Завершив первую порцию риторических фигур, Иеронимо представился восставшим из преисподней Десампарадо (как будто могли ещё оставаться сомнения). Он напомнил испанскому капитану, что бриг полностью выведен из строя и дрейфует в Кадисском заливе, на марсах стоят вооружённые мушкетами захватчики, и (на случай, если кто-нибудь недостаточно испугался) соврал, будто пустотелый таран, находящийся сейчас внутри брига неподалёку от крюйт-камеры, начинён десятью фунтами пороха, которые взорвутся по одному его, Десампарадо, слову.

Джек имел удовольствие наблюдать весь спектакль из приватной ложи. Он слышал, как при первых же словах Десампарадо у испанцев вырвался общий вздох. Сражение окончилось в тот же миг. При упоминании пороха пистоли и сабли со звоном полетели на палубу. Капитан и один, может быть, два офицера готовы были драться, но это уже было не важно. Матросы, вымотанные переходом через Атлантику, не желали отдавать жизнь за то, чтобы вице-король стал чуточку богаче, когда всего в паре миль зазывно светились окна кабаков и борделей Санлукар-де-Баррамеда.

Шесть берберийских корсаров — в тюрбанах и с ятаганами — поднялись на борт брига вместе с остальными сообщниками. Двое корсаров при бичах и мушкетах остались на галиоте напоминать гребцам, что те по-прежнему под властью Алжира. Матросов разоружили, согнали на ют и направили на них фальконеты, заряженные картечью, возле которых поставили корсаров или соучастников с горящими факелами. Офицеров заковали в кандалы и закрыли в каюте, возле которой встал на страже корсар. Мистер Фут остался с пленными и сварил им шоколад: общий вердикт гласил, что наилучший способ не дать испанским офицерам выйти из ступора — это позволить мистеру Футу развлекать их лёгкой беседой.

Иеронимо повёл аль-Гураба, Мойше, Джека и Даппу в трюм, к ящику для ядер, сбил исполинский замок и откинул крышку. Джек, приученный жизнью везде ждать разочарования и подвоха, приготовился увидеть чугунные ядра или вообще ничего, кроме крысиного дерьма. Однако содержимое ящика блестело, как драгоценный металл — и блестело жёлтым.

Джеку вспомнилось, как он нашёл Элизу в подкопе под Веной.

— Золото! — воскликнул Даппа.

— Нет, так только кажется из-за света, — возразил Иеронимо, двигая факелом туда-сюда, — это серебряные чушки.

— Для чушек они слишком правильной формы, — заметил Джек. — Это слитки очищенного металла.

— И всё равно они серебряные — золото в Новой Испании не добывают, — упорствовал Десампарадо. Сейчас Джек кое-что понял насчёт превосходительнейшего дона Иеронимо Алехандро Пеньяско де Альконес Квинто: у того в голове сложилась легенда вроде тех, что записаны в ветхих книгах его предков. Легенда эта для него — единственный смысл жизни. Она заканчивается тем, что здесь и сейчас он найдёт груз серебряных чушек. Обнаружить нечто другое — злая насмешка судьбы; найти золото так же плохо, как не найти ничего.

Мысли Джека и возражения кабальеро прервал резкий звук. Раис вытащил из кошеля на поясе монету и бросил на слиток. Она зазвенела и улеглась — серебристо-белая на жёлтом бруске.

— Это пиастр, на случай, если вы забыли цвет серебра, — сказал Наср аль-Гураб. — Под ним — золото.

Мойше прочистил горло.

— Думаю, в еврейском языке нет подходящего слова, — промолвил он, — поскольку мы не рассчитываем на подобное счастье. Однако, если не ошибаюсь, христиане называют это благодатью.

— Я бы назвал это «цена крови», — сказал Даппа.

— Оно всегда было ценой крови, — заметил Иеронимо.

— Ты как-то рассказывал, что на серебряных рудниках Гуанохуато трудятся свободные, — напомнил ему Даппа. — Золото должно быть из Бразилии, где работают вывезенные из Африки рабы.

— Менее получаса назад ты на моих глазах выстрелил в испанского матроса — где тогда были твои принципы? — спросил Джек.

Даппа сверкнул глазами.

— Их пересилило нежелание увидеть, как моему товарищу выпалят в лицо.

Иеронимо сказал:

— План не предусматривал, что мы найдём золото вместо серебра. Теперь у нас в тринадцать раз больше денег, чем мы рассчитывали. Скорее всего дело кончится тем, что мы друг друга перебьём — возможно, сегодня же ночью.

— Твоими устами глаголет твой демон, — изрёк аль-Гураб.

— Мой демон всегда глаголет истину.

— Мы будем продолжать по плану, как если бы это было серебро, — объявил Мойше.

Иеронимо возмутился:

— Вы все или грязные лжецы, или недоумки! Очевидно, нам нет никакого резона отправляться в Каир!