голос:

– Ко мне, на помощь!

Мгновенно Артемон, забыв раны и голод, опрокинул Мальвину и Пьеро,

черным вихрем кинулся вниз по ступенькам.

Лязгнули его зубы. Гнусно взвизгнуло какое-то существо.

Все затихло. Только у Мальвины громко, как в будильнике, стучало

сердце.

Широкий луч света снизу ударил по лестнице. Огонек свечи, которую

держал папа Карло, стал желтым.

– Глядите, глядите скорее!
– громко позвал Буратино.

Мальвина задом наперед торопливо начала слезать со ступеньки на сту-

пеньку, за ней запрыгал Пьеро. Последним, нагнувшись, сходил Карло, то и

дело теряя деревянные башмаки.

Внизу, там, где кончалась крутая лестница, на каменной площадке сидел

Артемон. Он облизывался. У его ног валялась задушенная крыса Шушара.

Буратино обеими руками приподнимал истлевший войлок, - им было зана-

вешено отверстие в каменной стене. Оттуда лился голубой свет.

Первое, что они увидели, когда пролезли в отверстие, - это расходящи-

еся лучи солнца. Они падали со сводчатого потолка сквозь круглое окно.

Широкие лучи с танцующими в них пылинками освещали круглую комнату из

желтоватого мрамора. Посреди нее стоял чудной красоты кукольный театр.

На занавесе его блестел золотой зигзаг молнии.

С боков занавеса поднимались две квадратные башни, раскрашенные так,

будто они были сложены из маленьких кирпичиков. Высокие крыши из зеленой

жести ярко блестели.

На левой башне были часы с бронзовыми стрелками. На циферблате против

каждой цифры нарисованы смеющиеся рожицы мальчика и девочки.

На правой башне - круглое окошко из разноцветных стекол.

Над этим окошком, на крыше из зеленой жести, сидел Говорящий Сверчок.

Когда все, разинув рты, остановились перед чудным театром, сверчок про-

говорил медленно и ясно:

– Я предупреждал, что тебя ждут ужасные опасности и страшные приклю-

чения, Буратино. Хорошо, что все кончилось благополучно, а могло кон-

читься и неблагополучно... Так-то...

Голос у сверчка был старый и слегка обиженный, потому что Говорящему

Сверчку в свое время все же попало по голове молотком и, несмотря на

столетний возраст и природную доброту, он не мог забыть незаслуженной

обиды. Поэтому он больше ничего не прибавил, - дернул усиками, точно

смахивая с них пыль, и медленно уполз куда-то в одинокую щель - подальше

от суеты.

Тогда папа Карло проговорил:

– А я-то думал - мы тут, по крайней мере, найдем кучу золота и сереб-

ра, - а нашли всего-навсего старую игрушку.

Он подошел к часам, вделанным в башенку, постучал ногтем по цифербла-

ту, и так как сбоку часов на медном гвоздике висел ключик, он взял его и

завел часы...

Раздалось громкое тиканье. Стрелки двинулись. Большая стрелка подошла

к двенадцати, маленькая - к шести. Внутри башни загудело и зашипело. Ча-

сы звонко пробили шесть...

Тотчас на правой башне раскрылось окошко из разноцветных стекол, выс-

кочила заводная пестрая птица и, затрепетав крыльями, пропела шесть раз:

– К нам - к нам, к нам - к нам, к нам - к нам...

Птица скрылась, окошко захлопнулось, заиграла шарманочная музыка. И

занавес поднялся...

Никто, даже папа Карло, никогда не видывал такой красивой декорации.

На сцене был сад. На маленьких деревьях с золотыми и серебряными

листьями пели заводные скворцы величиной с ноготь. На одном дереве висе-

ли яблоки, каждое из них не больше гречишного зерна. Под деревьями про-

хаживались павлины и, приподнимаясь на цыпочках, клевали яблоки. На лу-

жайке прыгали и бодались два козленка, а в воздухе летали бабочки, едва

заметные глазу.

Так прошла минута. Скворцы замолкли, павлины и козлята попятились за

боковые кулисы. Деревья провалились в потайные люки под пол сцены.

На задней декорации начали расходиться тюлевые облака. Показалось

красное солнце над песчаной пустыней. Справа и слева, из боковых кулис,

выкинулись ветки лиан, похожие на змей, - на одной действительно висела

змея-удав. На другой раскачивалось, схватившись хвостами, семейство

обезьян.

Это была Африка.