Ангел распростер крылья на всю огромную ширину и взмахнул ими всего один раз. Скитальца и Адама бросило на землю с такой силой, что оба на время потеряли сознание.

Адам очнулся от криков маленьких душ и отчаянных возгласов Евы. Он вскочил и вбежал в дом. Ангел, склонившись над маленькой душой, орудовал своим ножичком. Младенец вскрикнул. Ангел, довершив свое дело, отвернулся. По руке его текла кровь. Адам увидел, что пять других мальчиков тоже кричат и у каждого между ног течет тоненькая струйка крови. Ева пыталась их успокоить. Все произошло, пока Адам лежал без сознания.

— Да, — сказал Гонец Эла, поворачиваясь к Адаму. — Со всеми покончено — кроме тебя. Еще один надрез — и Земля навсегда избавится от ошибок Весны и Ждода.

Адам сунул руку за косяк и схватил топор.

Ангел рассмеялся:

— Ты наивнее, чем я думал, если надеешься с таким орудием противостоять Элову воину.

Что-то твердое и холодное отодвинуло Адама в сторону, а земляной пол содрогнулся от поступи того, кто был в сотни раз тяжелее. Вошел Каирн. Теперь он стоял перед ангелом. Тот глянул на старую душу с любопытством, как будто никогда не видел ничего подобного и даже вообразить не мог. Каирн сделал еще шаг, словно давая ангелу утолить свою любознательность. Мгновение они стояли лицом к лицу. Потом Каирн хлопнул ладонями, вернее, тупыми концами верхних конечностей.

Гонец Эла лопнул, как спелый плод под молотом. Аура брызнула на стены, пол, потолок. Голова и верхняя часть туловища исчезли полностью. Ноги, руки и крылья утратили связность и разлетелись в разные стороны. Дом стал похож на нижнее помещение Элохрама, наполненное множеством новых неоформленных душ. Ангельское вещество светилось ярче, но оно не имело связности даже новых душ, так сильно удар Каирна нарушил форму Гонца. Весь дом горел клубящимся сиянием ангельской ауры. Адам бросился утешать шестерых младенцев, пострадавших от ножа, и тут же отдернул руку, увидев, что она забрызгана ангельским веществом. Пока он завороженно рассматривал клочок ауры на тыльной стороне ладони, тот растекся и впитался в кожу, и она засветилась. Свечение тут же померкло, но Адам чувствовал, как что-то новое течет по руке в грудь, а оттуда распространяется по всему телу. Руки и ноги закололо, голова закружилась. Он ухватился за стол, на котором Гонец Эла совершил свое злодеяние. Мальчик, лежавший перед ним, перестал плакать. Клочья ангельского вещества впитывались в него, вызывая, вероятно, те же ощущения, что у Адама. Все младенческое тело светилось.

Ева горстями хватала со стен и с пола ангельское вещество. Большая его часть ушла в землю. Адаму показалось, что пол под ногами дрожит, хотя, наверное, то были шаги выходящего за дверь Каирна.

Из-за темного силуэта Каирна бил яркий свет, и Адам на миг испугался, что там еще ангелы, но Каирн отступил в сторону, и стал виден Скиталец — он шел к дому с мечом, который ангел оставил прислоненным к дереву. Меч преобразился в свою изначальную лучистую форму.

— Не думаю, что сегодня нам придется сражаться с ангелами, — молвил Скиталец. — Но коли до такого дойдет, то Делатор бы сказал нам пустить в ход вот это.

Адаму совсем не хотелось думать про сражения, и он занялся тем, что происходило в доме. Почти все ангельское вещество рассеялось, поскольку было очень хаотичным и летучим — без организующей души оно не могло долго оставаться на одном месте. Но то, что осталось, Ева сгребала горстями и прикладывала к малюткам как бальзам. Поймав на себе взгляд Адама, она сказала:

— Чем больше его будет в нас, тем меньше останется Элу и его присным.

— А не будем ли мы обязаны Элу тем, что оно в нас?

— Элу мы ничего не должны, кроме мести, — отрезала Ева.

— В смысле не даст ли это Элу новую власть над нами? — спросил Адам.

— Не знаю. Но я теперь сильнее, бодрее. И глянь на малышей.

Адам глянул и увидел, что они уже не такие маленькие, как прежде. Их облик оставался обликом младенцев, но они с любопытством озирались, и все стали заметно крупнее.

— Похоже, мне придется рубить еще больше деревьев, — заметил Адам.

Они с Евой нежно переглянулись. Но тут на полу что-то блеснуло. Один из мальчиков встал на четвереньки и дополз до того места, где стоял Гонец Эла, когда Каирн его раздавил. Упавший на пол ангельский нож сиял крошечной молнией, маня глаз. Малыш тянулся к нему ручонкой.

Адам и Ева разом бросились к нему. Адам был ближе и добежал первым. Он схватил окровавленную рукоять. Они с Евой рассмеялись. До того они никогда не смеялись.

Сражения не случилось ни в тот день, ни завтра, ни послезавтра. Ангелы иногда пролетали над Станом, но не спускались на землю. Два дня Адам не ходил к реке, хотя и знал, что Руб вычтет бревна из его штабеля. Малыши требовали очень много заботы, и Адам оставался подле Евы. Ауры матери и детей переплетались так, что Адам только смотрел в растерянности, но Ева объяснила, что это хорошо и правильно: так малыши получают от нее и вещество для своих форм, и знание, развивающее их ум. У каждого, сказала она, формируется собственная личность. Она легко их различала, Адам — с трудом.

Некоторые старые души в Стане, пусть забывчивые и даже во многом глупые, радовались маленьким юным душам и часто ходили на них смотреть. Когда Адам понял, что с малышами управятся без него, он на заре спустился к реке и сел в лодку Руба. Однако его с Рубом отношения изменились. Раньше Адам уважал Руба и старался ему угодить. Теперь у него такого желания не осталось. Адам стал отцом, и боролся с ангелом, и видел, как ангела уничтожила живая груда камней из Первой эпохи. Он впитал ангельское вещество в собственную душу и форму. В сравнении с этим делишки Руба казались такими мелкими, что Адам почти не слушал его и не обращал внимания на пустяковые дрязги, занимавшие почти всю жизнь таких, как Точила и Яр. Дни, когда Яр изумлял силой и ростом, давно миновали. И не только Адам так думал. Все в Элгороде соглашались, что Тук, свободный дровосек, который лишь изредка заглядывал в город, — самый большой и сильный в здешних краях после Адама.