В старину считалось, что, отправляясь в дальнюю дорогу, мужчина не должен торопить коня. Теперь другой век, лошади как средство передвижения сохранились разве что в горах. Чале предстояло ехать вначале на машине, а дальше — поездом.

Провожали Кадыра Хамидовича торжественно. Еще бы, его пригласили на Всесоюзную конференцию лучших следователей органов прокуратуры и к тому же предложили там выступить.

Жена Нафисет еще раз напомнила, что нужно купить в столичных магазинах для дочурок.

— Не волнуйся, — заверил ее Кадыр Хамидович, — у меня все записано.

— Да не забудь, — добавила Нафисет, — у тебя теперь есть еще одна дочка — Гулез...

Это замечание озадачило одного из провожавших друзей, который только что вернулся после длительного отсутствия: он знал, что у Чале только две дочери — Сусанна и Оксана. Посыпались вопросы: когда появилась Гулез, почему супруги об этом молчали?

— Не я ее отец, — ответил Кадыр Хамидович. — Но к тому, что она живет на этом свете, тоже причастен.

Гулез... При упоминании о крошечном существе, которому едва минуло полгодика, у него сжалось сердце. Объяснять, кто она и что, не было времени.

Прокурор района Иван Яковлевич Анасенко, рано поседевший, всегда удивительно спокойный и выдержанный, на прощанье сказал:

— Помни, Кадыр, ты один будешь представлять на конференции Адыгею. Наш край небольшой, но недаром говорят: мал золотник, да дорог.

— Легко говорить, Иван Яковлевич, — со вздохом ответил Чале. — Ответственно...

— Ничего, — подбодрил Анасенко. — Главное — не робей. Выступай по-боевому.

Чале пожелали вечное доброе адыгейское «гъогумаф» — счастливого пути! Машина тронулась, и скоро Кошехабль растаял в зеленой дымке садов.

Интересное свойство есть у человеческой натуры: не успеваем мы сесть в машину или поезд, а мыслями уже там, куда должна привести нас дорога. Вот и Кадыр Хамидович мысленно был уже в Москве, еще холодной, только что освободившейся от снега. Впрочем, столицу он любил и залитой неприветливыми дождями, и скованной холодом, и изнывающей в летней жаре. Сейчас погода волновала его меньше всего. Не в отпуск едет...

В Белореченской Чале пересел на скорый. Через сутки с небольшим — столица.

Приглашение на конференцию пришло незадолго до выезда. В последние дни скопилось много дел, времени было в обрез. Кадыр Хамидович набросал лишь тезисы выступления — он вообще не любил читать по бумажке, считал, что живое слово доходчивее. В этом, кстати, его поддерживала Нафисет — учительница русского языка и литературы.

Под стук колес хорошо думалось. Листая свои записи и размышляя, о чем он будет говорить на конференции, Кадыр Хамидович пришел к выводу, что все далеко не так ясно, как казалось ему дома. Да и мысль о самом выступлении на конференции не покидала его. Правда, разговаривать с людьми и даже выступать с трибуны Чале привык. После армии (отслужил три года подводником на Северном флоте) он был секретарем комитета комсомола цеха, потом секретарем цеховой парторганизации Краснодарского деревообрабатывающего комбината, где работал столяром. А цех большой, почти восемьсот человек. Когда Кадыра Хамидовича после окончания заочного юридического факультета Кубанского университета назначили следователем и он приехал в Кошехабль, товарищи по работе избрали его секретарем партбюро. А в то время прокуратура, народный суд и отдел внутренних дел Кошехабльского района имели единую парторганизацию. Опять собрания, беседы с людьми. Помимо этого Чале часто выступал с лекциями, докладами на предприятиях и в организациях, вел работу по пропаганде правовых знаний. Такие выступления стали для Чале привычными, он всегда чувствовал себя уверенно, зная, что его внимательно слушают. Но одно дело — выступить на фабрике, в колхозном клубе или в школе и совсем другое — на столь представительном форуме, где будут ответственные работники прокуратуры, видные ученые-юристы.

Из программы конференции Кадыр Хамидович знал, что руководить ею будет Генеральный прокурор Союза ССР Александр Михайлович Рекунков. Когда-то он был прокурором Азовского района Ростовской области, а это, считай, по соседству, так что они почти земляки. Но земляк земляком, а все же Генеральный прокурор.

С докладом также должен выступить Прокурор РСФСР Борис Васильевич Кравцов. Чале читал в каком-то журнале, что в Великую Отечественную войну он был удостоен звания Героя Советского Союза за участие в форсировании Днепра.

Ну а другие участники конференции? Они съехались со всех концов страны. Масштаб! Значит, проблемы надо затрагивать соответствующие, значительные. Но какие? Конечно, если бы Кадыра Хамидовича попросили рассказать о своем крае — о родной Адыгее, он бы не особенно задумывался, о чем говорить. Тем более 1982 год — юбилейный: шестидесятилетие образования Союза ССР. Все народы, большие и малые, подводят итоги. Чале очень любил землю предков: ее степи, горы, покрытые лесами, чистые, как хрусталь, и буйные в половодье речки, благодатные нивы (в его народе говорят: воткни в землю дышло — вырастет телега). Вот уж действительно: мал золотник, да дорог! Небольшая она, Адыгея. Зато пшеница, взращенная на ее полях, — чудо! Виноград, арбузы, яблоки, помидоры, сладкий перец, подсолнечник, табак — всего не перечислишь, что родят колхозные поля. И все в изобилии, хватает с лихвой и самой Адыгее, и еще тысячами тонн отправляется в другие города, республики, за границу.

Но главное — люди. И как они изменились за шестьдесят лет! Взять хотя бы его семью. Прадед и дед Чале испокон веков были крестьянами. Даже мать и отец Кадыра Хамидовича были почти неграмотными. А он — юрист с университетским дипломом. Его бабка не выезжала дальше районного центра, а Кадыр Хамидович побывал за рубежом. В старые времена, когда народ жил по адату — веками создававшемуся своду писаных и неписаных правил, основанных на религии, — люди шли за советом к мулле. Теперь многие жители аула частенько приходят к нему, Чале, узнать, на чьей стороне закон, справедливость. Даже старики, авторитет которых когда-то был непререкаем.