От зелени рябило в глазах, хрустел под шагами валежник. Хальвдан шёл спешно, ведомый запахом, слаще которого не было на свете. Запахом медведицы. То и дело он сбивался на бег, и тогда под его тяжёлыми лапами ломались чахлые кусты, а тонкие деревца жалобно трещали, стоило неосторожно налететь на них мохнатым боком. Она была близко, звала и обещала, что этим летом станет его. Но ускользала: то и дело мелькал впереди рыжеваты мех, но снова пропадал за густой и сочной листвой подлеска. Это раззадоривало его ещё больше, он торопился, жадно втягивая воздух носом, распугивал мелкое зверьё. Где-то в чаще метнулся прочь олень. Но ему было всё равно. Она ждала его.

Послышался впереди голос реки, полноводной и бурной. Она несла свои воды с гор, её потоки то ухали с каменных круч, то выходили на равнины и становились спокойными и медлительными. Повеяло прохладой, а вожделенный запах стал тоньше, почти пропал. Неужто он ошибся, ушёл не туда? Или хитрая медведица решила его запутать?

Хальвдан остановился, прислушиваясь. Повёл носом по ветру и уверенно двинулся к реке. Густая поросль рогоза цеплялась за мех и скользила по морде. Он вышел к усыпанному каменным крошевом берегу и замер. Не было здесь медведицы. Никого не было. Только бурлила река, перескакивая через валуны и катая по дну гальку. Да почти что по брюхо в ледяной воде стоял самец, какого нечасто встретишь во время гона, а, коли встретишь, разумнее убраться с его дороги. Он был выше и крупнее любого другого почти вдвое, мех его давно поседел, но сила, несокрушимая и страшная, по-прежнему переливалась в каждой мышце.

То был сам Хозяин, перед которым надо только клонить голову и падать на брюхо, точно неразумному медвежонку. И даже если есть тут поблизости медведица, то придётся уступить, вернуться в чащу и поискать другую. С Хозяином не спорят.

Могучий медведь спокойно повернулся к Хальвдану, посмотрел на него совсем не звериными глазами и поднялся на задние лапы. Долго он водил носом, будто изучал его, не отходил и не приближался. Да и нападать не спешил — видно, считал это делом неподобающим. Хальвдан не решался сдвинуться с места: взяли его робость и трепет перед Его величественностью и мудростью.

Хозяин снова опустился на четыре лапы, глянул вдаль, куда убегала беспечная река, и пошёл к противоположному берегу. Встряхнулся, рассыпая в стороны брызги, и обернулся: чего стоишь, мол? Хальвдан поспешил за ним. Расступились в стороны заросли, и открылась перед ними тропа, широкая, перечёркнутая выступившими из земли корнями елей. Впереди было темно и мутно, звучали вдалеке крики и звон. Так не шумят звери. Пахло кровью — человеческой. Но пронизывала тех людей, что сражались и умирали, животная ярость. И она роднила их с Хальвданом и Хозяином.

Они шли по тропе, всё больше увязая во мраке грядущего. Но не было страха. Была только решимость, ведь он шёл бок о бок с Хозяином и знал, что тот поделится своей силой с ним. И защитит…

— Всё в порядке, Хальвдан ярл? — прозвучал в стороне чей-то знакомый голос.

Он шевельнулся, сбрасывая с себя тяжесть видения и медвежьей шкуры. Оказалось: лежит ничком, и снег холодит щёку почти до онемения. Хальвдан сглотнул вязкую горечь трав и осторожно выпрямился. Вагни, придерживая его под локоть, встревоженно заглядывал ему в лицо. А вокруг стояли вереги, такие же, как днём и в то же время другие. Будто тени легли на их лица — лишь глаза сверкали ярче и темнели бурые росчерки медвежьих меток на их телах.

Хальвдан медленно встал, чувствуя, как расходится кровь в затёкших ногах, и окинул взглядом своих ватажников. Снова кто-то накинул ему на плечи шкуру, уже совсем сухую, согретую необыкновенным жаром его кожи.

— Мы готовы, — сказал Вагни.

Треснуло в костре полено, и ветер пронёсся по земле, качнув пламя.

Войско собралось выступать ещё затемно. Воины перед вторым боем выглядели гораздо более серьёзными и решительными, чем раньше. Прибытие дружины из Новруча поселило в их душах крепкую надежду, что в этот раз всё обернётся победой.

До утра Хальвдан больше ни с кем не разговаривал. И не спал. Не давал ему покоя внутренний огонь, что перетекал и плескался, звал в бой. Он с ватажниками теперь должен был выступить первым. Добраться до болот и задержать тех тварей, коли они снова решат выбраться из своего логова.

Стараясь не думать, что ждёт его и остальных верегов, он шёл мимо полка Левой руки, который перешёл под командование Вышаты, крепко сжимая рукоять зачехлённой секиры. Воины, уже готовые идти следом за его отрядом, с любопытством и опаской провожали северян взглядами. На них возлагали большие надежды, чаяли, что берсерки смогут удержать болотных тварей вдалеке от остального войска, пока кто-то не сумеет прорваться к жреческому шатру, захватить его и покончить с колдовскими кознями.

Среди кметей в первом из выстроенных рядов стояла и Млада. Она не смотрела на других верегов, её взгляд был прикован только к Хальвдану, будто то, что она вдруг узнала о нём, заставило многое переосмыслить. Одна её ладонь лежала на рукояти меча, другая — ножа. Она не брала в бой щит, считала, что так ей сподручнее. И пока что ловкость уберегла воительницу от ранений. Лишь пара царапин и ссадин алели на скуле и лбу, как знак прошедшего сражения. Впрочем, они ничуть не портили лица девушки, а придавали ей ещё большее сходство с куницей, которая только вернулась с охоты.