Слова леди Кингстон оказались созвучны мыслям Марии.

– Я прощаю ее, – произнесла она, преодолевая неприятное ощущение, будто фразу вырвали из горла.

– Это только начало, – успокоила Марию старая дама.

И оказалась права. Марии действительно стало легче. Она попросила принести вина, и они с леди Кингстон провели вдвоем целый час, в течение которого гостья рассказывала о последних днях Анны в Тауэре.

– А вам известно, что тот музыкант Смитон признался? – спросила леди Кингстон. – Единственный из всех.

– Вы думаете, он сказал правду? Или признания добились от него силой?

– Положа руку на сердце, не знаю. Королева постоянно твердила о своей невиновности, даже на последней исповеди.

– Но ведь доказательства ее вины были достаточно вескими.

– Я была на суде, – сообщила леди Кингстон. – Мне показалось, что они просто искали повод избавиться от нее.

Мария удивленно уставилась на гостью:

– Так вы считаете ее невинно осужденной?

– Трудно сказать. Уверена, что судьи нашли доказательства убедительными. А вы когда-нибудь видели Марка Смитона?

Мария напрягла память:

– Если раньше и видела, то совершенно не помню его.

Леди Кингстон наклонилась поближе к собеседнице:

– Ну а я много раз с ним встречалась. Он часто посещал покои королевы и ходил вокруг нее кругами, словно потеряв голову от любви, как частенько делают глупые молодые люди. Она не обращала на музыканта внимания. Но уже позднее до меня дошло, насколько некий ребенок похож на него. Тот же цвет волос, то уже узкое лицо… а еще эти руки с длинными пальцами – пальцами лютниста.

Марии показалось, что она ослышалась:

– Так вы полагаете, он был ее отцом?

– Не рискну это утверждать. Но меня поразило их сходство.

Такого не могло быть. Мария не хотела в это верить.

– Но она очень похожа на короля. Те же рыжие волосы и римский нос. А в остальном, к сожалению, она вылитая мать.

– Миледи, ради бога, забудьте все, что я говорила! – Вид у леди Кингстон стал встревоженным. – Все это пустые домыслы. Мне следовало придержать язык.

– Уже забыла, – заверила ее Мария, но семена подозрения, брошенные почтенной дамой, крепко засели в голове.

В разговоре наступила неловкая пауза, которую в конце концов нарушила гостья.

– Ну и что теперь собирается делать ваше высочество? – спросила она.

– По-прежнему жду ответа от своего отца. Я написала ему письмо. Надеюсь, его посланник скоро появится. По правде говоря, я рассчитывала к этому времени получить ответ его милости.

– Полагаю, он сейчас очень занят. Во дворце идут грандиозные приготовления к его бракосочетанию с госпожой Сеймур, – ответила леди Кингстон.

– Так скоро? – Мария была слегка шокирована, хотя новость и была для нее желанной.

– Моя дорогая леди Мария, он обручился с ней на следующее утро после казни королевы.

Несмотря на все свое изумление, Мария воздержалась от комментариев. Подобная поспешность была неприличной. Но отец, который явно не становился моложе, очень хотел сына. Мария невольно задумалась, как она отнесется к тому, что ее вытеснят из очереди на престолонаследие, если в новом браке чаяния отца сбудутся. Никто не сможет утверждать, что этот ребенок родился незаконно, а принцы всегда будут иметь преимущество перед принцессами. Если ее восстановят в прежнем статусе, решила Мария, то она не будет переживать из-за престолонаследия. После треволнений последних бурных лет она по достоинству оценит спокойную жизнь с мужем и детьми.

Но как этого достичь?

– Я действительно хочу примириться со своим отцом, – сказала она леди Кингстон.

– Ваша милость может попробовать связаться с ним через мастера секретаря Кромвеля. Мой супруг говорит, мастер Кромвель втайне вам симпатизирует и может использовать свое значительное влияние ради вашего блага, – улыбнулась леди Кингстон.

То был мудрый совет, и после некоторого размышления Мария написала мастеру секретарю письмо с просьбой походатайствовать за нее перед королем.

Не успел гонец увезти письмо, как к Марии явилась с визитом делегация членов Тайного совета. Мария была с Елизаветой в детской, где учила малышку простейшим стежкам, одновременно напряженно вглядываясь в ее лицо, чтобы уже в который раз определить сходство с отцом, ранее казавшееся очевидным. Впрочем, Мария никогда не видела Марка Смитона.

Когда леди Брайан сообщила, что в большом зале ее ждут лорды, Мария ощутила радостное волнение, предчувствуя, что они приехали сопроводить ее обратно ко двору. Но, увидев их мрачные лица, она сразу пала духом. Неужели что-то опять стряслось?