— Простите, сударыня, кто из нас ведёт? — спросил Россиньоль. — Кого вы ищете? Вспомнили недоброжелателя? Не торопитесь с исходной гипотезой — это частая ошибка в криптоанализе.

— Как по-вашему, кто?..

— Если бы я знал, то сказал бы сразу, хотя бы потому, что надеюсь ещё когда-нибудь покататься с вами в санях. Увы, мадемуазель, мне неведомо, кого подозревает герцогиня.

— Простите, нельзя ли вас прервать? — раздался за спиной Элизы мужской голос.

— Я ангажирована! — огрызнулась Элиза, ибо мужчины осаждали её весь вечер. Однако Россиньоль перестал танцевать, отступил на шаг и низко поклонился.

Элиза обернулась и увидела, как Людовик XIV отвечает на поклон ласковой улыбкой. Он любил своего криптоаналитика.

— Ну разумеется, мадемуазель, — сказал король Франции. — Когда двое самых умных моих подданных беседуют между собой, я нимало не сомневаюсь в их ангажированности. Тем не менее рождественскому приёму не пристала такая серьёзность! — Он как-то завладел Элизиной рукой и увлёк её в танец. Элиза не могла выговорить ни слова.

— Мне за многое следует вас поблагодарить, — начал Людовик XIV.

— О нет, ваше величество, я…

— Вам никогда не говорили, что королю не перечат?

— Умоляю меня простить, ваше величество.

— Мсье Россиньоль сказал мне, что прошлой осенью вы оказали любезность супруге моего брата, — сказал король. — А возможно, принцу Оранскому — тут нет полной ясности.

Элизу постигло нечто, случавшееся с ней лишь несколько раз в жизни. Она потеряла сознание. Или почти потеряла. Что-то похожее произошло, когда берберийские корсары тащили их с матерью в шлюпку, и повторилось несколько лет спустя, когда её вывели на пристань в Алжире и продали константинопольскому султану за белого жеребца — оторвали от матери, не дав даже попрощаться. Третий раз она испытала такое под императорским дворцом в Вене, когда вместе с другими одалисками ждала смерти. Во всех этих случаях она устояла на ногах. Устояла и сейчас. Хотя могла бы и упасть, если бы Людовик XIV, человек сильный и преисполненный мужской грации, не поддерживал её за талию.

— Вернитесь ко мне, — говорил он — как догадалась Элиза, не в первый раз. — Ну вот, вы снова здесь. Вижу по вашему лицу. Что вас так сильно напугало? Вам кто-то угрожал? Так назовите мне этого человека.

— Никто конкретно, ваше величество. Принц Оранский…

— Да? Что он вам сделал?

— Я не могу сказать, что он сделал, но он пообещал отправить меня тихоходным кораблём в Нагасаки на забаву матросам, если я откажусь для него шпионить.

— Вам следовало немедленно сказать мне.

— То, что я не была вполне с вами искренна, и есть причина моего испуга, ваше величество, ибо я не без вины.

— Знаю. Что заставляет вас принимать такие решения? Чего вы хотите?

— Отыскать и убить человека, причинившего мне зло.

По правде, Элиза не думала об этом так долго, что самые слова её удивили, однако произнесены они были с чувством и звучали убедительно.

— Некоторые ваши начинания весьма мне угодили. «Падение Батавии». Передача средств в казну. То, что вы привезли в Версаль Жана Бара. Ваша деятельность в «Компани дю Норд». Другие, как, например, шпионаж, вызвали моё неудовольствие. Впрочем, теперь я лучше вас понимаю. Рад, что мы побеседовали.

Элиза заморгала, оглянулась и поняла, что танец кончился и все на них смотрят.

— Благодарю вас, мадемуазель, — сказал король с поклоном. Элиза сделала реверанс.

— Ваше величество… — начала она, но вокруг короля уже сомкнулся двор — рыбий косяк затянутых талий и взбитых париков.

Элиза отошла в уголок выпить кофе и собраться с мыслями. За ней следовал её собственный двор из мелких дворян и ухажёров. Она их не столько игнорировала, сколько на самом деле не замечала.

Что произошло? Ей нужен был личный стенограф, чтобы прочитать заново весь разговор.

Она нечаянно ввела короля в заблуждение!

— Вам нравится вечер, сударыня?

Это был отец Эдуард де Жекс.

— Да, святой отец. Хотя, признаюсь, я скучаю по сиротке — за прошедшие недели он успел похитить моё сердце.

— Коли так, вы можете получить частичку своего сердца обратно в любой день, когда пожелаете его навестить. Господин граф д'Аво приложил все усилия, чтобы определить мальчика в лучшее заведение страны. Он предсказывает, что вы будете часто навещать бывшего питомца.

— Я у графа в долгу.

— Как и мы все, — сказал де Жекс. — Маленький Жан-Жак очарователен. Я заглядываю к нему всякий раз, как выдаётся свободная минута, и надеюсь довершить то, что начали вы и продолжил д'Аво.

— Что именно?

— Вы спасли его от смерти телесной — войны — и духовной — учения еретиков. Д'Аво определил его в лучший сиротский приют Франции, находящийся под патронажем Общества Иисуса. Мне кажется, логическим завершением будет воспитать из него иезуита.

— Да, конечно, — отрешенно проговорила Элиза, — чтобы побочный отпрыск де Лавардаков не наградил семью лишним потомством.