– Найт, пожалуйста, я думала, ты отверг связь!
– она затягивает завязки на запястьях. Я чувствую, как Ледженд подходит сзади.

– Все выйдете.

Ледженд делает паузу. Я слегка поворачиваю голову.

– Сейчас.

Я жду, пока не услышу, как закрывается дверь, и вокруг нас воцаряется тишина. Расстегивая рубашку, я направляюсь к комоду в углу комнаты.

– Ты знаешь, чья это комната, Алекс?

От того, что я сунул свой член в этот оползень, у меня чешется затылок. Зуд, который может поцарапать только шестидюймовое лезвие. Когда она не отвечает, я поднимаю брови.

– Хммм? Не молчи сейчас…

Стул, к которому она привязана, скрипит по полу, и я поворачиваюсь к ней лицом, стаскивая рубашку.

– Мы оба знаем, какой громкой ты обычно бываешь…

Ее взгляд скользит по моей груди, вниз к прессу и ниже. Я почти хочу вырвать ее гребаные глазные яблоки и скормить их ей.

– Я… я подумала, тебе понравится, что я это сделала, милорд…

Я хихикаю, сердцебиение замедляется с течением времени. Даже когда Лондон нет поблизости, я все еще чувствую ее присутствие, как будто она окрашивает стены в каждой комнате, в которую входит.

– Я не твой милорд…

Сокращаю расстояние между нами, пока ботинок не соприкасается с ее босой ногой. Она дергает за путы на запястье с такой силой, что из-за укуса адских псов на пол падают капли лавы.

– Пожалуйста… пожалуйста, не убивай меня.

– Это по твоей вине за ней сейчас охотятся.

– Но… - прежде чем слова успевают слететь с ее грешных уст, я пробиваю рукой ей грудь, пока не чувствую биение ее сердца под своей ладонью. Тук. Тук.

Она задыхается, ее рот открывается в идеальной букве «О», и кровь медленно отливает от лица. Она приобретает жуткий оттенок белизны, прежде чем алый цвет медленно вытекает из уголков ее губ, стекает по подбородку и капает на мой ботинок.

– Они хотят ее смерти. Из-за тебя.

Я слегка сжимаю, ровно настолько, чтобы почувствовать, как тяжелый орган трепещет между моими пальцами. Белки глаз наливаются кровью, прежде чем я выдергиваю руку, держащую умирающий символ любви.

Ее тело падает навзничь, и я остаюсь, уставившись на темную дыру, оставшуюся в ее груди, где раньше было сердце. Бросив его ей на колени, я слышу, как за спиной закрывается дверь, и вытираю нос окровавленной рукой, отступая назад, не сводя глаз с иссыхающего трупа.

– Ладно, я знал, что это произойдет. Какого черта они оставили тебя здесь одного?
– Сильвер похлопывает меня по плечу, но это ничего не дает. Ничего, что могло бы приглушить ярость, которая, как я чувствую, пронизывает меня с каждой секундой.

– Мне нужно найти ее.

Я поворачиваюсь лицом к двери, беру рубашку и перекидываю ее через плечо, как раз в тот момент, когда входит Синнер.

Он удерживает мой взгляд.

– Что случилось?

Еще до того, как я смог по-настоящему осознать, что я чувствую, он уже все понял.

Распахиваю двери одной лишь мыслью, внезапная резкость пронзает грудь, и брови сходятся на переносице, я расставляю ноги в попытке удержать равновесие, но все равно тело покачивается. Мышцы не замирают и не сжимаются; они рвутся, одна за другой, черт возьми.

Братья оборачиваются на звук открывающейся двери.

Мое лицо перекашивается, губы, блядь, дрожат от боли, которую я никогда не испытывал. Боль такая чертовски острая, что взгляд опускается на грудь, чтобы посмотреть, что за хуйню в нее вбили, но единственная кровь на коже - это кровь, которую я пролил несколько мгновений назад.

– Что за черт, - Синнер бросается ко мне, а через секунду мои ноги подкашиваются, и я падаю на пол, посреди длинного коридора.

Колени ударяются о мраморный пол, и каждая часть меня, блядь, рушится изнутри.

Боль острая и чертовски обжигающая, словно кто-то взял чешую серебряной змеи и размолол ее, вводя прямо в мои вены с черной кровью.

– Брат, поговори с нами.

Глаза Ледженда обводят мое измазанное кровью тело, внимание переключается за мое плечо, чтобы посмотреть на бойню, которую я устроил.

Я рычу, стиснув зубы и высвобождая клыки, и когти делают то же самое, но в момент, когда они полностью опускаются, они втягиваются обратно.

Я задыхаюсь, падая на грудь брата.

– Я думаю… черт. Я думаю, что я, блядь, умираю.

Син и Ледженд переводят взгляд с меня на Крида, надеясь, что у старшего брата есть гребаные ответы.

Когда глаза Сина сужаются, я наклоняю голову, чтобы посмотреть на Крида.

Его рука сдвигается так, что я оказываюсь под ней, чтобы он мог лучше меня видеть.