— Ну почему?

— Потому что плоские шутки отлично укладываются в наши квадратные головы.

И хмурую маску на её лице тронула улыбка.

— Ань, а что ты тут стоишь?! — перешёл я к главному.

— Да Женя забрала ключи от комнаты и свалила к твоему Генке! И они там вдвоём — и не открывают.

— Вот она, женская дружба, да?

— И не говори, — произнесла она. — О, у тебя же тоже ключ есть, да? От вашей комнаты?

«Вот он шанс», — подумал я и немного слукавил для всеобщего блага:

— Нет, мой тоже внутри.

— Ну тогда надо стучаться! — с серьёзными намерениями заключила она и уже занесла свой маленький кулачок над дверной гладью.

— А ты до этого не стучалась? — спросил я.

— Шутишь снова? Я уже полчаса долблюсь.

— Может, погуляем по ночному Ворону? — спросил я её.

И она серьёзно так посмотрела на меня, заставив моё сердце чуть быстрее биться. Сумел ли я отбелить Сашину репутацию меньше чем за месяц?

— А как мы выйдем? Дверь-то закрыта в общагу.

— Пойдём, что-нибудь придумаем! — и я оставил сумку у порога комнаты, втихаря от Ани спрятав кастет в карман штанов.

Украсть из сумки не украдут, а вот комендант Надежда Юрьевна внутрь обязательно заглянет — не со зла, просто работа такая. И если кастет найдет — быть беде. Затаскают по товарищеским судам, с вопросами-распросами, из комсомола попрут, куда меня после случая с браконьерами почётно приняли. Я как бы не видел в этом смысла — скоро-то всё равно случится то, что случится, — но студорг Света сказала, что с комсомольским билетом проще на работе будет и вопросов меньше. Как будто деньги некомсомольцам не нужны? Вон Армен тот же, как пашет — в три смены!

Спустившись к 205-й, я постучался в комнату.

— Здравствуй, Саша, брат! Анюта, здравствуй! — разглядел он нас через дверной глазок и на всякий случай выглянул за дверь, когда открыл. — Чем могу помочь, ребят?

— Погулять хотим, а ночь на дворе, — пояснил я цель нашего визита.

— Не говори ничего, заходи, дорогой! — гостеприимно предложил Армен. — Сервис, брат, только для тебя и Ани, брат!

И полез под кровать, и, достав оттуда коробку, вытащил моток лестницы — такие висят в школах возле шведских стенок, только длиннее несказанно.

— Эксклюзив, брат! Рубль за двоих — туда и обратно!

— Идёт, — кивнул я, залезая в карман и оставляя у него на столе рубль.

Армен спустил лестницу и даже подал руку, чтобы Анна взобралась на подоконник.

— Береги руки, чтоб о стену не ударить, не раскачивайся, лестница крепкая, выдержит! — произнёс он, цепляя один конец верёвочной лестницы за батарею.

Мы держали её вдвоём, чтобы она не раскачивалась, пока Анна спускалась вниз. А потом полез и я.

— Смотри, брат, есть комнаты свободные — 2 рубля ночь, — прошептал он мне на ухо, подмигнув.

— Понял, — кивнул я ему и спустился следом.

Городские фонари уже давно зажглись, растягивая наши тени по асфальту. Анина рыжая чёлка вздымалась под порывами ветра, пахнущего рекой и бензином. Она была налегке, в своём клетчатом платье, и вдруг толкнула меня локтем:

— Давай к озеру, там фонари на АЭС горят — красиво!

Её голос звенел, как монетка, брошенная на стекло. Настроение, испорченное Женей — той светленькой, с которой встречался Генка, — сошло на нет.

Июньская ночь обещала быть тёплой. И я не особо переживал, что и я одет легко, и Анна.

— Смотри, — она схватила меня за рукав, — вон в магазине «Часы» свет горит! В том самом, где я взял свою «Молнию».

В единственном освещённом окне часового магазина маячила тень мастера.

Аня засмеялась:

— Представляешь, он там с 1975-го сидит. Все часы чинит…

— Все профессии нужны, все профессии важны, — пожал я плечами и спросил: — Расскажи про себя?

— Так ты вроде про меня и так всё знаешь? Сколько у Перекреста в гостях зависали.

— В квадратных головах спортсменов не много информации задерживается, так что давай, как в первый раз, — попросил я.

— Ну а что рассказать? После 8 класса пошла в техникум, хотя мама и хотела, чтобы я, как и она, была буфетчицей. У меня в школе по литературе тройки были, а вот по физике — отлично. Учительница и посоветовала «технарь». Выиграла конкурс — было 2 человека на место.

— А почему в школе не осталась?

— Семья небогатая, не то что у тебя, а в техникуме стипендия, а после — гарантированная работа.