Высшая восседала в собственных чертогах, задумчиво играя с лентами крови. Напротив неё разыгрывались судьбоносные баталии, создавались и низвергались в бездну целые миры, но Великой Матери Крови было всё равно. Она ждала назначенного часа. Координаты мира были отправлены всей шестёрке, время назначено. Оставалось прийти вовремя.

У разумных частенько говорили: «Точность — вежливость правителей». Вот и Высшая считала приход раньше времени — послаблением собственных позиций, а приход позже — неуважением. Потому являться следовало точно в срок.

Песчинки времени осыпались мириадами давным-давно погибших миров, отсчитывая секунды до встречи со своими нерадивыми детьми, когда в чертогах Великой Матери Крови появился названный гость.

Кого-то равного себе по силе и статусу Высшая могла бы проигнорировать, но только не Его. Одно из сильнейших существ во вселенной и властитель одной из фракций. Враг.

Что Он лично забыл в её Чертогах и почему столь невовремя решил оторвать свой зад от властительного седалища, Великой Матери Крови было по-женски интересно. Но время…

— Приветствую Творца в своих скромных Чертогах, — решила быть вежливой богиня. — Что привело вас в сердце вражеского лагеря?

Высшая встала с собственного трона, чтобы не злить и без того недовольного Творца. Формально она могла бы продолжить сидеть, ведь это её территория, а Он сам пришёл к ней без приглашения, отвлекая от насущных дел. Но… Всегда имелось «но».

Существование богов было длительным процессом. Альянсы создавались и рушились в Чертогах со скоростью жизни бабочек-однодневок. Если позволять себе подобное неуважение даже по отношению к врагам, шансы не только победить, но и выжить в божественном хороводе приравнивались к нулю.

Потому Великая Мать Кровь встала, молчаливо проявляя уважение к чужому Творцу.

— Приветствую Великую Кровь и прошу простить мне моё вторжение, — принял правила игры Творец, умерив давление собственной ауры до комфортного для Высшей. — До меня дошли слухи, что вы созвали под собственные знамёна своих заблудших детей. Уж не по причине ли скорого завершения срока владения колыбелью?

Великая Кровь не раздумывала ни секунды. И Саптама, и Творец сами подбросили ей эту идею.

— Не вижу противоречий.

— Не ожидал от вас подобной кровожадности. Стравить собственных детей, чтобы выбрать одного? — Творец склонил голову в уважительном поклоне.

Великая Кровь же расхохоталась.

— Вы, кажется, забыли моё имя. Я не Милосердие и не Покаяние, я — Великая Кровь. Если созданию Высшего предшествует кровавая бойня, меня это будет мало заботить.

— Но вы же сами от них отказались… Игнорировали их мольбы… С чего бы это вдруг они вам понадобились?

— Иногда проще перевоспитать старых детей, чем родить новых, — безразлично отбила словесную подачу Высшая. — К тому же, я всегда любила эксперименты. Вдруг, если предъявить Вселенной целый малый пантеон, то моё владение продлят на больший срок?

Кровь сделала демонстративный кружок вокруг Творца, будто провальсировала с обилием кровавых лент, а после исчезла, оставив гостя в одиночестве. Получилось невежливо, ну да она и так опаздывала. В мыслях же Высшая уже и так, и этак крутила на всякие лады высказанную мысль. А что, если и правда попробовать? Так ведь ещё никто не делал… Трайодасан, конечно, фигура неординарная, но и запасной вариант всегда нужно иметь.

Саптама знал и место проведения встречи, и время. Невелика проблема навесить техно-магический маячок на парочку приглашённых и отследить их перемещения в одну точку.

Учёного даже слегка забавляло, что теперь не он на побегушках у Творца техносов, а тот у него. Ирония судьбы или же равновесие Вселенной? Чем бы это ни было, но положение дел грело сердце и тщеславие Саптамы.

Появляясь перед братьями и сестрами, Возвысившийся уже знал, какова будет их реакция. Его не любили. Его не терпели. Его презирали, считая предателем и перебежчиком.

В этом шестёрка выживших деток Великой Матери Крови была, на удивление, единодушной. Что же касается всего остального… они были ничем не лучше и не хуже других божественных сущностей, имея те же слабости, густо замешанные на разбитых осколках надежд и разочарований.

Четыре мужчины и две женщины, они стояли посреди безжизненной пустыни и переговаривались между собой. Вокруг них мерцало такое количество щитов всевозможных конфигураций, что Саптама невольно испытал уважение к «родне» по Обители. Появление Седьмого во всех смыслах не осталось незамеченным.

— Только не говори, что всё это твоих чёрных рук дело, — со злостью выдохнул Первый, которого все называли Агрима. Тощий светловолосый выродок, с проступающей на теле чешуёй. В некоторых мирах его бы с лёгкостью приняли за эльфа.