Квадрик ещё и получал тепло от двигателя, так что в любой момент был готов к эксплуатации.

Я притормозил перед посадкой, чтобы принять таблетки. От них меня тошнило и покалывало в районе печени, а может просто казалось. Но я не валился с ног, не терял сознание, а это важно.

— Кипп, открой ворота, пожалуйста.

Я сел в кабину, завёл двигатель, проверил показатели и тронулся вперёд.

Управлять грейдером — по-своему весело. Ощущение, что ты с кабиной висишь в воздухе, а перед тобой опорная балка, на ней два колеса, которые находятся в отдалении, как глаза у краба, торчат в стороны. И когда ты поворачиваешь, то поворачивают именно эти «передние» колеса.

Я плавно выгнал технику из гаража, для чего провёл её через стену из висящих полосок брезента, призванных хотя бы немного отделить пространство гаража от улицы, когда ворота открыты. Брезент безбожно задубел и трещал при движении.

На улице была ночь. Но такая ночь, серьёзная, дымная, глухая. Мороз, согласно данным датчика — минус тридцать восемь и при таком морозе влага из снегов, а мир сейчас состоял в основном из снега, уходила и превращалась в дымку, из-за которой не было видно дальше сотни метров, не было видно небес и было особенно темно. Кроме того, звук тонул в этой морозной дымке и колючих снегах.

Кипп, который совсем недавно спал и видел свои Кипповские сны, скользнул в тепло кабины и уселся во второе, самодельное кресло. Теоретически кабина, на условиях тесноты, могла вместить троих, но была оборудована на двоих.

Однако, нас всё же было трое, потому что я установил в держатель планшет с включённым Климентием.

— Здравствуйте, Антоний, — поприветствовал меня «железный мозг».

— И тебе не хворать. Как там наша база?

— В рабочем состоянии.

— Интересный ответ. Ладно, врубай навигацию, и пока что я от тебя отстаю.

Климентий не удостоил меня ответом, но включил достаточно своеобразный навигатор с массой отметок и слоёв, собственное детище, которое он мог заменить на стандартный яндекс, но с адекватным геопозиционированием.

От парацетамола меня слегка знобило, но я даже на секунду не допускал мысли «дать порулить» Киппу.

Наш «ледокол Вайгач», а именно так бывший грейдер был вписан в реестр колонии, отважно пробил собой пару сугробов и степенно прошествовал мимо охранного поста периметра, двигаясь на юг, чтобы повернуть на северо-запад.

Тьма окружала город, о существовании которого античный прокуратор Иудеи заведомо не знал. Надо сказать, что согласно данным спутниковой группировки, которые черпал Климентий, древний город Иерусалим, то есть — ненавидимый прокуратором город, временно перестал был обитаем, тоже накрыт тьмой и шестиметровым ледяным панцирем.

Как и большинство городов южнее средней полосы, человечество теплых регионов планеты оказалось к ледниковому периоду не готово и в течение нескольких месяцев стремительно замёрзло. Выживали общины в тех местах, где случались зимы и была инфраструктура для морозов. И чем сильнее была привычка к морозам, тем легче оказалось выживать.

Отъехав от нашей колонии на пару километров, я повернул на северо-северо-восток, к промежуточной цели путешествия.

Путь неблизкий, но знакомый.

Тьма окружала всё вокруг, а я врубил неоновое освещение, причём стал с ним экспериментировать. С премиальных автомобилей мы, то есть сталкеры, снимали оптику, LED-лампы, разные варианты галогена и даже лазерные фары. Что бы сие ни значило. Ледокол был оборудовал семью контурами освещения, включая ультрафиолет.

Всё это выводилось на пульт. У грейдера, изготовленного до Катаклизма, система управления и так была, как у самолёта. Сейчас большая часть систем управления ножами и навесами была не нужна, зато добавились три датчика температуры (показывали уже минус тридцать девять), два датчика ветра, датчики уровня топлива на основном и двух запасных баках, показатель качества сигнала на дублированных мобильниках, простая съёмная рация, четыре камеры и собственный бортовой компьютер.

Сейчас этот комп — всего лишь полуавтономная база для Климентия. Если говорить о выживание искусственного интеллекта, то всё хорошо у Климентия. У нас не очень.

— Куда мы едем, босс? — осторожно спросил Кипп.

Мы двигались сквозь бескомпромиссную тьму, сквозь мороз и совершенно мертвые льды. Куда не посмотри, там куда не падали лучи бортового освещения были только темные в условиях отсутствия освещения наледи и сугробы.

— Кхе… Спасибо, хоть не «барин». Давай не так. Если ты не против, можешь считать меня старшим по званию. Зови командиром, если тебя это не коробит. Странником зови, старлеем.

— А ты и правда старший лейтенант?

— Ну, такой, из выражения — «хуй его знает, товарищ старший лейтенант». Причём сам источник, что там была за байка или анекдот, я не знаю или забыл. Не сказать, чтобы настоящий, но… Знаешь, прошло уже больше года. Я многих убил, многих спас. Короче, зови меня командир.

— Как в такси?

— Ну, я же тебя везу? — усмехнулся я, огибая очередной ледяной торос.

Без сумасшедшего освещения проехать по ледяным полям было бы невозможно.

— И всё же, куда мы едем? — вернулся к вопросу Кипп.