– Стас не подведет, – заверяет меня Ухтомский.

Ага! Знаю я, как он не подводит. Ну да ладно.

– Мальчишку помогу до дома донести. Вы пока сумку собирайте.

– Какую сумку? – машинально переспрашиваю я.

– В стационар, – поясняет врач и мне вдруг становится понятно, что Новый год мы будем праздновать в больнице. Становится жалко и Никиту, и себя, и все свои усилия.

Получается, что зря я брала эту муку в долг и дарила блинчики? Зря рубила лапник? Ну что может быть хуже Нового года, на который не удалось зазвать ни одного общего знакомого и года, когда не хватает денег для того чтобы накрыть на стол? Наверное только Новый год в больнице, учитывая то, что в стационар меня собрался доставить мой бывший!

Ну за что мне это?! В это время рядом со мной останавливается Ухтомский и с укоризной бросает взгляд в мою сторону. Я читаю в глазах хирурга упрек: как будто бы я плохая мать, что не бегу прямо сейчас решать проблемы ребенка. Если бы он знал, в чем дело, то не стал бы наверное делать такие умозаключения, но я не могу прямо сейчас взять и все объяснить.

Ситуация кажется мне максимально не подходящей: весь этот раздрай в моем доме, Никита со сломанной ногой, сосед, который оказался другом моего бывшего и выключившийся свет. Поэтому я встаю молча. Ведь не могу же я прямо сейчас объяснить сыну, что мужчина, которого он считал папой на самом деле вообще ему никто.

– Несите, – похоронным голосом сообщаю я Ухтомскому и киваю на сына.

Сейчас я наверное выгляжу не самой хорошей матерью, но я просто не знаю, откуда мне взять самообладание и симпатию к нашим вроде как помощникам.

Когда сосед подхватывает моего сына на руки, я немного прихожу в себя, бросаюсь к Никите, порывистым жестом сдвигаю с его лба шапку и целую парнишку в лоб.

– Все будет хорошо, сына, – сообщаю ребенку.

Потом бросаюсь в свою комнату и отыскиваю там чемодан. Внутрь летит все, что кажется мне мало-мальски подходящим – времени и сил на то, чтобы подумать о предстоящем путешествии у меня попросту нет. После этого я вдруг задумываюсь о том, как выгляжу: старые растянутые на коленях брюки, свитер, заляпанный мукой, волосы собраны в тугую гульку. Остановившись перед зеркалом, я зачем-то распускаю их и смотрю на то, как рыжие локоны рассыпаются по плечам.

Следом на меня накатывает разочарование. Оно, словно волна, накрывает и хоронит под собой, ведь когда мы встретились со Стасом у меня и талия была уже и ноги без варикоза, и глаза блестели как… ну как они блестят у молодых девчонок в девятнадцать лет. Теперь я, что называется, уже отработанный материал. Побитая жизнью и получившая опыт. Не факт, что бесценный, но очень отрезвляющий. И ведь я же думала, что начинаю жизнь заново! Что у меня будет ферма. Больше никаких беспардонных мужчин и разочарований.

Вспомнив об этом, я кидаю еще несколько вещей в чемодан, нарочно выбирая самые удобные. Можно подумать, что Стас останется со мной ночевать в больнице!

Передергиваю плечами, едва задумавшись о таком. Хватит уже того, что нежданная беременность однажды перевернула мою жизнь и представления об идеальном мужчине.

Вскоре поклажа собрана и я вываливаюсь в снег, волоча чемодан за собой. Естественно, эта махина не собирается никуда ехать и тонет в ближайшем сугробе. Я крепче сжимаю зубы – за несколько лет привыкла управляться со всем сама, без помощи мужчины. Я даже подозреваю, зачем бывший на мне женился: его так устраивало то, что я все готова была делать сама, так что вскоре скинул на меня львиную долю забот о его бизнесе. И я вроде бы справлялась, потому что хотела доказать, что я благодарная жена. Благодарная не значит любимая, как вскоре выяснилось. Любимыми он сделал других.

– Давай помогу! – звучит над ухом и чемодан взмывает в воздух, не успеваю я ничего сказать.

Обернувшись, я отмечаю, что рядом стоит Стас, все такой же большой и притягательный, каким я его помню.

– Мы вроде не переходили на ты, – получается чуть тише, чем я хотела бы.

Друг соседа отвечает мне улыбкой, все такой же симпатичной, как та из моей памяти.

– Будет глупо если я стану тебе выкать, – говорит он, без труда подняв чемодан и уже повернувшись ко мне спиной, – ты сама-то как думаешь, Ален?

Я смотрю на силуэт мужчины, в которого когда-то была без памяти влюблена и мне кажется, что его образ расплывается у меня в глазах. Чуть позже я понимаю, что дело в слезах. Нет, это не слезы обиды. Это слезы ярости.

Я уехала в эту глушь чтобы доказать самой себе, что все могу одна, что способна забыть свой неудачный брак и стать настоящей сильной женщиной, ведь я кажется умею вести счета любой фирмы – бросив мед, я выучилась на бухгалтера – и вообше я, как говорил мой почти уже бывший муж, голова.

Но вот в моем поселке отключают свет и все катится к чертям с прибытием Стаса!

– Я не услышал ни да, ни нет, – он ставит чемодан на едва протоптанную между сугробов тропинку и оборачивается ко мне.

Нервно передергиваю плечами.

– Там в машине – мой сын, – я произношу это так словно кто-то нас может услышать.

– И? – приподнимает бровь Стас.

– Как я объясню ему то, что тебя знаю? – теперь я уже не стараюсь отрицать очевидное.

– У тебя нет знакомых из прошлого?