– Эво его дом, – махнул рукой на хибарку почти на самом берегу пацан.

– Свободен, спасибо.

– Дядь, дай сигаретку!

– Мал еще, пшел! – изобразил я городского пижона (а в понимании местных – наверное, скорее, барина), который простой люд не только не признает, а вообще презирает.

– Ну точно жмот! – прокричал пацан и рванул бежать прочь.

– Зачем так громко говорить, Саныча? – дивился Тулуш. – Вся деревня знать, что мы здесь. И хуже – что мы плыть собрались.

– Так нужно, – я хотел уже было объяснить ему мой план, но из-за ветхой изгороди, больше обозначавшей границы, чем защищавшей участок, выглянула бородатая морщинистая морда в картузе и с цигаркой в зубах.

– Чаво нать, городские? – прошамкала морда полубеззубым ртом.

– Привет, отец, ты будешь Демидыч?

– А кто спрашает?

– Да нам до Михайловска нужно. Срочно! Туристы мы. Заблудились. Леший водил.

– Врешь, – шипел старик. – Не туристы вы… Шпиёны вы!

Он вдруг достал откуда-то двустволку и направил прямо на нас.

– А ну, хенде хох! Китайцы!

– Слышь, Демидыч! – я на всякий случай поднял лапы в гору и Тулушу кивнул, чтобы повторял за мной (он уже зорким глазом примеривался, какой взять камень с земли, чтобы вырубить деда). – Какие на хрен мы тебе китайцы? Ты хоть раз их видел? Русские мы…

– И он русский? – недоверчиво ткнул стволом в Салчака Демидыч.

– Еще какой русский. С чего ты взял, что мы китайцы? Где Китай – и где Мохово? И вообще, даже если и было бы так… Русский с китайцем – братья навек! Забыл? Эх, деревня…

Я аккуратно усмехнулся, делая вид, что я парень простой, что твои две копейки.

– Служил я на китайской границе, – продолжал гудеть тот. – Знаю, какие они хитрожопые. Не братовья они нама! А ну пущай по-русски этот что-нибудь сбалакает.

– Тулуш, скажи по-русски, – повернулся я к напарнику. – Ну!

– Матрешка, балалайка, водка, – выдал тот с улыбкой.

Юмор у Тулуша определенно есть, а вот дед не оценил.

– Я же говорю, иностранец! – вскинул он еще более рьяно ружье, хотя куда уже больше. – А ну носом в землю! Лягайте, я сказал!

– Твою мать, отец… ладно, смотри… Я медленно сейчас достану из кармана документ. Не дёргайся.

– Какой-такой документ?

– Тайны хранить умеешь?

Тот свёл мохнатые брови.

– Все в себе держу… Еще с сорок первого.

– Из милиции мы, здесь на спецзадании. Во, глянь! Удостоверение. Будешь нашим добровольным помощником.

– Из милиции, говоришь? А что сразу не сказал? – дед тут же опустил ружье и даже не стал рассматривать корочки.

Одного моего слова, что я сотрудник, ему было вполне достаточно.

– Сейчас сделаем так… – продолжал я. – Ты заводишь свою лодку и везешь нас со старшим лейтенантом Китайцевым в сторону Михайловска. Понял?

К счастью, Тулуш молчал и ждал.

– А чего тут не понять? – дедок склонил голову набок. – А какое у вас тут задание секретное? Ась?

– В лодке расскажу, – прошептал я, многозначительно оглядываясь. – Сам понимаешь, здесь могут быть уши…

– Все, товарищ мильцанер! Бегу! Помоги, Христа ради, «Ветерок» на транце распять.

– Чего?

– Я говорю, мотор на лодку повесить надо.

– Командуй, отец.

Я думал, он побежит, но старик не побежал, а не торопясь вышел из-за забора, и только сейчас мы увидели, что левая нога у него деревянная. Вот почему он не занят на рыбном промысле и целыми днями дома, как сказала угрюмая незнакомка.

Я помог дотащить из сарая на пристань старый лодочный мотор «Ветерок-8» и нацепить его на одну из старых лодок. Пока старик возился с ним и дергал пусковой трос, плюя себе каждый раз на ладони, я наконец, рассказал Тулушу свой план.

– Мы сделаем вид, что ушли в Михайловск, а сами вернемся в деревню.

– Они здеся, – прошептал Тулуш, кивая.

– Знаю, – кивнул я в ответ. – Ты тоже заметил?

Тот посмотрел грустным взором на реку, и мне показалось, что удивительно хорошо видит не только то, что далеко, но и то, что ещё только будет.

– Плохо тут, Саныч. Беда… Ружье в том доме на стене видел, а из ствола дымом пахнет. Только что стреляли. И в избе пахнет. На полу – пятно мокрое, затерли, мыли.

– Думаешь, убили хозяина?