Я осторожно поднялся на ноги. Болело все. Вообще все. Но! Когда очень хочется жить, побежишь и на сломанных конечностях. Поползешь, как червяк. А я хотел. Страсть как хотел.

Приоткрыл дверь, высунул голову и осмотрел пространство рядом с сараем. Похоже, это всё-таки была конюшня. Потому как неподалёку виднелся жилой дом, большой, деревянный, с мезонином и ставнями. Чуть в стороне располагались еще какие-то хозяйственные постройки.

Я ужом выскользнул наружу, а потом со всех ног бросился бежать без оглядки. Впереди имелся забор, рядом с которым стояло дерево. Крайне необдуманно со стороны хозяев. С помощью этой яблони можно прекрасно перелезать через ограду. Что я, собственно говоря, и сделал.

Оказавшись на улице, скорости не сбавил. Несся вперёд, как умалишенный. Лишь бы оказаться подальше от дома Никанора Митрофановича. Мне мерещилось, сейчас кто-нибудь заметит мой побег и все. Пиши – пропало. Опять схватят и потащут в конюшню.

И только после получасового, сумасшедшего бега я, наконец, остановился. Замер на месте, ошалело оглядываясь по сторонам.

Мир перевернулся окончательно. Надежда, упорно тлевшая внутри меня, жалобно пискнула, трепыхнулась и сдохла.

Все. Это не декорации. Это настоящий Петербург. Я действительно нахожусь в начале двадцатого века в столице… Господи… Как же странно это звучит. В столице Российской Империи.

Передо мной расстилалась мощеная булыжником улица. Высокие, статные дома с лепниной, резными балконами и золочеными вывесками со всеми этими «ятями» напрочь перечеркивали любые мысли о постанове или разводе.

Фонари явно были заправлены керосином, его запах отлично чувствовался. По улице степенно прохаживались люди в старомодных одеждах: мужчины в косоворотках и картузах, господа в сюртуках с тросточками, некоторые – в военных мундирах.

Дамы прогуливались в длинных платьях с узкими талиями, в шляпках, с ридикюлями, игриво висевшими на локотке.

Мимо проезжали конные экипажи, извозчики на пролетках что-то громко выкрикивали, лошади фыркали, копыта цокали по камням. Где-то вдалеке звенели трамвайные колокольчики. В воздухе висел густой запах конского навоза, дыма из печных труб и свежей выпечки из ближайшей булочной.

Я тяжело вздохнул и побрел вдоль улицы, стараясь не привлекать внимания. Мой собственный вид оставлял желать лучшего. Успел рассмотреть себя в витрине магазина дамских шляпок.

Рваная рубаха, залатанные штаны, босые ноги – выдавали во мне уличного оборванца. Это только по мелочи, если не оценивать расквашенную физиономию.

Ванька-воришка. Вот так вот. Злой рок просто. Неужели нельзя было очнуться в прошлом князем или… не знаю… да хоть тем же купцом. Почему голодранец, не пойму? Типа, наказание? Месть?

Желудок предательски заурчал, его буквально свело от голода. Последний раз я ел… кажется, еще вчера, в прошлой жизни.

Возле одной из лавок стоял лоток с пирожками. Аппетитный запах ударил в нос, удерживая меня возле булочной.

К счастью, удача, наконец, повернулась ко мне лицом и торговец на мгновение отвлекся. Недолго думая, я подскочил к лотку и ловко стянул один пирожок. Достаточно шустро, можно сказать, профессионально. К тому же, возле лавки толпились дамочки и я красиво смешался с толпой, на ходу глотая пирожок кусками. Почти не жевал его.

Набив рот, почувствовал крохотный прилив сил. Не сказать, чтоб это чрезвычайно вдохновляло, однако хотя бы перестало свербить внутри от голода.

Нужно найти местечко, спрятаться, сесть и подумать. Вопросов слишком много. Ответов – практически ни одного.

Где я? Судя по всему, в Петербурге.

Что делать? Понятия не имею.

Как вернуться? Тут вообще затык.

Чтоб понять, каким образом обеспечить себе обратный билет в свой, родной две тысячи двадцать пятый год, необходимо понимать, с хрена ли я вообще оказался в прошлом. А с этим, как раз, огромная проблема.

«Пономарь», – вдруг всплыло в памяти бормотание того мужика-призрака из сна или бреда.

«Ванька, бестолочь, ты пошто батю забыл?»

Пономарь. Значит, этот Ванька, чье тело я занимаю, был как-то связан с церковью? Может, его отец? А, нет. Отец же помер. Он сам так сказал. Это было всего лишь видение.

В любом случае, если речь шла о пономаре, то в биографии Ваньки должна фигурировать церковь. Или монастырь. Или… Или башка, привидевшаяся мне, просто несла чушь.

Так как особого выбора не было, я решил все-таки попытать счастья с церковью. С какой? Да с любой!

Просто в моей голове не имелось воспоминаний о Ванькиной жизни. Вообще никаких. Что, как минимум, странно. Должны же быть хоть какие-то факты, мысли, детали.

Однако, все, что я знал – это имя Ванька и четкое понимание, кем на самом деле являюсь сам. Все.

С другой стороны, церковь, она вроде как для страждущих. Мне один черт податься некуда. А в храме, глядишь, получится навязаться в работники.

Конечно, от подобной перспективы меня буквально с души воротило, но и выбор, прямо скажем, невелик.