Вокруг явно бледного Кемизова образовался круг, и все, находившиеся в зале, принялись хлопать ему. Тот явно смутился, но всё-таки постарался не подать вида.

Императрица дала продолжаться овациям около минуты, после чего остановила их.

— Артур Романович Кемизов в одиночку, прошу заметить, — продолжила свою речь Екатерина Алексеевна, — воздвиг на пути демонов практически непреодолимый вал. Именно это послужило причиной нашей победы и отсутствия жертв среди гражданского населения. Со своей стороны могу сказать, что этот вал станет основой продолжения Стены. И эта часть Стены будет названа вашей, Артур Романович, фамилией. В дополнение к сказанному Кемизов награждается титулом барона и участком земли, — она ехидно улыбнулась и посмотрела на моего отца. — Будете соседями с фон Аденами. Тохары ещё раз доказали всем, что не отдадут врагам ни пяди земли, даже если придётся ради этого пожертвовать собой.

Тут снова последовал вал оваций, которые императрица уже не останавливала, терпеливо дожидаясь, пока воины порадуются за своих друзей и командиров. Но с возвышения она не уходила, явно собираясь продолжить свою речь.

Когда же все закончили поздравлять Кемизова, Екатерина Алексеевна снова заговорила.

— Как я уже упоминала, Стену продолжат строить. Она в том числе перекроет ущелье, через которое пытались прорваться демоны, — лицо императрицы стало серьёзным. — И двинется дальше. Также будет проведена разведка, насколько именно надо тянуть ещё Стену. Мы будем делать так, чтобы угроз становилось всё меньше и меньше. Штат сильнейших магов будет в Горном уже через неделю, так что готовьтесь к приёму. Ну и отчитываться будете каждый квартал, слышите, Иван Фёдорович? — императрица обратилась непосредственно к Паскевичу.

Тот кивнул. Полагаю, это была договорённость, но её решили высказать на приёме во всеуслышание. Конечно, ведь это сильно добавляло очков императрице в глазах всех, кто сражался за Горный.

Я думал, что на этом Екатерина Алексеевна и успокоится, но нет. Она сделала небольшой перерыв, во время которого успели наградить отца и брата. Дмитрий получил в нагрузку к медали именную саблю, а отец — отпуск, защитный артефакт и курс по прорывам. Одним словом, всё самое необходимое.

А затем вперёд снова вышла императрица и сверкнула глазами. Я заметил, что в это время позиция её приближённых на помосте изменилась. Не так, чтобы сильно, но всё-таки. Зорич теперь сидел ближе к ней. Чернышёв тоже. А вот некоторых отодвинули дальше от неё. Что самое интересное, дальше всех теперь сидел Ермолов. Впрочем, я его вообще первый раз заметил с самого начала вечера. И был он хмур и мрачен.

— Отдельно я хочу отметить разведгруппу, которая, рискуя своими жизнями, совершила практически невозможное, да ещё и выжила при этом, — к ней вышел командир разведгруппы и получил награды за всех. — Также прошу почтить память экипажа боевого дирижабля, разбившегося во время патрулирования ущелья.

Присутствующие склонили головы, и на несколько секунд вокруг воцарилась практически абсолютная тишина. Это было величественно и торжественно, а меня проняло аж до нутра.

— Естественно, — продолжила Екатерина Алексеевна, — семьям, оставшимся без кормильцев, будет положена военная пенсия и прочие льготы. Вечная память и неувядающая слава их героическим поступкам. Мы все гордимся нашими воинами!

На этот раз никто не хлопал, но прозвучали звуки подготовившегося оркестра. Правда, и они достаточно быстро смолкли.

— Однако, — я заметил, как тон императрицы сменился, словно ледяным сквозняком повеяло, — нашлись и те, кто в беспримерном героизме попытались отыскать след измены родине вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности. Этим людям, — императрица даже не повернула голову в сторону Ермолова, но всем было всё понятно даже по тому, как сверкнули её глаза, — следует немедленно отправиться в расположение своего полка! Так как, судя по донесениям боевых генералов, полком необходимо заниматься лично, чтобы среди боевых потерь не пытались вписать маркитанток! А то были, знаете ли, прецеденты… — императрица оглядела зал и снова улыбнулась. — Ну что же, на этом официальная часть заканчивается, сейчас всех наградим, и нас ждёт бал.

Но я смотрел не на неё. На Ермолова. Он сидел покрасневший, потому что это был позор. Более того, это было отлучение от трона. И понимали это все присутствующие. На него многие бросали быстрые взгляды, после чего на лицах загорались злорадные улыбки. Многим он успел насолить, будучи фаворитом. И то, что его так феерично поставили на место, было просто бальзамом на сердце большинству.

В этот момент в зале появился выходивший куда-то Зорич, склонился к уху императрицы и что-то доложил ей.

— Прошу меня простить, — сказала она во всеуслышание. — Мне необходимо отлучиться по срочным государственным делам. Объявляю перерыв, потом продолжим в бальном зале.

С тем она и вышла прочь, а собравшиеся продолжили общаться.

Пользуясь перерывом, я решил пообщаться с Креславом на тему Миры. Уж очень она меня заинтересовала, имея совершенно нетипичную для Рароговых внешность и достаточно странное поведение.

— Дед Креслав, — сказал я в несколько шуточном тоне, чем вызывал улыбку старика. — Я тебе тут давеча письмо по тихой грусти написал, но раз уж ты тут, то я тебя так спрошу.

— Нет уж, — Рарогов погладил бороду. — Будем ждать письмо.

Я даже не сразу понял, что это была шутка, но тут Креслав заухал, словно филин, и я увидел, что он смеётся, причём, от всей души. Ну, конечно, смог разыграть молодого дурня.

— Спрашивай, конечно, — наконец, ответил он. — Отвечу на всё, что смогу.

— Пришла к нам на факультет девушка одна, — старик повернулся ко мне и пристально вгляделся в мои глаза. — Зовут Мирослава Рарогова. При этом я такую вообще не помню. Хоть мы и сверстники, выходит. Да и сама она странная, словно запуганная. Она точно из наших?