Нужно просто прекратить думать о ней. Уж если наркоманы способны резко завязать со своей пагубной привычкой, то перестать вспоминать о женщине, которую даже не трахал, не должно быть слишком сложно.

Поэтому остаток недели я не вылезаю из зала «Короли», тренируя каждую мышцу. Каждый прорабатываемый элемент позволяет отвлечься мне от мыслей.

«Короли» – это наш с Грейсоном тренажерный зал. Мы открыли его, когда Лука назначил Грейсона моим тренером. Он тогда только закончил служить в морской пехоте, а Лука умудрился заключить сделку, спасшую меня от тюрьмы, и тем самым вытащил меня с улицы.

С тех пор Грейсон помогает мне приводить себя в форму. Он не терпит нытья, и лишь его мне не так просто отправить на ринге в нокдаун.

Вероятно, пока я, будучи приемным, вечно дрался на улице, наши отношения с Лукой складывались не лучшим образом. Меня не интересовала дисциплина. Не говоря уже о том, чтобы меня наставлял парень меньше меня и всего на пять лет старше. Сейчас же, шесть лет спустя, я не могу жить без этого сварливого мерзавца. Ближе них с Лукой у меня никого нет, они – моя семья.

До моего боя за титул бесспорного чемпиона [4] осталось всего два месяца. У меня уже есть три пояса, и дальше я держу курс на мировой титул от Всемирного боксерского совета [5] . На моем пути стоит русская машина ростом шесть футов четыре дюйма [6] . Он на дюйм ниже и чуть худощавее меня, поэтому способен наносить более стремительные удары и ему легче защищаться. Но мои козыри – это сила и мастерство. Исход боя в боксе на девяносто процентов зависит от ментальной установки. Стоит мне войти в раж, и меня не одолеть. Я непобедим, и это связано не только с удачей.

Этот бой важен не столько потому, что благодаря ему я стану бесспорным чемпионом по боксу. Он – ключ к моей свободе. К жизни вдали от мафии. Он может подарить мне возможность сосредоточиться исключительно на спорте и прожить остаток дней, не оглядываясь через плечо. Грейсон понимает, что поставлено на карту, и, черт возьми, он истязает меня тренировками.

Бросив спортивную сумку на скамью для жима лежа, я направляюсь в кабинет. И хотя стоило бы постучать, я не стану; это наш кабинет, а не только его. Рискну предположить, что в понедельник утром там точно никто не будет трахаться, но Грейсон непревзойденный плейбой, и ему чихать, какое время общественность считает приемлемым для занятий сексом.

Врываясь в дверь, я кричу:

– Тук-тук, ублюдок! – Черт, обожаю бесить этого здоровяка.

Грейсон отвлекается от телефона и бросает на меня сердитый взгляд. У нас есть вращающиеся кожаные офисные стулья, но мы в них не помещаемся. Грейсон всего на дюйм ниже меня, но у него такое же крепкое, мускулистое телосложение. Он себе не изменяет и вечно стрижет песочные волосы в стиле баз-кат. Полагаю, от старых привычек, возникших за время служения в морской пехоте, избавиться не так просто. Хотя откуда мне об этом знать. Он, мать его, не распространяется о своих армейских буднях. Я много лет пытался вытянуть из него хоть какую-то информацию, но он замыкается в себе и уходит от вопросов. Похоже, он просто не хочет об этом говорить. Я точно знаю, что у его молчания есть причина, но мы с Лукой решили не донимать его. Грейсон, в свою очередь, в курсе о моих связях с мафией. Черт подери, он дружит с Лукой, так что вряд ли такую деталь возможно сохранить в тайне.

Вероятно, поэтому мы похожи на братьев. Мы понимаем боль друг друга, но не бередим раны. Мы не обязаны вправлять друг другу мозги, нам достаточно время от времени быть друг для друга грушами для битья.

– Слышал, ты на выходных повеселился с Данте, – ухмыляется Грейсон.

– Теперь ты вряд ли его услышишь, – посмеиваясь, говорю я.

– Ты больной ублюдок, Кел. Еще слыхал, что он взорвал унитаз, когда решил сходить в туалет. – Лучше бы ты сказал мне то, чего я не знаю. – Тренируешься сегодня?

– А на кой хрен мне еще сюда приходить? У нас через два месяца важный бой. Не забыл? – издеваюсь я.

– Ой, иди ты, конечно, помню. Просто ты никогда не удостаиваешь это место своим присутствием по понедельникам. Хотя женская группа по боксу будет не против полюбоваться на тебя, – подмигивает он.

Поясню, Грейсон – настоящий дамский угодник. Стоит нам куда-нибудь выбраться, и он не упускает возможности улыбнуться кому-нибудь и бросить несколько слащавых фраз, вызывая у меня испанский стыд. Я еще ни разу не видел его с одной и той же женщиной больше одного раза.

Однако он умеет умасливать женщин.

Я же не флиртую. Не ухаживаю и, разумеется, не веду светских бесед, занимаясь сексом. Однако вполне представляю, как Грейсон кого-то трахает и шепчет им всякие милые пустяки. Я подобным не занимаюсь. Точнее, так было до нее, а ведь я едва ее вкусил.

И именно из-за нее я тренируюсь в понедельник.

Обычно по понедельникам у меня хватает своих дел: заняться промо, подготовить клуб, выполнить поручения Луки. Но сейчас мой мозг неспособен сосредоточиться ни на чем, кроме нее. Поэтому я решил заняться тем, что у меня получается лучше всего.