Шрифт:
– Что, на самом деле с такой работаешь?
– Нет, но ты бы с радостью послушала. Я прав?
– Моть, ты такой дурак!
– И тебе нравится. Помнишь, как я забрался на твой балкон посреди ночи и оставил огромного медведя у кровати?
– Никогда не забуду. Самый запоминающийся день рождения в моей жизни. И он запомнился бы еще больше, если бы ты сорвался и умер.
Мотька отбирает мою пиццу и в два счета запихивает ее себе в рот.
– Эй! Она моя!
– Клювом не щелкай! – с трудом ворочает языком.
Я хочу взять другой кусочек, но Мотька отодвигает большую тарелку, препятствует моим попыткам и в итоге, брызгает на меня кетчупом из бутылочки, что составляет компанию горчице в деревянной ёмкости. С моего носа и подбородка капает томатная смесь, и я готова расплакаться, ведь сегодня крайне нестабильно себя чувствую из–за встречи с Марком.
– Идиот…
Матвей замечает, что я одной ногой в слезливом царстве, встает, делает шаг, наклоняется и слизывает весь кетчуп с моего лица. Как собака. Как очень крупная собака.
– Прости. Не сработало.
Он очень близко ко мне и то и дело задевает кончиком языка мои щеки и уголки губ.
– Что не сработало? – гляжу на него, когда он перестает доставать меня своими лизаниями, садится рядом, силой выбив себе местечко.
– Шок–эффект.
– Шока мне на сегодня уже достаточно…
ГЛАВА 3.
День второй…
Ни делай зла, и оно никогда к тебе не вернется. Мудрое выражение, но в последнее время я словно одурманена и ослеплена жаждой мести и вопреки здравому смыслу лечу на открытое пламя.
– Ты один меня согрел, лучик мой любимый ЛМЛ…– поет девушка за рулем «Тойоты», а я сижу в такси и уже в сотый раз набираю сообщение Матвею. Он мне нужен, как никогда. Но мерзавец недоступен. Наверное, у него пациентка и прямо сейчас, он старается привнести ясность в ее запутанные мысли. Мне бы тоже не помешало.
– Салон «Айвори» говорите? – уточняет водитель, и я согласно киваю. – Тогда приехали.
Я расплачиваюсь, выхожу из машины и секунд пять стою перед свадебным салоном, взирая на вывеску, которая словно полыхает в огне в моем воображении.
– Варвара! – выкрикивает Марина, увидев меня стоящую с чудаковатым видом.
– Доброе утро.
– Идемте скорее, после салона у меня еще куча дел.
Шаг, затем еще один и я внутри. Марина и два консультанта в агонии кружат по залу и непонятно что пытаются сотворить. Я озираюсь, улавливаю взглядом длинную вешалку на колесиках. На ней висят платья разных оттенков.
– Успокойтесь, пожалуйста. Суматохой вы никак не ускорите процесс.
Они замирают и с удивлением смотрят на меня.
– Я предлагаю, – продолжаю говорить, – убрать с глаз всё то, что не нравится, а из того, что останется, выбрать самое привлекательное. Согласны?
– Варенька, чтобы я без вас делала.
Благодарность застывает в глаза Маринки, когда она бросается ко мне, чтобы обнять. Я чувствую себя так, словно меня бросили в чан с кипятком.
– Справились бы в любом случае.
– Девчонки ужасно меня подвели. Я тратила свое личное время на них, а они, видите ли, отдыхать улетели. Им плевать, что я выхожу замуж!
Мне тоже плевать, но я здесь и терплю твое общество. Так бывает, что иногда, приходится чем–то жертвовать ради достижения своей цели. Подружки бросили? Да просто они не я. Им все равно, кто наденет колечко на твой пальчик, а мне нет.
– Давайте работать!
Маринка цыкает на консультантов, гонит их вешалке и через полчаса, из дюжины нарядов остается всего три. Я склоняюсь к платью нежно–лилового оттенка, зная, что выездная регистрация будет оформлена приблизительно в таких же тонах.
– Правда, думаешь, что лиловый?
Мы переходим на «ты», когда я в пятый раз примеряю платье подружки невесты. Маринка с интересом изучает меня, прикладывает палец к подбородку и задумчиво молчит.
– Да, я уверена, что это цвет вашей свадьбы.
– Ты смотришься в нем потрясающе, а вот девчонки…я сомневаюсь, что Альбинке оно подойдет.
– Подружки не должны затмевать невесту. Не так ли?
Она качает головой и сдается.
– Решено, берем!
– Ты не против, я переоденусь?