— Начнём с дома? — предложил я.

— Идём, тут недалеко, — согласился со мной мужчина и направился через небольшой лесок по едва заметной тропе.

Мы шли молча, прислушиваясь к каждому шороху. Даже Павел благоразумно молчал, не давая мне возможности отвлечься на его постоянную болтовню.

Поселение и правда здесь когда-то было. Только очень давно. От домов остались лишь полуразрушенные стены. И больше ничего. Осторожно переступая ветки и сканируя каждый сантиметр местности, мы дошли до дома старосты. В отличие от остальных строений он выглядел вполне сохранным. Даже стёкла в домах кое-где были нетронуты. Отворив калитку, которая противно скрипнула в стоявшей здесь просто гробовой тишине, мы вошли во двор, тут же направляясь к главному входу. Двери были гостеприимно распахнуты, но издалека невозможно было разглядеть ничего, что находилось в глубине дома.

— Я иду первый. — Строго проговорил настоятель, останавливаясь и глядя мне в глаза.

— Ничего не имею против, — заверил я его и сделал шаг назад, давая мужчине пройти. Он ещё некоторое время на меня посмотрел, после чего покачал головой в ответ на какие-то свои мысли и зашёл в дом.

Никаких посторонних звуков я не услышал. Никто не кричал, никто не боролся. Да вообще сложилось впечатление, что отец Фёдор просто остановился возле входа, не делая больше никаких движений. Постояв ещё немного, я выдохнул и перешагнул порог дома.

Пройдя несколько метров по тёмному коридору и, достав из ножен кинжал, я заглянул в первую попавшуюся мне на пути комнату. Похоже, это была когда-то гостиная. Даже мебель сохранилась в относительно нормальном состоянии. Ничего подозрительного не увидев и не услышав, я двинулся дальше. Я почувствовал, как сквозь меня пронеслось что-то противное и холодное. Отшатнувшись, я обернулся, но ничего постороннего не заметил.

— И что это было? — тихо спросил я самого себя, чтобы хоть немного разрезать гнетущую тишину. В своём теле я тоже не заметил никаких изменений. Пожав плечами, я обернулся и сделал рефлекторно шаг назад, оглядываясь по сторонам.

Никакого тёмного коридора заброшенного дома не было. Я стоял в центре какой-то каменной пещеры, окружённой четырьмя колоннами.

— Ну что, допрыгался? — ехидно поинтересовался Павел. — Лучше б тебя виверна сожрала. Хоть какая-нибудь надежда оставалась бы. А так всё, конец. Печёнкой чую, в этот раз уж точно.

Я ничего не ответил артефакту. Подойдя к одной из колонн, я понял, что мне не показалось. Прислонившись к ней спиной, прямо на каменном полу сидел Курьянов. Осмотрев его, я понял, что он всё ещё жив, правда находится без сознания. Парень, которого я только мельком видел в стенах монастыря, находился возле другой колонны. Возле третьей увидел человека, облачённого в плащ Стража. Перевернув его на спину, я узнал в нём, точнее в ней — Константиновскую, преподавателя из Школы Стражей. Что, демоны вас всех раздери, тут происходит? И где отец Фёдор в таком случае.

— Я рад, что ты решил присоединиться ко мне, ученик.

Быстро развернувшись на грубый мужской голос, который эхом отражался от стен этой пещеры, я увидел перед собой полупрозрачную светящуюся фигуру. Мужчина стоял ко мне лицом и пристально осматривал меня с ног до головы.

— Я слишком долго ждал тебя, — произнёс призрак и, прищурившись, недобро усмехнулся.

Призрачная фигура приблизилась ко мне, и я явственно ощутил исходящую от неё ауру силы. Она была какая-то рыхлая и неоформленная, но всё равно давала ощущение превосходства противника надо мной. Не знаю, кем бы этот человек при жизни, но даже сейчас, после смерти он оставался крайне силён. Настолько, что я мог с большей долей вероятности сказать, что ничего сделать ему у меня не получится.

— Кто вы и что это за место? — решил я задать сразу несколько вопросов, начиная пятиться назад под пристальным взглядом изучающего меня призрака.

В его глазах пробежали золотые искры, и меня на долю секунды словно парализовало. Взгляд мертвеца пронизывал меня насквозь. Отчего мне казалось, что сотни тончайших игл прошли сквозь тело, не причиняя при этом какой-то сильной боли.

— Кто я? — мне показалось, или он задумался. Приложив руку к подбородку, он потеребил призрачную бородёнку, после чего помотал головой. Чувство оцепенения прошло, и я в несколько шагов оказался где-то в центре огороженного колоннами круга, не сводя с мужчины взгляда. — Это неважно, — неожиданно ответил он и повернулся в моём направлении. — Прошло уже несколько десятков лет, с тех пор как я заточен здесь, и многие уже не помнят о моём существовании. Кроме того, пройдёт совсем немного времени, и я исчезну, навсегда покинув этот мир. А это место — моя тюрьма. Отсюда я не могу выбраться, даже имея все необходимые для этого знания. — Немного повысил он голос, звуки которого эхом разлетелись по каменной пещере.

— Как-то слишком пафосно, размыто и совершенно не внушает никакого доверия, — фыркнул я прислушиваясь. — Что ты делаешь? — я едва слышно спросил Павла, который в этот самый момент размеренно и глубоко дышал, не говоря при этом ни единого слова.

— Дыхательная гимнастика. Успокаивает нервы, даёт ощутить гармонию с природой и просто настраивает на позитивный лад. — Странным, отстранённым голосом ответил артефакт. — Попробуй, тебе тоже не мешает успокоиться.

— Да я спокоен, — тряхнул я головой, осматривая эту каменную пещеру, лишь краем уха слушая то, о чём вещает этот призрак. — Похоже, от стольких лет заточения у него определённо начались проблемы с психикой, если он, конечно, не был таким изначально. Не просто же так его тут заперли, — поделился я своими мыслями с артефактом, в то время как призрачная фигура совершенно не обращала на меня никакого внимания.

— Всё может быть, — тихо ответил мне перстень. — А я вот неспокоен! — внезапно закричал Павел, отвлекая меня от созерцания колонны, рядом с которой никого не было, только этот подозрительный призрак с задумчивым видом уже несколько раз облетел её. Клирики и Константиновская за это время даже ни разу не пошевелились, что меня не слишком радовало. — Ты вообще знаешь, кто это такой? Ты хоть представляешь, сколько этому духовному воплощению лет и насколько он был силён при жизни? — вкрадчиво поинтересовался он.