А в названном звании единственная, кто может призвать Сивера измениться — Мать. Которая уже показала, что нрав и мысли Сивера её в достаточной мере устраивают.

— Благодарность моя достигает Звёзд, Мать-под-древом! — склонил голову Сивер.

— Оставь славословия, Страж. Мне они не нужны, тебе — противны. Приноси клятву Великому Древу, по древней традиции, — произнесла Мать.

И Сивер, так и оставшись с преклонённым коленом, начал приносить ритуальную клятву, заключающуюся в ответах на вопросы Матери. Про готовность отдать жизнь, про устремления и чаяния. И так продолжалось до тех пор, как Мать не задала последний вопрос:

— Чист ли ты пред Великим Древом и народом валар?

— Чист, — ответил Сивер.

И тут по листве Ростка Великого Древа пробежала рябь. А несколько ветвей с листьями, окутанных светящейся золотистой пыльцой, опустились с вышины, обвинительно протянувшись к валару.

Советники и слуги на скамейках поднялись, послышались возмущённые возгласы, впрочем, прерванные небрежным жестом Матери. А сам Сивер практически в панике пытался понять — что же он такое натворил? Потому что Древо, точнее, его Росток, прямо указало, что ответ Сивера не истинен. Но он был правдой! И сам Сивер не мог понять, что из его поступков и устремлений могло его «лишить чистоты» — и не находил.

Притом сама Мать недоумённо нахмурилась — мысли Сивера не были для неё тайной, и, естественно, она понимала — он не врал, принося присягу.

— Странно, но бывает и не такое. Росток признал, что ты не чист перед Древом и валарами, и это — истина. Но ты чист перед ними, и это — правда. Такое бывало лишь трижды, за всё то время, что я сижу у подножья Великого Древа. И подобное противоречие нуждается в разрешении, как было и раньше.

— Великая Мать-под-Древом, — вдруг раздался голос со скамьи, а одна из фигур поднялась на ноги.

— Говори, если есть что сказать, — кивнула Мать.

— Сивер ап Валуэ не осквернён, но и не чист. Его душу отягощает данное слово, — с этими словами фигура скинула капюшон.

А Сивер узнал Целителя, который сопровождал космолёт в последнем путешествии. Целители были редки, нужны и важны для валаров, занимая в обществе привилегированное, насколько это возможно, положение. И часто менялись на корабле Сивера. Хотя то, что медик корабля оказалась советником Матери — удивительно. Но и не невозможно.

— Слово такой тяжести? И какое же, скажи нам, — посмотрела она на Сивера, явно желая чтобы слова были произнесены.

— Я… обменял Искру Творца у его носителя, на информационные базы. А почтенная Лурран ап Горри, — склонил он голову вбок, к советниц-Целителю, — обеспечила развёртку и жизнь мальчика, который был обладателем Искры.

— И не только это, — сообщила Лурран. — Но не это важно, Сивер. Слово.

— О том, что если он доберётся, он сможет прикоснуться к источнику Жизни? — уточнил Сивер, а после кивка с почти возмущением ответил. — Он не сможет добраться до источника, Великая Мать! Он живёт в Мире, отделенном от обитаемых Миров немалыми расстояниями, гравитационными искажениями, в цивилизации даже не покинувшей свою планету!

— Это так, Лурран? — спросила Мать.

А Сивер сначала оскорбился — в его словах сомневаются! Но вскоре понял, что если тут конфликт правды и истины, то его слова могут не соответствовать последней. Вне зависимости от его правдивости и мыслей.

— Это так, Великая Мать. Но слово было дано.

— Что Росток и принял за невыполненное обязательство. Впрочем, выполнить его надо: это не только твоя честь, Сивер, но и честь всех валаров. И если ты встретишь того Носителя Искры — ты поможешь ему достигнуть Источника.

— Сделаю, Великая Мать, — опустил голову Сивер.

Впрочем он прекрасно понимал — это невозможно. Хотя и без указаний Матери-под-Древом, в случае если бы свершилось невозможное, выполнил бы слово и сопроводил того мальчишку, чтобы возникшие препятствия не нарушили его слово.

— Встань Страж Сивер ап Валуэ, встань и служи Древу! — произнесла Мать, показывая что тема мальчишки и долга перед ним закрыта.

Навсегда, потому что невозможное не случается. Хотя следующей ночью Сивер спал не слишком хорошо: в снах он летал на космолёте, на живых крыльях, даже пролетал световые года по Корням Великого Древа, милостиво позволившего валарам сокращать через них путь через пространство и время. И всякий раз появлялся тот мальчишка, на каком-то двухколёсном самокате. С натугой нажимал на приводы, и догонял Сивера, требовательно помахивая ручонкой.

Я сидел в мастерской, закатив глаза, стараясь не слушать призывы и причитания Федьки. И думал о том, что мастерскую нужно запирать даже когда не провожу опасных экспериментов… Или увеличить площади и сделать отдельную секретную часть? Или вообще заниматься чем-то, имеющим отношение к Цели только в бункере в моей квартире?

Не знаю, надо обдумать. Но пока Федя меня просто достал!

— Федя, мне надо работать. И тебе не помешает, — напомнил я.

— Надо, Марк. Но обещай даже не думать об этом! — с этими словами он ткнул рукой в полурабочую уменьшенную модель «планетарного деструктора Мечникова» — испытательной и, скажем так, просто приятной мне модели.