Интересно, как быстро бандиты Папаши доберутся сюда? Да и вообще, странно, что еще не добрались…

— Куры! — оживился Сергеич. — Филиппинцы держат кур. Они несут яйца. Общине нужны куры! Денис может их поймать.

Рамиз переспросил:

— Денис, я правильно тебя понимаю? Ты опять собираешься в самоволку?

Вот как это у них называется! Аж кулаки сжались от злости. Что ж они такие тупые! У них вместе с уровнями мозг высосали? Живут по программе, как трамвайчики по рельсам ходят. Можно ли их убедить, что им осталось совсем недолго? Вчера говорил, но Рамиз будто все забыл… От осознания я передернул плечами.

Вспомнился жучок ломехуза. Если такой заводится в муравейнике, то его обитатели обречены. Он не ест матку и личинок, никого ничем не заражает, а выделяет вещество, которое муравьи воспринимают как наркотик. Подсаживаются на него и готовы ради ломехузы на все. Вплоть до скармливания своих личинок поросли чужаков.

Похоже, в этом муравейнике завелась такая ломехуза, но в человечьем обличье. Сколько же она насосала себе уровней? Или он насосал… Но сути это не меняет. Больше всего бесит, что я не могу обнаружить вора уровней и не понимаю, как он работает и опасен ли для меня. Если бы хотя бы понять, чего он хочет: оставить меня на десерт или изгнать из общины — было бы проще.

— Да, я собираюсь раздобыть всем нам еду, — сказал я. — Твоему заданию это никак не противоречит, кроме того, что я пропущу обед, и вы сэкономите порцию.

Рамиз согласился слишком легко, кивнул.

— Хорошо. Оружие получишь на выходе, как в прошлый раз.

Ну точно его сознание задурманено. Ладно, прокачаюсь, тогда буду разбираться с ними. Когда каждый выживший на счету и залог выживания — сработанная команда, людьми не разбрасываются.

Поморщившись от вони, я поднял с пола смердящую байкерскую одежду.

— Отдай Эстер, приведут в порядок, — сказал Рамиз.

— Не-а. — Я надел косуху и объяснил: — Хорошая маскировка, сбивает со следа нюхачей. Это такой вид зомби, что не просто тебя вынюхать может, но и собрать орду. Ладно, мне пора.

— Тогда я в душ, а ты, Ден, будь осторожнее, — сказал Макс и удалился. Зажурчала вода.

Я сжал кулак и поднял вверх. Сергеич сделал так же, и мы с Рамизом удалились.

Спускаясь по лестнице, я подумал о том, что за эти дни мы так привыкли к риску и опасности, то даже не попрощались толком. Словно я пошел на прогулку.

На первом этаже нам наперерез бросилась злющая зеленоглазая шатенка Виктория. Налетела, как смерч, толкнула меня в грудь и прошипела:

— Вот ты где! Просить тебя уйти не помогло, да?

В ее глазах полыхала такая дикая ярость, что на секунду я даже растерялся. Не успел открыть рот для ответа, как она размахнулась и влепила мне пощечину. Звонкий шлепок эхом разнесся по холлу, где в лобби сидели немцы: Киндерманны, Ингрид. Был еще кто-то, не разглядел сразу кто — пытался прочитать по бешеным глазам Вики что случилось.

Эстер, поливающая пальмы в кадках, чуть пульверизатор не выронила, посмотрела на нас.

— Что случилось, Вик? — поинтересовался я, пока не заостряя внимания на пощечине.

— Ах ты скотина! Не прикидывайся! — пронзительно заорала девушка, явно стараясь, чтобы услышал каждый. — Ломиться ночью в мою комнату! Думаешь, я не поняла, что это был ты?!

Следуя этикету общины, Рамиз принялся переводить ее слова для остальных.

Моя же оторопь сменилась негодованием. Я перехватил руку девушки, занесенную для следующей пощечины — Вика заорала, а я едва успел разжать пальцы до того, как начали крошиться ее хрящи. Все-таки я стал намного сильнее обычного человека.

— Этот ублюдок пытался ко мне вломиться ночью! Домогался! — Тряся рукой, жаловалась Вика. — Я знала, что нельзя его принимать в общину! Знала!

— Ты в своем уме? — повысил голос я. — Нафиг ты мне нужна, психичка.

Неужели все так просто, и это и есть вор уровней? Точнее воровка. Других неадекватных людей я в общине не замечал, наоборот, у них словно срезаны эмоции. Но уж слишком явно она пытается меня изгнать, слишком топорно. Похоже, я ей чем-то мешаю.

— Извращенец! — прошипела Вика. — Все слышали? Он пытался меня изнасиловать! Ломился ночью ко мне в комнату, и слава богу я услышала!

Прекрасное ее лицо исказилось так, что я осознал две вещи. Первое: даже очень красивую девушку очень портит злоба. Всю привлекательность как рукой снимает. Второе: нет, она не играет, она реально верит в то, в чем меня обвиняет.

Оставалось понять, что к тому привело и размотать логическую цепочку ассоциаций, после которой я из привлекательного самца, которого она хотела напоить «Розовым джином» и проводить ночью до номера, превратился в объект ненависти, которого она хотела выпнуть из общины вместе с его раненными друзьями посреди ночи. Не вышло, и теперь она обвиняет меня в кое-чем похуже.