– Зэки? Здесь? – округлил глаза дед. – У нас?

– Тихо ты! – прошипел я, показывая всю важность происходящего. – Здесь, здесь… От тебя сейчас, отец, зависит, будет жить деревня или нет… – я легонько подтолкнул его к лодке. – Вперед! А мы пока вернемся в поселение. Разведаем, что да как.

– Дык, может, я с вами! В разведку? А? У меня и ружо имеется. Пока на лодке дойду, столько времени пройдет! Урки смоются.

– С нами? Куда ты на одной ноге-то? Спугнешь только. А ружье – это правильно, это мы у тебя одолжим. Можно? И потом, тебе шифровку надо передать, забыл?

– А, ну да… Сделаю в лучшем виде, – кивнул дед. – Ружо в сенях, за шторкой у меня стоит. Патроны в патронташе, он на стене, слева, как заходишь, висит.

– Ясно, спасибо… Ключ-то от дома дай.

– Нетути замка. Не приучены мы в Мохово запираться. Никто не ворует.

– Добро, – кивнул я и пожал протянутую морщинистую руку. – Удачи, отец… И помни. Что тебе во что бы то ни стало нужно передать шифр. Иначе… э-э…

– Понял. С богом! – перекрестился старик и забрался в лодку.

Подергал шнурком, завел мотор. Я столкнул нос посудины снова в воду. Дед отгреб веслом от берега и, опустив винт еще ниже, пошел вниз по течению в сторону Михайловска.

– Какой-такой шифр? – недоумевал Тулуш.

– Да это Кулебякин билет спортлото купил, просил мне цифры ему написать, дескать, у меня рука легкая и счастливая. Я на бумажке написал случайные, он и заполнил с нее бланк лотерейный. А бумажка у меня так и осталась в кармане лежать. Вот нашел ее сейчас.

– Так это что? – покачал тот головой. – Обманул ты его?

– Не обманул, а мотивировал. Пускай чувствует важность возложенной миссии. Шифровку, от греха подальше, доставляет. А то ведь он за нами хотел увязаться – и куда мы его? Еще пристрелят деда, а потом отвечай за него. А ружье его мы возьмем. Пригодится. Ты с ружьем пойдешь.

– Ружье хорошо, винтовка лучше, – кивал Тулуш.

– На безрыбье и ружо – пулемет.

Мы проводили лодку взглядом. С таким тихоходным мотором до Михайловска она долго будет добираться. Ну и ладно, на помощь я все равно не рассчитывал, а отправил старика больше из соображений его же безопасности. Чтобы нас не выдал и сам не подставился. Ведь если он в Мохово сейчас вернется, зуб даю, каждый житель, и даже те белые гуси в луже, через пять минут будут знать, что в деревне засели бандиты, а он, герой, с мильцанерами прибыл их бить-ловить, а перед энтим сам лично придумал сделать обманный маневр на лодке. Уйти, то есть, за излучину и вернуться пешком.

Надеюсь, у него не кончится бензин или не заглохнет по другим причинам «Ветерок», а то как бы тоже пешком не пришёл в самый неподходящий момент.

Мы отошли от реки. Углубившись в лес, решили следовать скрытным путем, а не проторенными тропами в пойме.

– Нужно ночью идти на охота, – сказал Тулуш, жуя травинку.

Он сунул ее в муравейник. Чуть подождал, а потом вытащил, сдул мурашей и стал облизывать.

– Я думаю, под утро даже лучше… там сон самый крепкий. Часа в три-четыре. В человека когда-нибудь стрелял?

– В медведь стрелял, в волк стрелял, в человек – не стрелял.

– А сегодня, возможно, придется… Так просто они не дадутся. Наверняка до зубов вооружились. Так что настраивайся. Только вот не пойму, почему ружье со стены не взяли? Когда мы вошли, оно висело на месте.

– То загадка. Чтобы мы не поняли, – ответил Тулуш. – На стенка пыль, ружье отпечаток видно. Снять ружье – и видно, что нет его. Отгадка сразу.

– Да, скорее всего, так и есть. Готов спорить, что теперь его уже и нет на стене. Знать бы их планы наверняка…

– Люди поспят. Покушать и утром уйдут…

– Куда?

– Не знаю. Саныча, может, подождем их? Покараулим. Засада поставим. Как на зверя. Из дома выйдут, а мы их встретим.

– Вот не уверен, что ждать нужно. Мы не охотники, мы предотвращать с тобой должны. А что если они, когда уходить будут, женщину ту порешат? И сына ее заодно. Как свидетелей ненужных. А хату спалят, допустим, заметая следы. За такими не заржавеет. Знаешь, сколько я повидал подобных? Поэтому будем брать ночью и тепленькими. Сбежало из колонии четверо, одного шеф удачно пристрелил, осталось трое. Если что, во время штурма домика разрешаю открывать огонь на поражение. Понял?

– Ружье надо, – кивал Тулуш.

– Будет тебе ружье. А вот и дом Демидыча. Пойдем внутрь, пошукаем, где там он говорил? За шторкой волына…

Волыной оказалась старенькое одноствольное ружье марки… А вот марку трудно было даже примерно определить. Настолько оно старое и непонятное. Шейка приклада перемотана изолентой. Казалось, без неё ружье рассыплется на части. Но самое интересное, что у гладкоствольного оружия был продольно-скользящий завтор, как у винтовки или карабина. Откуда?