Шрифт:
Он резко поворачивает ко мне голову и швыряет сигарету в пепельницу. Наклоняется вперед, окунаясь в выпущенный им дым, и упирается локтями в колени.
– Я в организации больше никому не доверяю, ты же знаешь. Они должны уяснить, что я их гребаный босс, но вместо этого они вставляют палки в колеса на каждом шагу. Сука, я больше не могу разгребать то, что они творят, и мне осточертело ходить на цыпочках. Мне нужно заявить о себе, и они либо выслушают, либо, мать их, сдохнут.
Мне уже не нравится, куда он ведет. Не выношу, когда Лука ноет, а впечатление складывается такое, будто в последнее время он это делает все чаще.
– Утром Данте заметили на встрече с Фальконе. Слышал, уже не в первый раз. Он считает, что может переступить через меня. Его нужно проучить. Ты должен передать послание. Ублюдков срочно нужно вернуть в строй, и это твоя работа. Ты должен вселить в них вселенский страх и доказать, что кланом управляем мы, а не они. Моего отца больше нет, и им нужно с этим смириться. Прошло уже шесть гребаных лет.
Вот мы и добрались до сути. Он хочет, чтобы чудовище вышло поиграть. Черт подери, с удовольствием. Мне нужно отвлечься, и лучшего способа закончить вечер, чем отрезать языки паре засранцев, и не придумать. Впрочем, есть загвоздка. Я бы предпочел сунуть свой член в сладкую Сиенну, но подойдет и то, что предлагают обстоятельства.
– Ладно, напиши адрес, и я пойду прямо сейчас.
Он достает из кармана телефон и нажимает на экран.
– Спасибо, брат. Буду должен. – Лука говорит искренне.
– Что ты. Ты же знаешь, я обязан тебе жизнью. Но помни о нашем уговоре. Я хочу уйти, как только все уляжется. Я одержу победу в бое и буду жить, как захочу. Так что пользуйся моими услугами, пока можешь, – усмехаюсь я.
И это не ложь. Я обязан этому мерзавцу жизнью. Если бы шесть лет назад он не возглавил мафию, не вытащил меня с улиц и не вложился в мою боксерскую карьеру, я бы либо сел на пожизненное, либо гнил бы где-нибудь в подворотне. Вряд ли службой его личным костоломом я плачу ему за содеянное в полной мере, но мы справляемся. У меня накапливается много гнева, который нужно выплеснуть, а ему нужен человек на улицах, который с ними знаком не понаслышке. Если снять с Луки маску босса, он такой же, как я – озлобленный приемный ребенок, вынужденный постоянно бороться, чтобы завоевать свое место под солнцем. Он не планировал, черт возьми, даже не хотел становиться главой мафии, но из-за тайных семейных уз у него не оставалось выбора. Неудивительно, что многие члены мафии, долгие годы служившие его отцу и убивавшие ради него, разозлились. Но Лука боец, и он исполняет свой долг; ничего, что из-за этого мне и приходится брать на себя большую часть грязной работы.
В детстве, пока мы ошивались на улицах, все обстояло точно так же. Лука мог ввязаться в драку, но выстоять в ней у него не хватало сил. Однако он был смышленым. А я не выпускал его из виду, чтобы навалять тем, кто обидит моего брата. И спустя четырнадцать лет ничего не изменилось. Просто на кону теперь большее, и уличные драки кажутся детским лепетом.
– Разумеется, брат, и ты знаешь, что я выполню свою часть сделки.
И я верю ему, должен верить. Он – моя единственная семья, состоит он в мафии или нет.
Я разворачиваюсь, уже готовый уйти, и он наконец спрашивает:
– Что это за горячая штучка сидела у тебя на коленях? Она еще здесь? Я бы с радостью с ней позабавился.
В ответ я сжимаю кулаки и тяжело вздыхаю. Нельзя дать ему понять, что она не из числа моих обычных девиц на ночь, но в то же время мне не хочется, чтобы он тронул ее хоть пальцем.
– Нет, она ушла. Мы ее больше не увидим. – Я стараюсь говорить спокойно. Он смотрит на меня, приподняв бровь, словно ждет какого-то объяснения.
– Как жаль.
Я расцениваю его слова как намек на то, что мне пора уходить, и возвращаюсь в свой кабинет собрать вещи. Хорошо, что снаряжение и фирменную черную балаклаву я храню в письменном столе под замком. Проводя рукой по гладкой дубовой поверхности, качаю головой. Черт, жаль, что так и не удалось нагнуть над ним Сиенну.
Схватив вещи, отправляю сообщение своему водителю, веля встретить меня у черного входа в клуб. На прощание с гостями времени нет, хотя бы за это можно поблагодарить Луку. Водитель отвечает, что ждать его три минуты. Пожалуй, пока подышу свежим воздухом. Ничто не сравнится с прохладным ноябрьским воздухом Нью-Йорка. «Он такой свежий, что почти прочищает легкие», – думаю я, закуривая сигарету. Не назвал бы себя заядлым курильщиком. Я профессиональный боксер на пике своей физической формы. Но от некоторых привычек избавиться трудно. Уверен, завтра Грейсон за это даст мне пинка. Однако после всего, что сегодня случилось, мне нужно прочистить мозги и выпустить на волю внутренних демонов.
Данте сегодня получит по полной. Из-за того, что Лука не дал мне как следует расслабиться, я на взводе. Выдыхаю дым в морозный воздух и слышу доносящуюся из клуба музыку. Черт подери, с нетерпением жду, когда окажусь в тишине.
– А ну иди сюда, мать твою, – долетает до меня громкий голос с улицы. Отлично, пьяные уроды расходятся. Отступаю в тень и прижимаюсь спиной к стене, опираясь ногой о кирпичную кладку. Хоть как-то развлекусь, люблю славные уличные драки.
Тут появляется звук цокающих по тротуару каблуков, и во мне пробуждается интерес. Шаг женщины в туфлях все ускоряется. Она как будто переходит на бег. Я изучаю обстановку, надеясь, что ошибаюсь. Мне нельзя нарываться на проблемы, которые меня не касаются. На носу важнейший титульный бой. Нужно постараться не просрать такую возможность, а уличная драка может привести к нежелательным последствиям. Грейсон и Стейси и так наседают из-за моих фотографий в прессе со «слишком большим количеством женщин». Не понимаю, чего их это тревожит. Репутация – не моя проблема. Я прилично плачу за то, чтобы подобное дерьмо исчезало.
Пока я размышлял, стук каблуков затих.
– Отвали от меня, Джейми! Что с тобой не так?!
Черт, я узнаю этот голос. Нет, этого просто не может быть.
– Я сказала, быстро убрал от меня руки!
Нет, еще как может. Черт. Отталкиваюсь от стены и бегу трусцой. Возможно, на улице и темно, но мы в Нью-Йорке, а потому все вокруг постоянно освещено. Приближаясь к ним по тротуару, прислушиваюсь к несмолкающим голосам.
– Я говорил, что хочу, чтобы ты вернулась, а ты, твою мать, не слушала. Так что придется забрать тебя силой.