Запускаю руку в волосы и отхожу от неё, как от чумной.

Арс тихо сюсюкается со шлюшкой, пока я поспешно натягиваю штаны.

Отхожу от них ещё дальше, врезаюсь спиной в стену.

А потом резко разворачиваюсь и спешу прочь из дома. Мне нужно проветрить голову. Побыть одному и всё обдумать.

Хотя нет, лучше ни хера про неё не думать! Выгнать из своих мыслей, вырезать из сердца…

Хватаю шмотки и брелок от спортивной тачки. Гелик Арса оставляю на месте. Сейчас мне нужна скорость.

Нетерпеливо тычу на кнопку пульта от ворот и прыгаю в белую ламбу. Мотор ревёт, и я резко стартую.

Вывожу малышку на трассу и разгоняюсь. Скоро красная стрелка уже маячит на ста восьмидесяти. Но мне этого мало. Душу педаль сильнее. Пейзаж за окном сливается в единое зелёное пятно. Сердце бухает в груди, как и должно на такой скорости и мне нравится обманываться, что это единственная причина моей тахикардии.

Ближе к городу приходится сбавить скорость.

Обгоняю всех, кто медленно тащится и уже минут через пятнадцать подруливаю к знакомому тренажёрному залу. Надо как-то снять напряжение. А у меня для этого только один способ – спарринг.

Спускаюсь в полуподвальное помещение и киваю знакомым.

– Сергей занят? – спрашиваю на стойке администратора.

– Нет, сейчас позову, - улыбчивая брюнетка так и пожирает глазами мои раскаченные плечи.

Завалить бы её сейчас. Может, поможет?

Заценяю сиськи, жопу и тонкую талию. Вроде, всё при ней, но почему-то не цепляет. Нет изюминки. И с хера ли я такой придирчивый стал?

– Здорово, Ник, - подходит тренер. – Ты чего тут делаешь? Вчера, ведь, только бой у тебя был?

– Ага, - киваю. – Если знаешь про бой, то и про итоги его знаешь. Через два дня будет ещё один раунд.

– Тебе лучше поберечься… - Серёга задумчиво обводит взглядом мои синяки и вспухшие следы ударов. – Ты как, вообще?

– Нормально, - цежу сквозь зубы и резко выдыхаю.

Ребро справа отзывается тупой болью. Морщусь.

– Что-то ты неважно выглядишь, - басит тренер. – Давай-ка денёк отдохни лучше, а то…

– Ссышь, что закатаю? – усмехаюсь.

– Иди в жопу, Ник. Я же о тебе волнуюсь.

В жопу? Я так только что был. Не помогло.

– Ну… раз ты такой беспокойный, то я найду кого-нибудь…

В этот момент телефон в кармане начинает настойчиво вибрировать.

Достаю и смотрю на экран.

Отец, чтоб его…

Вчера так ему и не перезвонил.

– Погоди, - говорю Серёге. – Скоро вернусь.

Отхожу в сторону и отвечаю.

В трубке заикается, сигнал херовый. Хватаю со столешницы ключи от тачки и иду на выход.

Чем выше поднимаюсь по ступеням, тем лучше мне слышно отца:

– Никита? – голос недовольный. – Здравствуй.

– Здорово, - отзываюсь. – Чего хотел?

– Я тебе ещё вчера звонил. Ты почему трубку не взял?

– Занят был, - резко отвечаю. – Что надо?

– Ты борзоту свою выключи. Я не твоя шалава, чтобы ты так со мной разговаривал.

Шалава. Охренеть! И этот туда же! Про Пташку напоминает.

Раздражённо молчу, а отец продолжает:

– Кстати, о шалавах. Я как раз по этому поводу звоню. Вчера в интернет не заходил?

– Нет, - отрезаю. – Говорю же, занят был.

– Оно и видно. Я даже знаю, чем. Новости на жёлтых сайтах пестрили сплетнями о сыне депутата Громова. Знаешь, о чём писали?

Внутри всё как-то неприятно скручивается. Наверное, про неудачный бой журналисты пронюхали… Теперь отец опять заведёт свою пластинку о том, что мне нужно оставить бои и стать примерным.

– Не знаю, о чём? – без особого интереса спрашиваю.

– О том, сколько ты шалавам платишь. Какие-то придурки выложили видос, который тут же набрал популярность. Они там рассказывали, как трахали элитную шлюха самого Никиты Громова. Вроде бы как ты ей пятьсот штук в час платишь, а они с ней подешевле сторговались.

От его слов что-то внутри обрывается. Я каменею.

– Что? – в ушах шумит, плохо слышу его голос.

– Что слышал, Никита! – орёт отец в ярости. – Какого хера ты разрешаешь своим шлюхам рот раскрывать и болтать такое?! Совсем берега попутал, а? Ты знаешь, как это на моей репутации отразится? Башкой думать надо! Или тебе там уже все мозги отбили?!

Отец продолжает что-то гневно орать в трубку… что-то о грядущих выборах и моих грязных делах, но я уже его не слушаю. Сердце бьётся как-то подозрительно медленно. По спине пробегает неприятный холодок.