Кровь застыла у Марии в жилах, когда она прочла письмо. Она не сомневалась, что врач прав. В груди вскипела еще более жгучая, чем раньше, ненависть к Ведьме. Нет, она, Мария, не останется в Англии, чтобы быть убитой, подобно матери. Загнанная в угол, опасающаяся за свое будущее и будущее Елизаветы, Анна могла быть крайне опасна.

Мария начала мало-помалу тайком собирать пожитки в спрятанный под кроватью мешок. Она не могла взять с собой много вещей, только самое необходимое для путешествия, но император наверняка снабдит ее всем недостающим. Как чудесно будет снова почувствовать себя законной наследницей английского престола!

Она нетерпеливо ждала новостей, не испытывая при этом ни капли страха. Но, получив письмо от Шапюи, она не поверила своим глазам. Карл забраковал их план. Если Мария отправится в добровольное изгнание, это будет равносильно отказу от прав на престол. Несмотря на горькое разочарование, она поняла, что император прав. Да и Шапюи был весьма убедителен.

Вы не должны волноваться из-за Леди. На стороне Вашего Высочества симпатии и поддержка Ваших родственников Плантагенетов, Сеймуров, Брайанов и всех тех, кто хочет помочь Вам восстановить свое право на престол. Все противники Леди возлагают на Вас свои надежды. Король очарован госпожой Сеймур, которая является Вашим другом и истинной сторонницей империи. Не сомневаюсь, что она станет прекрасной королевой Англии. Мастер Кромвель уже какое-то время ратует за возобновление дружбы Англии с императором, а этот новый союз пойдет на пользу Вашему делу. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы уговорить короля признать Вашу легитимность.

На глаза Марии навернулись слезы. В лице Шапюи она обрела настоящего и преданного друга. Она всегда это знала. Он еще ни разу ее не подвел. Она многое отдала бы, чтобы поговорить с ним и поблагодарить за его доброту. Вот если бы в один прекрасный день выйти замуж за такого человека, как он! Она еще никогда не встречала мужчину, который нравился бы ей больше.

По мере приближения двадцатого дня рождения Мария, естественно, начала задумываться о том, сумеет ли она вообще когда-нибудь выйти замуж. Пока на ней стояло клеймо бастарда, о замужестве можно было забыть. Да и вообще она не могла выйти замуж за человека ниже себя по положению – этого не позволила бы ей гордость. И хотя сердце лелеяло фантазии о Шапюи, разум твердил, что их брак невозможен, и Мария выбросила эти мысли из головы. А кроме того, за те пять лет, что они не виделись, она успела сильно повзрослеть.

В марте Мария узнала от Шапюи, что император поручил ему начать переговоры с королем об альянсе. Учитывая начавшуюся между Испанией и Францией войну, Карл нуждался в новом союзнике. Мария возликовала, узнав о планах императора, ведь это означало, что дни Ведьмы как королевы, скорее всего, сочтены, поскольку Карл наверняка поставит одним из условий договора о дружбе восстановление Марии в ее правах. Посол писал:

Ваши друзья работают над расторжением союза короля с Леди, что облегчит возвращение Вам прав наследования. Император поручил мне действовать в этом направлении.

Мария чувствовала растущее в груди волнение. Ах, если бы мать, эта святая женщина, могла бы быть здесь, чтобы своими глазами увидеть торжество справедливости и неотвратимость возмездия! Какая трагедия, что она преждевременно умерла! Однако мать наверняка сейчас улыбается с небес, понимая, что ее жертвы не пропали втуне.

Если леди Шелтон и была в курсе происходящего, то не проронила ни слова. Наедине с Марией она выказывала ей дружеское расположение, а на людях демонстрировала лояльность племяннице. Впрочем, в апреле Мария поняла, что, как ни крути, а для любого человека своя рубашка ближе к телу.

– Посол императора наконец признал королеву! – размахивая письмом, сообщила леди Шелтон, когда столкнулась с Марией в галерее.

Мария застыла на месте:

– Мессир Шапюи?

– Он самый! Он поклонился ей в часовне. А это явный знак, что император хочет стать ей другом.

Мария потеряла дар речи. Три года Шапюи упорно отказывался признавать Ведьму королевой. Невозможно было поверить в его реверансы в ее адрес.

Потрясенная до глубины души, Мария написала холодную записку с выражением крайнего неодобрения и отдала гонцу. Через день гонец вернулся с покаянным письмом от Шапюи.

Обмен приветствиями в церкви – это требование правил приличия. Я оказался в трудном положении: у меня не было выбора, по крайней мере сейчас, когда император ищет союзников. Тем не менее я не стал целовать руки той женщины или разговаривать с ней, и я твердо намерен больше не перемолвиться с ней ни словом. Мне стыдно, что кто-то мог поверить, будто я предал Ваше Высочество и наших друзей.

Более-менее успокоившись, Мария сожгла письмо. До нее дошло, что отец вполне мог подстроить встречу в часовне, чтобы Шапюи невольно оказался лицом к лицу с Ведьмой. Но если отец собирался с ней разводиться, зачем ему нужно было, чтобы посол признал ее королевой?

Апрельское солнце уже клонилось к закату, и Мария, закутавшись в меха – по приказу короля после Пасхи в королевских дворцах не разводили огонь, – сидела одна в своей комнате и читала при зажженных свечах. Час спустя, когда за окнами стало совсем темно, в дверь постучали. В комнату вошла служанка:

– Миледи Мария, в саду вас ждет какой-то джентльмен. Говорит, он от посла императора, и просит никому не сообщать, что он здесь.

Мария невольно вздрогнула от страха. А что, если это ловушка? Может, кто-то хочет, чтобы она вышла навстречу своей погибели?