Вероятно, поэтому к концу выделенному ему на раздумья времени он сделал вполне очевидный выбор. Тот, что в разы проще, привычные, понятнее и банально безопаснее.

Он решил остаться дома.

Но и отпустить их просто так он не мог после всего, что они для него сделали в эти дни. Поэтому, вспомнив о самой ценной вещи его родителей, он достал её из тайника, решив передать им. Да, его родители говорили ему хранить эту карту, как нечто другое, однако поступить иначе, зная, что у них нет ни карты, ни компаса — он просто не мог. К тому же, раз он решил остаться здесь, то ему это карта точно ни к чему.

По крайней мере, он до последнего был уверен, что остаётся. Даже наблюдая, как они собираются уходить, у него разрывалось сердце, но он ничего не делал, уже предвидя позабытые за эти восемь дней ужасы одиночества. Так было, пока в один момент к нему не подошла девочка и, обхватив его руку двумя своими, буквально сказала взглядом: «Пожалуйста, идём с нами!».

Всё время до этого она и Ева были единственными, кто не пытался как-либо повлиять на его решение — ни простым советом, ни убеждением и никак иначе. Они просто были в стороне, ожидая его решения. И может быть, именно такого маленького толчка от того, кто почти его ровесник, ему и не хватало для решимости. Может, дело вовсе в чём-то ином, более сложном, но в любом случае…

После этого, не прошло и десяти минут, как парень, одевшись и собрав вещи, уже стоял рядом с ними всеми. Окинул взглядом, вероятно, последний раз в жизни этот дом, что был для него словно частью его самого, и, развернувшись взял девочку за ручку, протянутую ему, он сделал вместе с ней первый шаг в пугающую, но точно не одинокую неизвестность.

Карэн опустила взгляд и, продолжая неторопливо идти вперёд, посмотрела на свою руку, крепко обвязанную тонкой верёвкой из ткани, которая, тем самым, напоминаем подобие браслета. Хотя учитывая, что у этого «браслета» есть и другая аналогичная сторона, которая находиться в порядке тридцати метрах впереди, лично ей это больше напоминало наручники.

— Что-то не так? — обеспокоено посмотрев на неё, учтиво спросила идущая рядом с ней Алиса.

— Нет, всё хорошо, — слегка улыбнувшись, мило отмахнулась Карэн.

— Правда? — приподняв брови, уточнила Алиса.

В этот момент она явно знала, что Карэн что-то беспокоит, и всё же задала такой вопрос. Это, очевидно, было сделано, чтобы уже сама Карэн решила, хочет ли она поднимать эту тему, или же нет.

— Я… боюсь. Мне страшно…

— Но он же далеко…

— Я не о нём. Вернее, не только о нём… — и несколько промедлив, собравшись с мыслями: — Я бесполезна. Раньше у меня было всё — самый развитый Дар среди сверстников, огромная власть, множество деньги и бесспорное влияние, с которым могли тягаться единицы. И я, обладая всем этим, наивно полагала, что больше мне ничего в жизни и ненужно — у меня и так есть всё самое необходимое, так зачем стараться? Зачем прилагать какие-либо усилия и учиться чем-то новому? Мне можно просто весело жить и дурачиться себе спокойно, проживая в благодати — так я думала. Однако стоило оказаться в подобной ситуации… как оказалось, что я самая бесполезная из всех, — заслезились её глаза. — Помню, ты говорила как-то так про себя, но на деле ведь это совсем не так. Это точно относиться не к тебе. Это относиться ко мне. Силы моего Дара не всегда хватает, даже чтобы защищать себя саму, не говоря уже о помощи другим и их защите, как это делаешь ты. И я не умею так рационально мыслить, как это без каких-либо проблем делает Ева, а без этого в этих жестоких, диких условиях выживать крайне трудно, не обладая большой силой. Я даже не умею банально готовить, из-за чего этим всегда занималась либо ты, либо Ева. И что самое отвратное — это именно у меня одной единственной из всех был опыт нахождения за барьером. Два раза — столько раз я уже выходила за него и без проблем возвращалась обратно. Этот раз был моим третьим. И я думала… думала, что уж если что-то произойдёт, то я буду той, кто всем поможет — кто будет всех направлять и рассказывать, что делать и как себя нужно вести. А в итоге… от меня не просто меньше всех пользы… — взяла она другой рукой верёвку из ткани, исходящую и простирающуюся вперёд из её «браслета», — я буквально обуза для вас, которая лишь мешает всем…

Смысл этого двойного «браслета» или же «наручников» крайне прост: так, разделившись на две группы, они могут вместе продолжать путь, постоянно выдерживая достаточно большую дистанцию и не боясь при этом потерять друг друга, будучи таким образом связанными.

В теории, натянув верёвку, тем самым сократив расстояние меж ними, так можно будет даже преодолеть сильную метель. Но это лишь в теории.

В реальности же эта верёвка с огромной долей вероятности может банально, скажем, зацепиться за какую-нибудь ветку, натянуться и легко порваться, потому что собрана была эта верёвка из всего подряд, что такое подходило — постельное бельё, одежда и всего другого, что они только смогли найти в доме.

Печально смотря на неё, Алиса нежно взяла её за руку.

— Не забивай себе голову всякими глупостями, как это делала я. Я уже успела осознать, что была неправа в этом вопросе по одной простой причине — никому из нас не нужно быть, якобы, полезными, чтобы продолжать находиться рядом друг с другом. Нас аж шестеро и у всех нас, так или иначе, свои собственные причины находиться с остальными. Конкретно ты с нами, потому что ты нам дорога. А дорога ты нам совсем за другие качества, которые мы в тебе ценим и любим. К тому же, смотри, — кивнула она на идущих впереди них детей, что в этот момент увлечённо пытались общаться меж собой на языке жестов, — согласись, если смотреть с точки зрения полезности, то от них толку вообще ноль в данный момент. Да, от девочки, вероятно, потом будет очень много пользы в решении наших проблем, но это «потом» наступил лишь тогда, когда мы доберёмся до дома. А что это вообще произойдёт — гарантий у нас никаких нет. Тем не менее мы не только тратим силы на её защиту, но и делимся с ней припасами, и при нужде даже несём на себе. А помогать мальчику у нас вообще не было никакой нужды, однако мы всё равно взяли его с собой. Так что дело тут вообще не в полезности или бесполезности кого-то.

— Но…

— Тем более об этом не стоит думать ведь, совсем скоро это всё вообще закончиться! Оказалось ведь, что мы сейчас находимся не так уж далеко от ближайшей Империи, которая, к тому же, сейчас состоит в хороших отношениях с нашей Империей! Поэтому как только доберёмся до неё, нас наверняка спокойно пустят внутрь и без каких-либо проблем депортируют домой! Так что если никаких проблем не возникнет, то нам потребуется всего с каких-то десять дней, чтобы добраться до её границы и мы, считай, уже дома! А там уже благодаря девочке положим конец всем проблемам и спокойно заживём!

— Как раз из-за этого мне и страшно.

— Что?..

— Я… — поджала она губы, пытаясь подобрать слова. — После произошедшего в той лаборатории… мне кажется невозможным вернуться к обычной жизни…

— Это из-за?..

Она кивнула.

— Половина недели прошла, а мне до сих пор страшно просто думать о нём. Сердце сразу начинает стучаться как бешеное, будто пытаясь вырваться из груди; руки дрожат сильнее, чем у пропитого алкоголика после резкого отказа от алкоголя; ноги то и дело ужасно подкашиваются, словно у меня непонятная, никак не проходящая травма; и голова… все другие мысли из неё в эту же секунду исчезают, страх забивает собой всё и думать о чём-то, или тем более сосредотачиваться, невозможно, как не старайся, — и нервно сглотнув слюну, продолжила: — Мне и раньше было непросто — приходилось постоянно держать себя под контролем, стараться лишний раз не смотреть на него и представлять, что говорит не он, а кто-то другой. Сейчас же… ничего из этого и близко мне не помогает. Мне, конечно, уже ненужно будет видеться с ним в школе, ведь я выпускаюсь совсем скоро, но дело же совсем не в этом… Как мне жить дальше с этим? Родителям не выйдет вечно врать об этом — они и так бы скоро всё сами заметили, а теперь же вовсе — это буквально вопрос пары дней. А если узнают родители, то наши жизни с ним тут же превратятся в ад. Особенно — его. Его тут же лишат все свободы, приставят кучу охраны и не дадут даже вздохнуть лишний раз, не предупредив об этом заранее их. И всё это произойдёт из-за меня. Но это же даже не самое худшее… — и посмотрев на Алису, она спросила: — Как мне жить дальше, если я до смерти боюсь человека, которого люблю всем сердцем?.. — и не услышав от неё ответа, сжав посильнее её руку, уже намного тише проговорила: — Если бы дело было только в том, что происходит здесь, за барьером, я могла бы смериться со своей ужасной участью, но… я боюсь, что внутри барьера, дома, ничего не поменяется…