. Вот на такую жертву пошёл отец, чтобы спасти свою дочь.