...сын?

Какая чушь! Уимбрелы — одна из самых почитаемых в Англии фамилий. Чтобы наследник этой доброй семьи связался с бандитом из Ист-Энда, чтобы он ударил и похитил бедную, глухую старушку — да это просто смешно!

Однако какие еще оставались варианты?

К тому же Флоренс Найтингейл упоминала что-то о необходимости защитить Уимбрелов от позора, не так ли? И о том, что юного Уимбрела недавно приняли в палату лордов?

Разве те двое негодяев, ворвавшихся в скромный пансион миссис Таппер, не говорили о некоем «его светлости»?

— Чтоб меня черти съели! — прошептала я, понимая, что этот вариант и был правильным, каким бы нелепым он ни казался. — Вот с чего все началось!

Несколько минут спустя я уже отыскала в библиотеке Женского клуба справочник Бойлса, в котором содержались все основные сведения о знатных родах, и нашла в нем нужный адрес. Переписав его на бумажку, я задумчиво нахмурилась.

Я все не могла избавиться от удивления и, признаюсь, страха. В эту мрачную минуту мне вспомнилось утверждение философов восемнадцатого века Александра Поупа и его единомышленников, что «все в мире происходит к лучшему» — другими словами, если умирает младенец, надо убедить себя, что жилось бы ему все равно тяжело, поскольку тысячи сирот голодают

в детских домах, это нужно для некоей высшей цели. А в моем случае: если меня преследуют и я не могу вернуться домой и отоспаться в своей постели — разве не чудесно, что сегодня мне есть куда пойти?

В справочнике я нашла много интересного о семье Уимбрелов, но больше всего меня интересовал адрес их городского особняка, в котором я очень надеялась найти миссис Таппер.

Уимбрел-холл располагался совсем недалеко от дома Флоренс Найтингейл, в Мейфэре. Это был величественный белый четырехэтажный особняк. Ночью, все с той же старой кожаной сумкой и все в том же темном платье, в которое я переоделась утром, я стояла в тени дубов напротив Уимбрел-холла и гадала, не этот ли самый адрес написала Флоренс Найтингейл на карточке, которую дала тогда миссис Таппер в аду Скутари.

Перспектива вскарабкаться на особняк в итальянском стиле, с угловой облицовочной кладкой и декоративными кронштейнами, выглядела заманчиво. Однако, каким бы легким это ни казалось, не все можно решить таким образом. Предположим, я перелезу через ограду, заберусь в окно башни, не попавшись никому на глаза, и отыщу миссис Таппер. А что потом? Вряд ли она вылезет со мной в окно и спустится по стене.

Хм.

Обычно я добивалась своего хитростью или подкупом. Только в этот раз мне приходилось иметь дело с людьми состоятельными, которым и без меня деньги оттягивали карманы. Поскольку ни один из моих методов сейчас не пригодился бы, я была вынуждена прибегнуть к новому.

Видите ли, из справочника Бойлса я узнала, что лорд Сидни Уимбрел оставил после себя двух сыновей: старшего Родни, который и стал новым лордом Уимбрелом, и младшего Джеффри.

Теперь, только теперь я поняла, какое значение имели для меня те сплетни, которые я подслушала в Женском клубе! Родни? Джеффри? Нет, однозначно, это не было совпадением. Тем более что первый недавно вошел в палату лордов, и неудивительно, что о нем начали судачить.

Если верить тем милым дамам, Родни был человеком добросердечным, а значит, к нему можно было обратиться с просьбой освободить миссис Таппер. Если младший, менее порядочный брат, еще от нее не избавился... Мне не хотелось верить, что потомок уважаемого лорда Сидни Уимбрела способен на такую низость — однако что еще он мог с ней сделать после того, как похитил и выпытал нужную ему информацию?!

Нет, к черту логику! От нее только щемит сердце. Да и вдруг она заставила меня пойти по неверной дороге? Вдруг, войдя в Уимбрел-холл, я выставлю себя полной дурой или, того хуже, уже не выйду обратно?

Энола, если ты не будешь полностью в себе уверена, у тебя ничего не получится. Продумай план. Не спеши.

Так я и поступила. И тут же обнаружила, что не одна наблюдаю за особняком. Бедняк с седой бородой бродил вдоль канавы, будто что-то там выглядывая. Судя по качественной, как у джентльмена, одежде, он не был попрошайкой. Сгорбившийся от старости, он опирался на трость, что, однако, не скрывало его высокого роста, лицо старика пугало мертвенной бледностью, но из-за громадных усов и тени обрезанного цилиндра черт было не разобрать. Здесь следует объяснить, что такие шляпы быстро портятся от пота, после чего их обычно отдают в какую-нибудь лавку поношенной одежды, где запачканную часть срезают, а затем уже укороченный цилиндр пришивают обратно к полям. Получается обрезанный цилиндр — совсем как у этого бедного бродяги, у которого шляпа проходила этот процесс, судя по всему, не менее трех раз.

Однажды я уже видела такой цилиндр — морозной зимней ночью, у костра, разведенного для больных нищенок. И точно такую же седую бороду. Только одежда была немного другая. Да, я узнала этого человека — и сердце сильнее застучало у меня в груди. Я замерла в тени большого дуба, боясь, что он меня заметит.

К счастью, он прошел мимо меня на другую сторону улицы, даже не повернув головы. Убедившись, что опасность миновала, я вздохнула с облегчением.

Позвольте, что же теперь?

Седой господин повернул за угол и пошел вдоль ограды из кованого железа, окружающей Уимбрел-холл.

Он уже скрылся из виду, но я осталась стоять в тени. Решив отложить на потом размышления, стоит ли включить его в свой план, я мысленно повторила свои выводы по делу.

Лорд Родни Уимбрел вошел в палату лордов.

Он переживает (возможно, под влиянием Джеффри), что давнее послание, которое так и не дошло до его отца, может всплыть и опозорить доброе имя семьи.

Джеффри намерен управлять карьерой Родни так, как ему заблагорассудится, возможно надеясь на этом нажиться или исключительно ради наслаждения властью.