Бинго! Ана притащила круассаны! И не какие-нибудь, а те, которые заняли первое место на конкурсе лучшей выпечки в О-де-Франс.

Она плохо выглядит – хуже, чем в предыдущие несколько раз, когда выпивала лишнего, и тут-то я понимаю, что они с мужем не очень счастливы. Мы слышим, как она кричит на него по телефону. Трое моих коллег прикидываются глухими, кое-кто из них даже вставляет в уши наушники. После этого телефонного разговора я, постучав, заглядываю к Ане в кабинет и замечаю, что глаза у нее покраснели. Она плакала. Такое с ней впервые.

Мы заканчиваем рабочий день, ни разу не столкнувшись, она даже не выходит в туалет. Перед уходом я отправляю ей мейл: «Если вам что-нибудь понадобится, звоните».

По дороге домой я останавливаюсь у булочной, чтобы купить хлеба. Но как только я захожу внутрь, мне звонит Ана.

– Алло?

Мне отвечает рыдающий голос:

– Он меня бросил. Бросил ради девчонки младше него на двадцать пять лет. Он ей в отцы годится! Сказал, что она «не так занята»! «Не так занята», вы такое слышали? Я всю жизнь положила на наше комфортное будущее, а он бросает меня ради вертихвостки, у которой и в мыслях нет вообще что-нибудь создавать! Ей нужен только его бумажник!

Для меня это слишком неожиданно, и я не знаю, что сказать, кроме банального «сочувствую вам».

– Вы можете ко мне приехать? Я не могу оставаться одна.

– К вам домой?

– Вы знаете мой адрес, жду вас.

Звучат гудки, она отключается.

Когда я вхожу в квартиру, у меня, наверное, очень странное выражение лица, потому что Элиотт, вольготно развалившийся на диване, сразу это замечает.

– Ану только что бросил муж; она хочет, чтобы я приехала ее утешить.

– Вот это да… и ты поедешь?

Я пожимаю плечами.

– Если хочешь побыть сердобольным сенбернаром, давай. А я закажу пиццу.

– Ты – само совершенство! – говорю я, целуя его.

– Я знаю, – отвечает он со всей скромностью.

Я приезжаю к Ане в фешенебельный пригород Амьена и нахожу ее в ужасном состоянии. Мне кажется, что я никогда ее такой не видела. Она столько плакала, что под глазами у нее набухли целые мешки, помада размазалась по щекам, а всклокоченные волосы топорщатся, как у дикобраза. И она пьет. Снова. От тоски.

И тогда до меня доходит, что каждый раз, когда она позволяла себе выпить лишнего, она просто пыталась забыть ситуацию, в которой находилась уже давно.

– Ана, все наладится.

Душераздирающий крик:

– Не-е-е-ет! Дети разъехались, у них своя жизнь, а теперь и он меня бросает! Он негодяй, понимаете? Негодяй!

Даже ее голос изменился до неузнаваемости: он тягучий и пьяный.

Она хватает уже наполовину пустой стакан виски и подносит к губам.

– В любом случае он со своим засохшим огрызком не сможет удовлетворить эту сучку… Придется принимать виагру, он уже давно не способен трахаться!

Ладно…

И вот она выпаливает эти слова, которые обыкновенно говорят те, кто оскорблен и вдребезги пьян. Я чувствую, что впереди меня ждут и другие подобные сюрпризы…

– Ана, где у вас спальня?

– Там, в конце коридора…

Я встаю, иду в спальню и сдергиваю с кровати покрывало. На ночном столике лежит разорванная пополам фотография – там они с мужем, только гораздо моложе. Из любопытства я складываю половинки. Оказывается, Ана была брюнеткой! Я с трудом ее узнаю.

Когда я возвращаюсь, она уже полулежит на диване и разговаривает сама с собой:

– Ты будешь гореть в аду за то, что со мной сделал… И я не буду по тебе плакать, подонок!

Она поднимает указательный палец, словно предупреждая:

– Слышишь меня? Она будет тебе изменять направо и налево и вдобавок наградит триппером!

Ладно, с меня хватит, я уже достаточно наслушалась.

– Пойдемте, уложим вас спать.

Ана не оказывает мне ни малейшего сопротивления.

В спальне она садится на кровать, и мне остается только снять с нее туфли, чтобы она могла скользнуть под одеяло.

– Марни… Вы моя любимица. Люди считают вас слишком толстой, а по-моему, вы красивая – и внешне и внутренне. Красивая… во всем, во всем! Я тоже в молодости была толстой, не меньше семи лишних кило, но я не была такой красивой, как вы, о нет…

О, это просто адский вечер… Ана попала в самое больное место, но она совершенно пьяна и лучше не обращать на нее внимания.

– Вы моя любимица, я вас очень люблю… очень. Вы ведь тоже меня чуточку любите?

– Да, я тоже вас очень люблю, Ана. А теперь ложитесь и постарайтесь немного поспать.