— Не его… — тут же хмыкнула одна из богинь, — его тоже пригласили на эту сходку. Но он не ответил согласием.

Шестая была жгучей брюнеткой, неимоверно сексуальной и столь же опасной, ибо могла видеть прошлое существ, равных ей по силе. А поскольку возвысилась она перед Саптамой, то по силе была приблизительно равна ему.

— А ещё он явился, чтобы нас перессорить между собой.

«С-сука!» — мысленно выругался Саптама, но навесил на лицо самодовольную улыбку.

— Мне нет в этом нужды, вы и так как кошка с собакой живёте, — пожал он плечами.

— И что же тогда ты забыл здесь? — вступил в разговор Десятый, абсолютно лысый сухой бог с узким разрезом глаз и почти отсутствующим носом в виде двух ноздрей на плоском лице.

— Хочу показать вам кое-что… Вы же все явились на её зов в надежде на прощение. Каждый из вас надеется, что именно его возьмут во фракцию, а то и допустят к управлению родным миром. Что переглядываетесь? Я сам был таким же. И ничего. Никому ничего не светит. У неё появился новый любимчик. А мы так, отработанный материал.

Ткань реальности пошла рябью под прямым воздействием Творца, и шестёрка возвысившихся стала свидетелями отрывка разговора между своей Великой Матерью Кровью и Высшим властителем чужой фракции.

— Не ожидал от вас подобной кровожадности. Стравить собственных детей, чтобы выбрать одного? — Творец склонил голову в уважительном поклоне.

Великая Мать Кровь же расхохоталась.

— Вы, кажется, забыли моё имя. Я не Милосердие и не Покаяние, я — Великая Кровь. Если созданию Высшего предшествует кровавая бойня, меня это будет мало заботить.

Видение исчезло, как не бывало.

— Можете и дальше обманываться, но она позвала вас на бойню. Может быть, кому-то одному и даруют прощение, но… остальным уже будет глубоко плевать на это.

Братья и сёстры переглядывались настороженно. До того им нечего было делить, они находились в равных условиях вынужденных изгоев, всё ещё верных кодексу Великой Матери Крови.

— Ох, ну и засранец же ты, Саптама… — покачала головой Шестая. — Там было продолжение… Но ни ты, ни твой господин, конечно же, нам его не покажете. И даже не зная всей сути, я могу утверждать, что слова Великой Матери были вырваны из контекста. Но режиссура хорошая, браво! Заморочились! — зааплодировала Шестая.

Саптама силой удерживал на лице улыбку, обещая себе убить эту прозорливую сучку, как только качественно перегонит её по силе.

— Может, и так, а может, речь идёт про Тринадцатого, в душе которого появился росток безумия и которого Великая Мать решила защитить всеми силами? Вам же всем обещали колыбель за устранение Высшего с кровавым безумием. Как и мне. Для Вселенной мы — лучшие ищейки, просто обязанные в соответствии с кодексом вычистить собственные ряды.

Атмосфера между Возвысившимися накалялась. Тема, которой каждый из присутствующих боялся коснуться, была поднята.

— Или вы думаете, что она тысячелетиями вас игнорировала, а тут вдруг решила простить просто так? Ни у кого не возникло мысли, почему именно сейчас? Почти сразу после объявления награды за убийство безумного? Нет? И почему всех в одном месте? Не потому ли, что так вас удобней убивать? Зачем гоняться за вами по одиночке, если можно обезопасить собственного любимчика одним ударом? Вы как хотите, а я жить хочу! Поэтому… кем бы вы меня не считали, но я всё ещё считаю вас своими братьями и сёстрами. Моё дело предупредить., а уж внять совету или нет…

Саптама развёл руки и исчез.

Ольга ушла перед рассветом. И нам было чем заняться, кроме как думать о воплощении видений оракула. Сам же я, впитав в себя рассветную благодать, ожидал сигнала от Великой Матери Крови. Назначенное время прошло, но покровительница молчала. На душе камнем давила тревога. А ну как ранее отверженные братья и сёстры ополчились против бывшей покровительницы и решили отомстить?

Минуты текли с неотвратимостью, усиливая и без того накатывающее волнами беспокойство.

Прикоснувшись к запястью в том месте, где Ольга надела мне адамантиевый браслет, я открыл портал для встречи с ещё одной семьёй. Для сироты я обзавёлся, на удивление, большим числом родни. И она всё продолжала прибывать.

«Лишь бы самому уменьшать не пришлось», — мысленно сплюнул я, пересекая разрыв ткани миров.

Шестёрка абсолютно привычных человеческому взгляду мужчин и женщин встречала меня ощетинившимися защитными конструктами. Напряжение между ними было таким, что хоть ножом режь или папиросы прикуривай.