Неуклюжий домашний эльф появлялся три раза в день, принося с собой перекусить, при этом он сверлил меня своими жуткими, немигающими глазами, совершенно неуместными на его улыбающемся лице, когда я ел. Каждый раз, закончив трапезу, я задумывался, куда бы пойти дальше: обратно к озеру, к квиддичному полю или, сделав приличный крюк, — в Запретный лес.

Я настолько задумался, что даже не заметил, как очутился под вязом. Я опустился на землю, прижался спиной к стволу дерева и подтянул колени к груди, обхватив их руками. Подняв голову, я посмотрел на замок, рассеянно рисуя на земле веточкой круги. Небольшая роща скрывала первый этаж. Астрономическая башня, усеянная зубцами, которые были расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, возвышалась над замком, как король на троне. Зубчатые ограждения так же венчали башни, и вход в замок.

Глядя на это монументальное сооружение, я сомневался, что Хогвартс изначально был школой, построенной Основателями. Возможно, они открыли школу позже, или кто-то пожертвовал замок для основания школы; но в глубине души я верил, что Хогвартс больше походил на Виндзорский замок, построенный для надзора над окружающей территорией. Я не могу приписать то же стратегическое значение Хогвартсу, но волшебство чувствовалось здесь сильнее.

Возможно, это было стратегическое значение Хогвартса.

Но представляет ли школа до сих пор ценность для меня, независимо от его предназначения?

Или магия? Вздохнув, я начал прикидывать плюсы и минусы, продолжая рисовать круги на земле. Я старался размышлять логически, отринув лишние эмоции.

Когда последние лучи солнечного света, отразились на водной глади озера, я вернулся обратно в замок через секретный проход. Он привел меня к еще одному проходу, а тот, в свою очередь, еще к одному, и так далее, пока, в конце концов, я не оказался перед апартаментами Моуди. Я поднял руку, чтобы постучать, но дверь открылась раньше, заставив мою руку повиснуть в воздухе.

— Сядь, — велел мне Моуди. Я занял свое привычное место за столом, покрытым корреспонденцией и блокнотами в твердых переплетах; правда, на этот раз, их было поменьше, чем обычно.

Среди всей этой неразберихи открыто бросались в глаза его авторучка и всевозможные книги от трансфигурации до продвинутой алгебры. Поднос с четырьмя накрытыми тарелками, чай, и запотевший стакан тыквенного сока кое-как притулились рядом. Он пошарил в полах своей мантии и достал оттуда какой-то артефакт, затем порезал ладонь с помощью заклятья, и сжал его рукой, так чтобы я не смог это рассмотреть. Охранный щит, — сильнее любого другого, что я чувствовал когда-либо, — накрыл всю комнату, покрывая стены белой мерцающей пленкой, прежде чем стать невидимым.

— Это заклятье входило в условие моего трудового договора, — усмехнулся Моуди. — Я разработал его специально, чтобы держать длинный нос Альбуса подальше от своих дел.

Взмахом палочки он отлевитировал всю еду на соседнее кресло. Расставив тарелки и напитки на столе, он отправил поднос на кухню. От обилия еды слюнки текли рекой. Тут было все, о чем мог мечтать голодный ученик: жареная баранина с мятным соусом, репа, картофельное пюре, салат из шпината, булочки, и пирог с патокой и клубникой на десерт — очевидная взятка для того, чтобы я съел все со своей тарелки. Не то, чтобы я был против такой еды. Пирог с патокой был моим любимым десертом, а кулинария Моуди конкурировала с готовкой миссис Уизли.

— Каков твой ответ? — спросил он, расстелив свою салфетку на коленях.

— Я разочаровался Хогвартсом еще на втором курсе. — Я откусил кусок баранины и тщательно прожевал его, пока подбирал подходящие слова. — Я не разочарован волшебством, пока. Оно — часть меня. Оно всегда было во мне. Сломай я свою палочку, буду чувствовать себя наполовину мертвым, но это буду все еще Я. — Он попытался что-то сказать, но я оборвал его на полуслове. — Сначала выслушайте меня, пожалуйста. Я осознаю, что родился в семье волшебников, но единственное мое воспоминание о родителях — это смерть матери. Меня вырастили магглом. Существование магии было для меня неожиданным открытием, а еще большей неожиданностью для меня стало то, что худший день моей жизни, сделал меня знаменитым. С психологической точки зрения, меня можно назвать наименее подготовленным публичным человеком на всем британском острове, абсолютно не способным общаться и тем более, обниматься с совершенно незнакомыми людьми, желающими пожать мне руку. И эти люди, к тому же, могут ненавидеть меня в данный момент, при том, что еще совсем недавно носили меня на руках. Никто не пытался помочь мне справиться с проблемами или защитить меня от опасностей. Никто и никогда не поможет мне с этим.

Через минуту молчания я продолжил:

— Хогвартс для меня — это способ на девять месяцев уйти от Дурслей, а не школа. Честно говоря, предпочел бы жить с дементорами, чем с «дорогими» родственниками. Если ваше имя не Гарри Поттер, Хогвартс, возможно, для вас школа. Для меня, это не так. Нормальная школа защищает и воспитывает детей, находящихся на ее попечении. Хогвартс делает все наоборот.

Вместо того чтобы беспокоиться об итоговых экзаменах, каждый год я меряюсь силами с профессором Защиты. Даже Люпин, друг отца, пытался убить меня. Дело не в экзаменах, потому что итоговых оценок я никогда не видел. Все, что я хочу, это жить в безопасном месте. Хогвартс не безопасен, но пока Дамблдор остается моим опекуном, я застрял здесь. Я хочу учиться, но ненавижу свои занятия, потому что три четверти того, что мы изучаем, зависит от магической теории, которую я мог опровергнуть даже в семилетнем возрасте.

— Как, например?

Я проглотил кусок репы, прежде чем ответить:

— Спрашивая, как и почему.

Он ухмыльнулся:

— Довольно справедливо.

Мы ели в молчании, которое нарушалось лишь звоном серебра. Я задался вопросом, почему еда на берегу озера и та, которую я ем с Моуди сейчас, всегда вкуснее той, что подают в большом зале. Меньше жира, больше овощей, но по-прежнему вкусно. К тому же меньше нагружает желудок.

Моуди налил себе чашку чая и откинулся на спинку стула.