Ну не мог я вытянуть из памяти, где находились в это время обер-лейтенант Люфтваффе Харро Шульце-Бойзен (агентурный псевдоним «Старшина»), старший советник имперского министерства экономики Арвид Харнаком (агентурный псевдоним «Корсиканец») или легендарный Вилли Леман — сотрудник гестапо, начальник отдела контрразведки на военно-промышленных предприятиях Германии, гауптштурмфюрер СС и криминальный инспектор, который по совместительству являлся тайным агентом советской разведки с 1929 года, проходящим под псевдонимом «Брайтенбах».

Помнил, что они были где-то на просторах Германии, но других деталей мне, как ни старался, вспомнить не удавалось. Конечно, я мог попробовать придумать какой-нибудь другой вариант поиска, например через справочную службу. Но, обдумав этот вариант, я пришёл к выводу, что подобное привлечение возможного внимания к своей персоне со стороны спецслужб может плохо закончиться не только для меня, но и для них. И я решил, что пока не смогу придумать стопроцентно безопасный способ, даже пытаться двигаться в этом направлении не стоит. Все эти великие люди уже однажды сыграли и вновь сыграют огромную и важную роль в победе над противником, поэтому подвергать лишний раз их жизни опасности я не имел права.

Кроме этих имён и фамилий в памяти постоянно всплывала в данный момент не совсем актуальная, а порой и вовсе не нужная информация. Всё время приходилось отвлекаться на её анализ, прежде чем выкинуть лишние данные из головы. Однако эта бутафория настолько плотно въелась в сознание, что надолго от неё избавиться не получалось — проходила минута-другая и в памяти вновь всплывали идеи немедленно встретиться со Штирлицем или хотя бы с Паулем Кригером. Приходилось отвлекаться от серьёзных размышлений и напоминать себе, что это вымышленные персонажи, придуманные авторами, и затем вновь возвращаться к реальности.

В конце концов, после долгих раздумий мне удалось утихомирить распоясавшееся воображение, и я сумел вытащить из головы то, что нужно — я вспомнил имя, фамилию, место службы и, самое главное, адрес нашего разведчика, который жил и работал именно в это время в Берлине.

И вот сейчас, увидев одиноко идущую фигуру, я понял, что память меня не подвела. В приближающемся к своему дому человеке был легко узнаваем тот, чей портрет однажды видел в прочитанной мной в своём времени книге.

Антон Фёдорович Живов, советский разведчик-нелегал. Он всю войну будет работать в берлинском дешифровальном подразделении, подчиняющемся шифровальному отделу верховного командования Вермахта (ОКВ), и регулярно передавать важные сведения в Москву. Когда война будет близка к завершению, крах гитлеровской Германии станет неизбежен, а многие заметные фигуры рейха начнут искать убежище в других странах, Антон Фёдорович по приказу из Центра сбежит среди многочисленных немецких военнослужащих в Аргентину. Там, после окончания Второй Мировой войны, среди прочих бывших германских военных, он будет завербован ЦРУ. В середине 50-х вернётся в ФРГ и станет работать во вновь созданном аналитическом центре. Эта контора, расположенная в Бонне, уже будет действовать не в интересах Вермахта, а в интересах Вашингтона и НАТО.

Нужно сказать, что карьера советского разведчика на новом месте работы сложится весьма успешной. Он станет одним из ведущих специалистов восточного отдела. Умрёт Антон Фёдорович в 1983 году и будет с почестями похоронен в пригороде Гамбурга, куда переберётся после ухода со службы. О его работе будут рассказывать в военных академиях США и странах НАТО, чтя его как одного из ценнейших работников и основателей, перешедших на сторону «добра».

Сложно представить удивление и шок, что испытали американцы, да и европейцы тоже, когда в перестройку, произошедшую прямо перед развалом СССР, они увидели открывшиеся архивы советских спецслужб, в которых чёрным по белому говорилось, что Людвиг Отто Шульц оказался Антоном Фёдоровичем Живовым. И что, будучи советским разведчиком, носившим псевдоним «Старец», на протяжении всей своей жизни передавал всю проходящую через него секретную информацию прямиком в Москву.

Разумеется, произошёл неимоверный скандал. Были выявлены связи, проанализированы провалы спецслужб, сняты памятные таблички из закрытых секретных разведшкол, а имя разведчика вымарано из учебников и предано забвению.

Но это у них. А у нас Антон Фёдорович считался человеком-легендой, и отзывы о нём, о его работе и вкладе в Победу всегда были только положительными.

Сейчас на дворе сентябрь 1941 года, но свой вклад в идущую битву «Старец» вносит немалый.

Война с СССР началась относительно недавно. Бдительность немецкой контрразведки сейчас находится на пике своей активности, однако, несмотря на это, советскому разведчику, как и многим другим его коллегам, всё же удаётся, получая нужную и важную для нашего командования информацию, передавать её в Центр.

И вот сейчас у меня была встреча с этим человеком, который уже при жизни был легендой.

Когда мы поравнялись, я, словно бы потерявшись, вероятно, из-за нервозности, которая неожиданно захватила меня, произнёс не совсем то, что хотел, явно огорошив визави:

— Здравствуйте. А я к вам.

Тот остановился, удивлённо поднял на меня глаза и спросил:

— Мы знакомы?

Очевидно, я вывел его из раздумий, и он выглядел несколько обескураженным. С другой стороны, он же был разведчиком, и какие бы у него стальные нервы ни были, он наверняка, в каком-нибудь потаённом уголке души, как и все люди, боялся или даже ожидал ареста.

Не прошло и мгновения, как недоумение на его лице уступило место настороженности и даже готовности к действию.

Я очень не хотел, чтобы разведчик посчитал меня врагом и, опасаясь, что его вот-вот арестуют, начал действовать, безоглядно применяя оружие. Поэтому поспешил немного его успокоить.

— Да, господин штабс-фельдфебель. Мы знакомы. Но знакомы заочно.

— Как это?

— Мне о вас рассказывали. Говорили, что вы профессионал своего дела.

— Лестно это слышать, — с натянутой улыбкой произнёс тот и, якобы стараясь выглядеть расслабленным, мимолётно оглянулся. — Так кто вам говорил обо мне?