Розалин с укоризной посмотрела на ученицу — ясное дело, что такое грубое выражение девушка наверняка слышала от своего отца. Дети — копии родителей, но Розалин всегда была за то, чтоб спорт был далеко от политики, поэтому всегда исправно голосовала за демократов, несмотря на то, что старинный штат Массачусетс был исконно республиканским штатом.

У Синди в арсенале три тройных прыжка: сальхов, тулуп и лутц. В короткой программе, помимо двойного акселя, она прыгала три тройных прыжка: каскад тройной сальхов — тройной тулуп и одиночный тройной лутц. Лутц у неё пока получался со стабильностью 80 процентов, и чаще с неправильным ребром, чем с правильным. Синди об этом знала, но считала, что и так сойдёт — летом можно поправить. Однако Розалин сейчас увидела, что у Хмельницкой лутц чистейший, с правильного наружного ребра, и понимала, что Синди со своей не до конца поставленной техникой, которую нужно чистить и чистить, легко проиграет русской фигуристке. Но девочка поймала звезду, и тут уже ничего нельзя было поделать…

Синди прыгала, и так и горела от нетерпения, желая показать русским свой максимум. Зачем это сейчас? Ведь скоро соревнования!

Розалин хотела было остановить ученицу, потому что форсировка событий была делом довольно опасным. Девчонка ещё не размялась на двойных прыжках, и тройной лутц мог получиться травматичным. Раньше она бы так и сделала, но не сейчас. В последнее время Синди делала всё, что хотела, почти не обращая внимания на тренера. Трудно что-либо говорить ученице, если её родители платят тебе большие деньги. Ты становишься словно работником фигуристки, а она твоим работодателем. К сожалению, таковы были реалии американского спорта, который существовал только за счёт родительских денег. Розалин слышала, что в СССР по-другому. Что там тренер чуть ли не как садист, который имеет много прав и воспитывает фигуриста так, как считает нужным и как его учили в институте, а фигурист при этом сопит и помалкивает в тряпочку. Если это так, то это хороший подход к делу…

…Второй номер американской сборной, 16-летняя фигуристка по имени Тоня Хардинг, невысокая светловолосая блондинка с флегматичным лицом, вела себя совершенно спокойно и даже с каким-то показным равнодушием. Она стояла в отдалении от всех и спокойно наблюдала за катавшимися советскими фигуристками. Ей они были неинтересны. Тоня придерживалась принципа — чему быть, того не миновать, поэтому не стоит напрягаться и тратить нервы лишний раз. Её тренер, Диана Роулинсон, 40-летняя женщина в очках и белом спортивном костюме, была того же мнения.

У Тони Хардинг в арсенале два стабильных тройных прыжка — сальхов и тулуп. Но был и лутц. Тоня его начала прыгать ещё в 12 лет и всегда исполняла достаточно хорошо. Правда, только на тренировке.

В прокате было всё сложнее. Во-первых, у Тони не было каскада 3–3 с лутцем, так как она не могла прицепить к тройному лутцу тройной тулуп. Во-вторых, после того как она прыгала лутц, то остальную программу могла не докатать и валила. Лутц для неё считался сложным прыжком. Они пробовали ставить его первым в короткой программе, но, прыгнув лутц, она после этого должна была прыгать каскад тройной сальхов — тройной тулуп, но чисто уже не могла его исполнить его. Получалось, что лутц получался совсем не нужен, он приносил больше вреда, чем пользы. Поэтому, вроде, он как бы и был, но в то же время чисто гипотетически, лишь тренировочный вариант.

До последнего времени Диана Роулинсон и не просила его тренировать так, чтобы он получался со стопроцентной вероятностью. Ей почему-то казалось, что в мире пока ещё никто не делает лутц относительно хорошо. Поэтому акцент на этот сложный прыжок они с ученицей не делали. Но на чемпионате США она увидела, как их конкурентка Синди Бортц прыгнула тройной лутц и только за счёт него стала чемпионкой, хотя прыжок по качеству был весьма посредственный. Но судьи, естественно, закрыли на это глаза. В этот же миг к ней пришло понимание, что будущее за тройным лутцем, но сейчас тренировать его, естественно, было уже поздно. На чемпионат мира они приехали с тем, что есть. И теперь нужно было откатать то, что они делают хорошо.

Поэтому-то Тоня Хардинг и не горела желанием показать своё превосходство, или хотя бы такой же уровень, как у советской фигуристки: она была выше этого. Она понимала, что сейчас что-то менять в прыжковой технике уже поздно, поэтому нужно отталкиваться от того, что есть. Так они решили с тренером.Тем более, похоже, только одна советская фигуристка выделялась из всех богатым прыжковым набором. Две остальные спортсменки, как заметила Тоня, прыгают всё те же сальховы и тулупы, то есть вполне проходимы при должном везении…

Третья американка, по внешности, азиатского происхождения, похоже, вообще не смотрела на Хмельницкую, и что называется, ушла в себя…

… Левковцев посмотрел на часы и понял что их тренировочное время закончилось, пора сворачиваться.

— Девчонки, пора закругляться! — громко сказал тренер и махнул рукой, призывая к себе.

Что Хмельницкая, что Соколовская только что распрыгались и могли бы покататься ещё в своё удовольствие, арена им очень понравилась. Но решили, что всё так всё, пора и честь знать. Арина медленно покатила к калитке, разглядывая соперниц, вместе с тренерами столпившимися у неё. Все они смотрели явно недружелюбно, подозревая в ней сильную конкурентку. Арина, видя такое их отношение, тоже продемонстрировала полное безразличие.

На Соколовскую ни американки, ни канадки не произвели никакого впечатления, она считала себя выше их в 100 раз, поэтому, брезгливо наморщив острый носик, вышла с катка, взяла свои чехлы, лежащие на бортике, и надела их на лезвия, при этом задницей чуть потеснив третью американскую фигуристку, азиатку, которая, едва почувствовав прикосновение тела русской, отпрянула от неё, словно почувствовав чешую змеи.

Пока советские фигуристки надевали чехлы и о чём-то тихо переговаривались между собой и с тренерами, готовясь уйти с катка, Синди первой выскочила на лёд. Ей сильно не терпелось показать своё превосходство. Ну что за дурость! Когда от малейшего движения и падения на лёд зависит итог работы целого года, идти на то, чтобы ошеломить соперниц? А ведь Хмельницкая никого не хотела ошеломить и никого не хотела напугать. Она просто делала то, что привыкла делать, и что хорошо делает с большой степенью надёжности.