Шрифт:
Не донеся до рта вилку с чем-то очень домашним и аппетитным, Няшина замирает.
– Где мои ключи?
– рычу на неё.
– Уже на месте. Я сделала себе дубликат.
– Ты закрыла меня! Я опоздал на работу. У меня пациенты!!
– Кто-то умер от спермотоксикоза?
– поджимает губы.
Ах да...
– Могла бы хотя бы номер телефона оставить!
С грохотом ставлю пакет на стол. Няшина прячет телефон в карман. Поднимается, забирая со стола свою чашку. Держит ее в руке.
Ноздри рассерженно вздрагивают. Облизывает пухлые губы и угрожающе поднимает вилку с едой.
Мой желудок урчит...
– Ключи я у Вас просила ещё вчера. Вы проигнорировали мою просьбу. И номер я оставила! Он был написан на листе, который я закрепила на зеркале. Но Ваша кошка его порвала. Уберите, кстати, мусор за питомцем...
От возмущения открываю рот. Но не нахожу, что ей ответить.
Няшина засовывает мне в рот вилку. Растерявшись, позволяю, получая порцию этого самого "домашнего".
– Хорошего вечера!
– прихватив кружку с молоком, смывается к себе.
А я слегка прихуев, жую...
Мои глаза закатываются от удовольствия. Потому что это охренеть как вкусно!
И я даже забываю, за что на нее рычал. Проглотив, смотрю на вылизывающуюся Ведьму.
– Тебе тоже досталось, да?
Открываю бутылку вина. Наливаю два бокала.
– Так, короче, к черту пельмени, я требую репарации за ущерб в виде этого жаркого. Люба!..
* - Scorpio dormiens nunquam titillandus - не дразни спящего дракона.
Глава 7. Репарации
Воинственно глядя друг другу в глаза, мы ужинаем. Моё жаркое, его кухня.
Так и быть...
Ведьма, прижав уши агрессивно смотрит на мою ногу. Снимаю со стола пульверизатор.
– Зачем тебе он?
– облизывает губы Истомин.
– Дрессирую одну хамку.
Ведьма кидается и получает струю воды прямо в наглую морду. Атака сорвалась и кошка брезгливо вздрогнув, идёт на балкон, вылизывать мокрую шерсть.
– Креативно, - хмыкает он.
– У меня припасено кое-что и поубойнее.
В кармане рюкзака в пакетике лежит корень валерианы.
– Она у меня ещё и команды выполнять будет, - надменно дёргаю бровями.
– Ух! Да ты дрессировщица, да?
– Приходится.
– Предлагаю временное перемирие, до тех пор пока не решим с квартирой.
– Хорошо, - коротко соглашаюсь я.
– За твои кулинарные таланты, - поднимает бокал.
Настороженно чокаюсь с ним кружкой с молоком.
– И чем же занимается Любовь Романовна в перерывах между захватами жилья?
– Живу...
– Парень есть у тебя?
Склоняет с любопытством голову к плечу. Пока я туплю, соображая как ответить, отвечает сам:
– Хотя о чем я? Конечно, нет...
– Почему это Вы так решили?!
– Какой парень отпустит девчонку свою к мужику заселиться?
– подмигивает Истомин.
– Я просто самостоятельная! И могу за себя постоять. Ясно?
– Родители твои где, самостоятельная?
– В путешествии, - вру я.
Не хочу, чтобы он знал, что я совсем одна. И за меня никто не заступится.
Разглядывает. Взгляд такой, что кажется моя теплая мохнатая пижама на мне сейчас задымится.
Я специально выбирала такую, чтобы никакого намека на сексуальность. А то кто его знает, неадекватного...
– Сколько лет тебе?
– У вас сейчас еда остынет.
Возвращается к трапезе.
Доев, мою за собой чашку. Бутылку с молоком несу на балкон.
– Поставь в холодильник.
– Нет... Он же Ваш!
– Твой я тебе сюда поставить не дам. Поэтому, пока что пользуйся моим.
– Вы очень любезны. Но я лучше на балкон.
Резко со скрежетом отодвигается на стуле, преграждая мне путь.
– На балконе я курю. Не нужно там держать продукты.
Поджав губы, возвращаюсь к холодильнику.
– Давай так... С меня продукты, с тебя - ужины.
И предложение, конечно, очень соблазнительное в моей ситуации, но... Я не хочу так!
Плюшки - только послушным котам. А этот с придурью!
Отрицательно качаю головой.
– Вот не люблю тебя опять, - разочарованно.
– Я уже мечтал о домашней ухе, быть может.