— Готово! — довольно сказала она.

— И я готова! — сказала Соколовская, подойдя к тренеру.

Левковцев посмотрел на иностранок. Остальные фигуристки делали то же самое. Упражнения и подходы разнились, но суть их была в том, чтобы полностью размять и растянуть мышцы и суставы всего тела, особенно ног.

— Ну, раз готова, значит, пойдёмте на лёд! — заявил Левковцев и посмотрел на часы. Времени на тренировку оставалось 40 минут.

Пока Хмельницкая занималась на тренажёрах, а потом делала растяжку на кожаных матах, Левковцев обратил внимание, как она уверенно держится и как уверенно управляет тренажёрами, да и вообще делает всё так, будто ей тут давно всё знакомо и даже каким-то образом не интересно. «Как она уверена в себе. Не стесняется, не замыкается, хотя первый раз за границей», — подумал Левковцев.

Уверенность… Очень ценное качество…

…Лёд был занят. На нём катались три танцевальные пары. Естественно, это было совсем не их время, а одиночниц. Дело в том, что у танцоров и парников график тренировок был очень плотный из-за того, что одновременно могли тренироваться не 6 участников, как у одиночников, а только три пары, а это те же самые шесть человек. Если выводить на лёд больше, начнутся сплошные столкновения и убийства. Но разбивка участников из числа парников и танцоров на 8 тренировочных групп, вместо 4 групп у одиночников, значительно растягивала время тренировок в течении всего дня. Мало приятного идти на каток в 23 часа.

Поэтому всегда и везде парники и танцоры старались улучить любой более-менее свободный лёд. Возможно, они приехали сюда вообще в 7:00 на такси, и решили покататься, пока никого ещё нет. Это тоже был здравый подход к делу. Вполне возможно, завтра это уже могло стать тенденцией.

Однако, увидев, что на лёд пришли одиночницы, которым по расписанию предназначено это время, танцоры сразу же свернули свою тренировку и покатили к калитке. Пока Арина, Соколовская и Малинина надевали коньки, ребята прошли мимо них, с любопытством посмотрев на советских фигуристок. И опять это были американцы! Кстати, насколько Арина заметила, никакой агрессии или высокомерия американцы не проявляли ни к советским фигуристкам, ни к кому-либо ещё. Впрочем, даже в этом случае разговаривать с ними действительно было не о чем. Да и американцы, скорее всего, не горели особым желанием навязываться.

Арина, пока надевала коньки, внимательно оглядела американских танцоров, стоявших у бортика вместе с тренерами и ожидавших, когда освободятся лавки, чтобы развязать шнурки на ботинках и снять коньки. Сложены они были, конечно, хорошо, все дуэты подобраны так, словно сняты с с какого-то модного показа одежды. В танцах на льду не требовалось, чтобы партнёрша была на три головы ниже партнёра и дышала ему в пуп, наоборот, партнёры одного роста очень ценились, и найти их было очень трудно. Все американские дуэты были именно такими и, скорее всего, могли производить очень хорошее впечатление на льду.

Надев коньки, Арина глотнула воды из бутылки, отдала её тренеру, положила салфетницу на бортик и вышла на лёд. Сделав небольшой круг у калитки, подъехала к Левковцеву за ценными указаниями.

— Как лёд? — спросил тренер.

— Мне кажется, то, что надо, — заявила Арина и на всякий пожарный потрогала ледяную поверхность ладошкой. Ладонь не прилипала, значит, температура льда была выше 5 градусов. Идеально!

Однако при ближайшем рассмотрении всё-таки кое-что было не идеально. Неидеальной была температура воздуха на арене. Так как арена была многофункциональная, её теплоизоляция оставляла желать лучшего и была намного меньше, чем у специально ориентированной арены для фигурного катания и хоккея. Обычно на ледовой арене температура воздуха 13–15 градусов — холод шёл от льда. Однако сейчас Алина почувствовала, что в зале намного теплее. Здесь было 20 градусов, не меньше! Подняв голову на информационное табло, увидела, что так и есть — оно показывало температуру внутри арены 20 градусов.

Почему так? Скорее всего, в Любляне уже установилась тёплая погода, и воздух на арене начал постепенно нагреваться. На качество льда это не влияло, зато влияло на влажность воздуха. Над самым льдом на высоте примерно в метр парила чётко ощущаемая туманная дымка, вызванная охлаждением тёплого воздуха у самой арены, где он миновал точку росы. Конечно, когда фигуристы катаются, дымка могла исчезнуть и смешаться с остальным воздухом, но обычно этого не происходило.

В современное Арине время использовали бы простой и надёжный способ — кондиционирование воздуха. Но оно выручало не всегда, в первую очередь из-за громадного объёма ледовой арены. Пока воздушная прослойка у льда приходила в порядок, соревнования уже заканчивались. И Арина именно сейчас вспомнила, что это, пожалуй, самый существенный недостаток арены «Тивали».

— Дымка висит, — согласилась подъехавшая Соколовская.

Дымка ей была знакома, она возникала и на катке ДЮСШОР Екатинска, в летний день, перед тем как каток размораживали на лето. Тогда открывались все двери, отключалось холодильное оборудование, и повисала точно такая же дымка.

Впрочем, на качество льда она не влияла, хотя в особо тяжёлых случаях на льду могли даже быть следы воды. Здесь воды пока не было, и кататься можно было спокойно, чем Арина и воспользовалась.

— Люда, Марина, начинаете разминаться по плану, как всегда, — велел Левковцев. — От простых шагов к сложным, потом вращения, потом прыжки.

— Тройные прыгать? — спросила Арина, глядя на начавших раскатываться иностранных фигуристок.

— Да, сегодня прыгаем тройные, завтра по обстоятельствам, — сказал Левковцев. — Прыгаем только по одному разу. Если что-то не получилось, повторяем до тех пор, пока не получится.

Фигуристки согласно кивнули головами и поехали выполнять указания тренера. Ксенофонтов в это время что-то тихо говорил Малининой. Сейчас уже пути-дорожки между уральскими тренерами разошлись, сейчас каждый сам за себя…