Последним лучом надежды для тана-тигра оставался флот Дара. Корабли, явившиеся из-за Стены Бурь, могли направляться только в одну сторону: на родину льуку. Если захватить содержимое их битком набитых трюмов, Наку сумеет довести свой корабль до дома. Образно выражаясь, флотилия Дара была отарой откормленных овец, а город-корабль льуку – голодным волком, которому крайне необходимо нагулять жир перед наступлением зимы.

Наку Китансли приказал достать и установить все имеющиеся у них паруса и латы [2] . Лес мачт «Бескрайнего простора» оброс новыми ветвями и листвой, ловившей мельчайшие дуновения ветра. Бесчисленные трюмсели, мунсели, паруса-гребни и паруса-бабочки, даже «осенние коконы» – огромные шарообразные паруса без лат, которые крепились только на леерах и подходили исключительно для плавания в спокойном море при попутном береговом ветре, – выжимали все доступные капли скорости, чтобы помочь городу-кораблю преследовать флотилию противника. Даже старые морские волки, учившиеся управляться с этими рукотворными островами непосредственно у прежних экипажей императора Мапидэрэ, невольно вздрагивали, когда им приходилось устанавливать такую оснастку вблизи от Стены Бурь. Но с каждым днем «Бескрайний простор» приближался к своей добыче.

С каждым восходом солнца город-корабль становился все ближе. Тэра и Таквал оживленно обсуждали план дальнейших действий.

– Нужно драться, – настаивал Таквал.

– И как? – спросила Тэра. – Даже самые большие наши камнеметы не пробьют такую плотную обшивку.

Она была права. Город-корабль настолько превосходил размерами их суда, что сражение с ним напомнило бы штурм укрепленной городской стены с помощью нескольких телег.

Тэра вызвала на «Прогоняющую скорбь» самых опытных капитанов и морских офицеров. Начался военный совет.

– Может, мы найдем еще какое-нибудь применение воздушным змеям? – первым предложил Таквал. После истории с летучими саблезубыми тиграми воздушные змеи не давали ему покоя.

Принц пояснил, что он имеет в виду. На его взгляд, большое количество парусов превращало город-корабль в удобную движущуюся мишень для лучников, если привязать тех к воздушным змеям и вооружить огненными стрелами.

– Если мы сблизимся на дистанцию полета такой стрелы, льуку смогут послать лодки и коракли на абордаж, – заметил адмирал Миту Росо, главнокомандующий вооруженными силами экспедиции и второй по старшинству после принцессы Тэры (теоретически, с принцем Таквалом он тоже был обязан советоваться). – Кроме того, они получат возможность воспользоваться своими камнеметами. Не сомневаюсь, льуку освоили орудия захваченных судов. А благодаря преимуществу в высоте корабля они сумеют стрелять даже с большего расстояния. – Адмирал пренебрежительно посмотрел на Таквала. – Ваше предложение лишь доказывает, как мало вы понимаете…

– Как говорят мудрецы ано, – перебила Тэра, – дорога к нефритовым залежам иногда начинается с простого булыжника. Даже непрактичная на первый взгляд идея может стать основой более надежного плана.

Миту Росо фыркнул, но ничего не ответил.

Вдохновленные примером Таквала, капитаны и офицеры принялись сыпать предложениями. Тэра нарочно воздерживалась от выражения собственного мнения, позволяя присутствующим свободно дискутировать, ведь, как известно, в споре рождается истина. Но, увы, после подробного обсуждения ни один вариант не выглядел приемлемым.

– Позвольте мне процитировать старинную пословицу агонов, – вновь выступил Таквал. – «Попавшись в капкан, волк откусывает себе лапу…»

– Нет, – перебила его Тэра. – Я знаю, что ты хочешь предложить разделить флотилию и отправить половину кораблей, оснащенных воздушными змеями, чтобы остановить или хотя бы задержать город-корабль, пока другая половина уходит. Это не годится. Мне нужен план, при котором спасутся все до единого.

– Мы не можем уплыть от льуку, драться с ними тоже не можем. Какие у нас еще варианты? – возразил Таквал.

– Кто сказал, что мы не можем драться? – ответила Тэра. – Мы не можем драться с ними в открытую; даже если победим, потери будут большие.

– Я кое-что придумала, наблюдая за китами в поверхностном течении, – вмешался в их спор женский голос.

Все разом повернулись к говорившей – это была Сами Фитадапу.

Клан Фитадапу с острова Руи славился своими китобоями. Дядя Сами был капитаном китобойного судна, и в детстве она вдоль и поперек исходила с ним все прибрежные воды, охотясь на купологоловых и гребнистых китов. Наблюдения за этими величественными и разумными существами отвратили Сами от их убийства и подтолкнули к изучению их повадок. В частности, на Дворцовой экзаменации она, в отличие от большинства испытуемых, представила доклад на нестандартную тему, в котором доказывала, что у китообразных распространено акушерство.

Попав в число фироа (сотни лучших выпускников по итогам Великой экзаменации в Пане), она ходатайствовала перед высочайшим престолом о принятии новых правил охоты на китов. Согласно этим правилам, охотники теперь не убивали жертву, а изматывали ее долгой погоней до тех пор, пока беднягу не вытошнит живым янтарем – так называлась мягкая вязкая субстанция, выделяемая железами купологолового кита. Она ценилась очень высоко и использовалась как компонент при изготовлении духов, благовоний и лекарств, а также для иных нужд.

Стена Бурь, эта природная граница, игравшая столь важную роль в судьбе людей, китам была нипочем. Обросшие морскими ракушками киты, водившиеся в этих неизведанных водах, совершенно не отличались от тех, что плавали вокруг островов Дара. Никто не обращал на них внимания – кроме Сами.

Сами Фитадапу понадобилось немало времени, чтобы подробно описать свой план, вдохновленный наблюдениями за китами. Ей пришлось даже наглядно проиллюстрировать его с помощью массивной восковой таблички и тонких кистей, символизирующих корабли.