Холодный март 14-го

Аннотация

Март 14-го - это так недавно. Буквально вчера. О многом, что тогда происходило, замышлялось, готовилось и могло произойти, но не произошло, сегодня нельзя ещё рассказать прямо и откровенно.

Пролог Дежавю - красивое французское слово. Ощущение, будто всё, что происходит, уже когда-то было. Словно нежный ветерок, охлаждающий лицо, смутно воскрешает в памяти что-то неуловимое, но очень знакомое. Действительность раздваивается, и в какой-то момент ты получаешь возможность предугадать, что произойдёт в следующее мгновение. Ловишь себя на мысли, что всё уже случилось или приснилось. А дальше - щелчок невидимого тумблера, и лёгкое веяние времени превращается в судьбоносный поворот твоей жизни… *** …Я смотрел в небо, не в силах пошевелиться. В чистое, похожее на огромную перевернутую лазурную чашу крымское небо с упирающимся в него длинным «хвостом» взлетевшей ракеты ПВО. Смотрел и понимал, что это моя ошибка, которая обернется большой кровью уже в ближайшем будущем… Так бывает, когда задремлешь, и мышцы, пытаясь дернуться в полусне, начинают работать в реальности. «Надо же – уснул. Хорошо, хоть поезд не проспал, а то совсем получилось бы некрасиво». Я потряс головой, сгоняя остатки дрёмы, взглянул на часы: батюшки, прошло всего пять минут. А взлетевшая в небо ракета ПВО осталась в памяти, как наяву, хотя я никогда этого не видел. Неужели этот сон вещий? *** Нервничать я начал за полчаса до отправления поезда, а за четверть часа уже не обращал внимания на провокационно одетых ростовчанок. Абонент, обязанный доставить военных из прифронтового госпиталя к вагону, оставался стабильно недоступен, а общие знакомые только разводили руками. СМС-ка: “ты, главное - с билетами не подведи, а мы будем когда надо и где надо, как штык,” - выглядела убедительно. Ну, и где этот штык, мать вашу? Не отрывая телефон от уха, я развернулся на 180 градусов и почувствовал, как в меня врезалось что-то мягкое, ойкнуло и опрокинулось назад, а опустив глаза, увидел воздушно-кружевное облако в полусапожках на загорелых, крепких ногах, желтую - под цыплёнка - короткую куртку, немыслимо яркое платье, расцвеченное под хохлому, и огромные, серые глаза. -Ой, простите… - я чуть было не назвал девушку “матрёшкой”, наклоняясь и протягивая руку шипящей от боли обладательнице всего этого великолепия. -Ничего, сама виновата, - прокряхтела она, ожесточенно потирая место ушиба, игнорируя мою помощь, - засмотрелась по сторонам... Вагон свой ищу. -А какой вам нужен? -Восьмой. -Тогда уже нашли, - кивнул я на бублик за стеклом, - давайте помогу. Подхватив чемодан и потянув его на себя, я удивленно присвистнул. - Вы там что, кирпичи везёте? -Источник знаний. -Тогда понятно. Книги - тяжёлый багаж. Дальнейший диалог прервал внезапно оживший телефон. -Ну, где вы? -Да ты понимаешь… - мой собеседник вздохнул в трубку так, что я понял - ждать никого не стоит. Вежливо выслушав объяснения про недооформленные истории болезни и задержки с какими-то документами, я вздохнул из-за потраченных зря денег на билеты и вскарабкался по лесенке, жалея, что в Ростове такие низкие перроны. Проходя по вагону, прикинул в голове, что успею сделать за поездку, порадовался, что никто не будет донимать задушевными разговорами и храпом, а открыв рывком дверь в купе, наткнулся на знакомую спутницу… -Здрасте… А почему вы расположились именно здесь? Брови “матрёшки” удивлённо приподнялись. -Вот, - показала она свой билет на смартфоне. -Сударыня, - я постарался придать голосу максимальную вкрадчивость, - а ничего, что он у вас куплен на третье число, а сегодня только первое? -Ой! -Помочь вынести чемодан? Заказать такси? -Нет, - она нервно сглотнула и отступила к окну, - обратно поехать не смогу. Я тут в гостях… -Проблемы с родственниками? -Что-то вроде того… -Ну, тогда бегите, договаривайтесь с проводницей. Скажите ей, что место - не проблема, мои попутчики уже не приедут, поэтому купе свободно… Глава 1. Ростов-Москва Вы когда-нибудь чувствовали, входя в купе, как будто пришли в гости? У меня такое состояние возникает постоянно. Вот и сейчас, умывшись, переодевшись, прогулявшись по вагону и сунув нос в раздвижную дверь, я ощутил себя туристом на конфетной фабрике, ибо моя попутчица, ее разложенные вещи и зефирно-ванильный, розовый аромат родом из детства создавали ауру, куда хочется окунуться, нырнуть, закрыв глаза и забыв обо всех заботах взрослой жизни. -Ваши документы, билетики, - разрушила проводница флер сказочности, протиснувшись мимо меня в купе, принюхиваясь, как заправская охотничья ищейка, и с интересом поглядывая на мою спутницу. Доставая «из широких штанин дубликатом бесценного груза» свой пока еще не потрепанный паспорт, я обратил внимание на перламутровую обложку паспорта попутчицы, переливающуюся всеми цветами радуги. Не понимаю почему, но каждый последующий аксессуар, извлекаемый ею из багажа, приковывал к себе внимание какой-нибудь фишечкой. - Интересное у вас имя, - удивилась проводница, - Доляна… - Спасибо, мне тоже нравится, - с улыбкой ответила незнакомка. - Простите, на чай можно рассчитывать? – дежурно осведомился я, садясь на свое место и заметив, что проводница “зависла”, разглядывая документ девушки. -Да, конечно! – вздрогнула она, очнувшись, и выскочила из купе, а я, наконец-то смог закинуть сумку на полку и комфортно расположиться на мягком вагонном диване. *** Путешествие в поезде даёт человеку возможность в полной мере почувствовать себя домашним котом. Всё время лежишь или спишь, ничего не делаешь. Встаёшь только в туалет или потрапезовать. Ещё в окно смотришь на птичек. Но это только в том случае, если едешь один или в скучной мужской компании. Всё принципиально меняется, когда в одном купе с тобой оказывается привлекательная дама, даже если она совсем недавно вышла из подросткового возраста или почти добралась до пенсионного. Рядом с красивыми женщинами неприлично сквернословить, чесаться, пить пиво из бутылки и лузгать семечки, сплёвывая шелуху и слова через губу. В компании со стильной, ухоженной дамой хочется цитировать на память Фета и Пушкина, оказывать ненавязчивые знаки внимания, проявлять заботу, управлять микроклиматом и проявлять инициативу, начиная исключительно со слов “если дама не возражает”. Лежать кверху пузом в позе гедониста некрасиво, даже если ты прожжённый сибарит и эпикуреец. И дело вовсе не в либидо, особенно для ушедших из большого секса на тренерскую работу. Просто ухоженная, привлекательная женщина пробуждает в нормальном мужчине прежде всего инстинкт хозяина окружающего пространства, и он бросается наводить порядок в “пещере” и охотиться на “мамонта”. В моём случае, ограниченном железнодорожным купе, “мамонтом” стала многострадальная рукопись воспоминаний с романтичным названием “Русская весна”, которую я несколько лет пытался восстановить, систематизировать и превратить в более-менее складное изложение событий. Многострадальной она была потому, что обращение к событиям весны 2014 года настолько часто вызывали у меня “многие печали”, что я про себя стал называть то время весной упущенных возможностей и несбывшихся надежд. Разложив на столике и диване листки с пометками, я который раз тасовал их, сортируя в хронологическом порядке, ставил пометки для последующей правки и старательно собирал в кучку мысли, разбегающиеся от любопытных взглядов попутчицы, наблюдавшей за моей домашней работой. Доляна, быстро освоилась в замкнутом купейном пространстве, переоделась в спортивный костюм, идеально подчеркивающий стройность фигуры, заплела в толстую косу светлые волосы, достала из потешного рюкзачка в виде насупленной совы игривый розовый планшет, но так и не взглянула на экран, не стесняясь разглядывая моё бумажное царство. -Составляете план на будущую жизнь? -Скорее наоборот, подвожу итог прожитой. -А почему тогда столько исправлений? Хотите что-то изменить? - Хотел бы, конечно, но приходится мириться с тем, что есть. И все эти пометки - лишь попытки точно восстановить в памяти, как всё было. -Ваш чай, - вторглась проводница в завязавшийся диалог, прицеливаясь наполненным до краев стаканом в знакомом с детства подстаканнике к свободному месту на узком столике. А дальше произошло то, что называется “законом бутерброда”, падающего всегда маслом вниз. Вагон на очередной стрелке покачнулся и проводница, не удержав равновесие, плеснула на рукопись кипяток, ещё не успевший стать чаем. -Да ёшкин кот! – не сдержался я, дёрнув на себя листы и ещё больше разливая водичку. -Ой, извините, - засуетилась проводница, глядя на расползающееся пятно, стремительно пожирающее буквы, – я сейчас уберу… исправлю… -Ничего вы уже не исправите, - огорчился я, глядя на кляксу, растёкшуюся под заголовком “Март 2014”. Угораздило же меня писать именно чернильной ручкой… Пробормотав еще раз извинения, проводница тихо слиняла, оставив меня, бурчащего по-стариковски и пытающегося как-то уменьшить размер ущерба. -Неужто всё пропало? – с искренним сочувствием, как мне показалось, спросила меня зефирная попутчица. -Нет, не всё, но часть моей жизни как корова языком слизнула… Снова буду ломать голову, восстанавливать… Тут ведь важны нюансы, детали, а именно они быстрее всего стираются из памяти...Столько лет прошло… -Надо просто вернуться в то время и аккуратно законспектировать… «Вот ведь юный тролль!» – подумал я раздраженно, поднял глаза и рассмеялся. Доля смотрела на меня настолько честными глазами, что злиться на нее было совершенно невозможно. -Да, было бы неплохо, - подыграл я девушке, - но, боюсь, возвратись я в то время, занялся бы не конспектированием, а исправлением того, что случилось 10 лет назад. -А может, как раз всё было как надо? И если начать исправлять - получится только хуже? -Нет, - ответил я на автомате, а подумав, повторил уверенно, ничуть не сомневаясь в своей правоте, - нет, особенно сейчас, когда я вижу полученный результат и в курсе обстоятельств, неизвестных мне в то время. -А если в тени остались еще какие-то обстоятельства, о которых вы до сих пор ничего не знаете? -Это вряд ли, - протянул я и поднял, наконец, глаза на попутчицу: - А с какой целью интересуетесь, позвольте спросить? Можете мне порекомендовать способ, как изменить прошлое? - засмеялся я. Девушка засмущалась, зарделась, как маков цвет, и опустила глаза вниз, ткнув пальчиком в экран планшета. -Мне интереснее заниматься будущим, но про прошлое… - запнулась она, - я недавно читала… Где же это… А вот: “Для всех нас привычным является то, что наше прошлое определяет наше будущее. Однако в 2022 году Нобелевская премия по физике была присуждена за экспериментальную работу, демонстрирующую, что квантовый мир может нарушать наши фундаментальные представления о функционировании Вселенной, предполагая, что настоящие действия могут влиять на прошлые события, сохраняя при этом локальность и реализм.” Круто, правда? -Шарлатанство, - усмехнулся я, - распил премиальных денег Нобелевского комитета между заинтересованными лицами. -Ну, почему обязательно распил? - насупилась Доля. - Это наука, занимающаяся поиском устойчивых корреляций, причинно-следственных связей с целью выяснения, что еще меняется, когда мы изменяем окружающую нас среду… -Как же называется эта наука? -Когнитология, производное от когнитивистики и онтологии… -И где у нас учат на когнитологов? -Пока нигде, - вздохнула девушка, - но скоро будут. Обязательно!… На квантовую механику тоже бочки катили, а в 2018 году лауреатом Нобелевской премии по физике стал Артур Эшкин за изобретение оптического пинцета, позволяющего удерживать микроскопические предметы размером с ДНК. Он наглядно доказал, что свет может быть не только волной, но и материей… -Хорошо-хорошо! - я поднял руки, демонстрируя готовность сдаться на милость дамы, дабы она не гневалась, - я верю старику Сократу, сказавшему: “Я знаю, что ничего не знаю, но многие не знают даже этого”. Как только вы, сударыня, найдёте ключ к темпоральным потокам, я без всяких дополнительных условий соглашусь стать вашим подопытным кроликом для натурных экспериментов! -Обещаете? - лицо Доли опять стало приветливым. -Клянусь! - отсалютовал я по-пионерски и принялся собирать в кучку свои записи. Работать с ними сегодня что-то расхотелось. -Хорошо, - лицо попутчицы посерьёзнело, - сейчас я введу ваши данные, и мы определим дату начала трансформации. Удивившись находчивости пацанки в деле выманивания личных сведений, я надиктовал ей всякой ерунды, кроме имени и фамилии, которые она могла слышать от проводницы, и единственной реальной даты - 1 марта 2014 года, ставшей в моей судьбе и в истории “Русской весны” переломной реперной точкой, записанные воспоминания о которой были начисто испорчены злополучным чаем… Знать бы мне тогда, чем обернётся моя фантазия… Глава 2. Реминисценция Никогда еще пережитое не снилось мне так ярко, с массой забытых деталей, звуков и даже запахов. Вообще былое в сновидениях - не мой профиль, а тут - вполне законченная история из личной жизни - советской службы в 777-м разведбате славной Иранской дивизии. Это были одни из последних учений, в которых мне довелось участвовать. Наша группа в две неполные роты была обязана воспрепятствовать движению и развертыванию танкового полка. Наблюдали мы за “мазутой”, как их ласково называли, с раннего утра. Избегались по сопкам и холмам, изнервничались в попытках придумать какую-нибудь оригинальную гадость. Что-то грандиозное и монументальное на ум не приходило. Максимум, на что нас хватило в течение светового дня - наглая вылазка двух наиболее отчаянных сорвиголов - ефрейтора Лома и младшего сержанта по кличке Крокодил (поляк из Литвы, который самозабвенно вырезал из буквы А перемычку, утверждая, что это свободная Литва, а впоследствии, после развала Союза, почему-то ругал эту свободу самыми последними словами). Эти два держиморды вооружились дымовыми гранатами, которые у нас называли «синеглазками». Не знаю, какое там было отравляющее вещество, но дышать им было абсолютно невозможно. Глаза синели и слезились, из всех щелей лились сопли, а при попытке что-то сказать из горла вырывались разные свистящие и шипящие звуки. Так вот двое наших “камикадзе” сумели подобраться на пятнадцать метров, засесть на три метра выше дороги и аккуратненько закинуть в головной и следующий за ним танк шашку с этой отравой. Было приятно наблюдать в бинокль, как из первой машины пулей выскакивает командир танкового полка вместе с сопровождающими его лицами, то бишь с экипажем. Публика в лице нашего головного дозора рукоплескала и неистовствовала. Колонна остановилась. Танки проветривали около часа, потом двинулись дальше. Правда, теперь водители сидели в противогазах и крыли диверсантов разнузданно и неинтеллигентно. Удовольствие мы получили, но на срыв учений эта маленькая разминка не тянула. Под вечер колонна забралась в ущелье между довольно крутыми склонами - наверно все 45 градусов, а мы, расположившись “под облаками”, невидимые снизу, усиленно готовили горячую встречу условному противнику. Командир “химиков” - здоровенный старший лейтенант – мужик абсолютно свойский, впечатленный подвигом двух наших “панфиловцев”, к утру подогнал весь свой возимый боекомплект - целый грузовик с дымовыми шашками в бочках и дюжину ящиков вышеупомянутых «синеглазок». На рассвете, когда стоял легкий, устойчивый ветерок, тянувшийся вдоль ущелья, мы скатили все эти бочки вниз вместе с «синеглазками» и подожгли, потом забрались на свой любимый холмик и оттуда, когда потянуло дымком, стали забрасывать «синеглазки» сверху вниз прямо в расположение штаба дивизии. Долину начало стремительно затягивать едким неперевариваемым дымом. Из палаток, как ужаленные, повыскакивали полуодетые офицеры. Между вонючей волной и склонами ущелья заметались штабисты, словно испуганные тушканчики, застигнутые врасплох. Самые сообразительные, поняв, что дым стелется по земле, а значит он тяжелее воздуха, полезли вверх по нашему склону холма, аки тараканы. Зрелище было презабавнейшее, тем более что основная масса, задыхаясь и отплёвываясь, карабкалась вслепую - глаза после встречи со слезоточивой субстанцией отказывались работать по своему прямому предназначению. И вот тут несчастных, радующихся спасению, ждала самая большая неприятность. Командир нашей разведки полковник Ким, маленький, юркий, начал носиться по склону холма, пинками сбивая офицеров вниз в ту самую пелену, откуда доносились сдавленные вопли и трехэтажный мат. “Вы, засранцы, решили, что самые умные? Клапаны противогазов поснимали? Под бухло сумки приспособили? Вниз, самки собаки! Приступить к выполнению прямых обязанностей согласно штатному расписанию!” При этом он так злорадствовал и радостно верещал, что никто не сомневался – этот человек готов бегать часами, что, собственно, и произошло. Половину забравшихся к нам он действительно посбивал пинками в зад и куда придется. Остальные, видя такую перспективу, поспешили слезть вниз сами. Впрочем, до покрытого дымом ущелья они не доползли, а спустились метров на сто и притормозили. Дышать там еще было возможно. Путь наверх им закрывал полковник, а дно ущелья больше напоминало Фермопилы после битвы спартанцев царя Леонида с полчищами Ксеркса. *** Картинка этого побоища во сне так заворожила меня, что я не заметил, как полковник Ким подошел ко мне и хорошо приложился по корпусу, сбив с ног. Пролетев небольшое расстояние, я со всей дури грохнулся на камни и… проснулся. Натурально проснулся на полу в купе и какое-то время ошалело оглядывался, пытаясь сообразить, где явь, а где мои сны-воспоминания. Глава 3. Держите себя в руках. Поезд прибывает Какого черта? Когда это я перебрался в другой вагон? Откуда этот раритет? Почему за окном не подмосковный пейзаж? В окнах поезда медленно вырисовывались знакомые до боли характерные четырехгранные башенки, торчащие над арочной крышей харьковского южного вокзала. Первое желание - сильно-сильно зажмуриться и резко открыть глаза - ни к каким изменениям не привело. Помотать головой, пошлёпать себя по щекам, сильно ущипнуть за предплечье - без результата. Голос в динамиках радостно объявил, что поезд прибывает в мой родной город. Но как??? Я метнулся к проводнице - купе закрыто, в тамбуре никого. Попутчицы и след простыл. Создалось впечатление, что я в этом вагоне один. Взгляд зацепился за газеты, небрежно закинутые в ящик для прессы. Харьковское “Время” и дата - та самая, которую я надиктовал “матрёшке”: 1 марта 2014 года. Напрасно я трогал газетный лист, проверяя его на прочность, словно он мог под руками растаять. Скосив глаза, увидел остановившийся перрон и опять услышал жизнерадостный голос из вокзального динамика с указанием “годын” и “хвылын”. Заскрежетали колеса по рельсам, вагоны грохнули сцепками. Прибыл… Мать вашу за ногу… Точнее не скажешь. Хлопнул по карманам, нащупывая мобильник, чертыхнулся, бросаясь обратно в купе - ну конечно же, никаких средств связи, никаких документов. Вообще! Устало опустился на купейный диванчик, откинул голову назад с непреодолимым желанием помассировать виски, как мимо окна летящей, спортивной походкой проскочила моя попутчица в кричащей жёлтой курточке. Жуткого чемодана при ней уже не было, зато на спине болтался кокетливый рюкзачок в виде совы, и эта наглая птица будто ехидно скорчилась и подмигнула своим хищным глазом. Из головы мигом выветрилось изумившее меня место пребывания, но зато моментально сложился пасьянс из потерпевшего и этой мелкой клофелинщицы, фланирующей по перрону с моими документами и средствами связи. “Прибью мерзавку!” - резюмировал я, включая охотничий инстинкт и чувствуя, как вливается в кровь лошадиная доза адреналина. На перрон я выскочил, вспомнив молодость и десантируясь, как из БТР - без опоры на перила и ступеньки. С непривычки чуть не растянулся на потрескавшемся асфальте, озадачив незнакомого проводника, и бросился вслед за единственным человеком, способным объяснить происходящую со мной чертовщину. В здание вокзала вбежал, словно за мной гонятся сто чертей, и только там резко притормозил, увидев полицейский патруль. Что я им предъявлю, если привлеку внимание, если остановят такого торопыгу да проверят документы? Паспорт РФ, выданный в 2022 году, и тот пропал… Знакомый рюкзачок с совой мелькал на противоположном конце вокзала. Сдерживаясь, чтобы не припустить со всех ног, я неспешным шагом пошел следом, озираясь по сторонам, с целью найти хоть какую-то зацепку, хоть намёк на розыгрыш, на скрытую камеру или в поисках совсем уж полной нелепости в виде летающего дракона, чтобы убедиться: всё, что я вижу, слышу, обоняю - тяжелый и глубокий бред, игра воспаленного сознания. Однако тщетно. Запахи, витающие вокруг, были привычными для вокзала моего родного города Харькова. Высокий сводчатый потолок с лепниной, люстра, похожая на ту, что украшает Большой театр, часы над входом, оформленные в стиле сталинского ампира, и даже чайный уголок с двухведёрным самоваром - всё было аутентично и реалистично настолько, что я почувствовал, как сладко защемило под сердцем… Как же я скучал по этому все последние десять лет. Скучал и продолжаю скучать до сих пор. Минутная потеря концентрации стоила утраченного контакта с объектом преследования. Только что была и пропала. Потянул на себя тяжелую деревянную дверь, попадая из вокзального сумрака в весенний город. Всё как десять лет назад - клумбы, фонтан, арка с глобусом наверху, по левую руку - совершенно жуткий грязно-серый почтамт, по правую - монументальное здание управления железной дороги, а между вокзалом и управлением - стоянка всевозможных машин разной степени потрепанности. Среди них мелькала искомая девчонка со знакомой прической и смешливой совой на рюкзачке. Бросившись в погоню, сократил дистанцию до полусотни шагов, а потом притормозил и задумался. Что я сейчас ей скажу? Ну, дерну “матрёшку” за руку, прошиплю на ушко: “А ну, возвращай всё взад, ведьма!” А она как завизжит: “Караул! Педофилы в городе!”. Набегут заинтересованные прохожие и стражи порядка, которых здесь полным-полно, и как я буду выглядеть? Попрошу пригласить меня самого десятилетней давности для подтверждения своей личности? Здравствуй, дурдом. Нет, надо действовать тоньше. Посмотрю, куда она торопится, и тогда решу, что предпринять. Доля тем временем уверенно пересекла автостоянку. Дорогу она явно знала. Неспешным шагом отправился за ней, мысленно направляя девушку в сторону Макдональдса. С ним у меня были связаны достаточно приятные воспоминания. В самом начале нулевых именно там я встречался с рэкетирами, требующими от меня массу услуг за символическую плату. Помню наш первый “базар-вокзал” - пацаны знали карате, ушу, тхэквондо, джиу-джитсу и много других страшных слов, но были абсолютными болванами в делопроизводстве и законодательстве. В результате, готовя у них на глазах “суп из топора”, удалось раскрутить незадачливых спортсменов на 2000 долларов, всучив в качестве результата работы нотариально заверенные копии их собственных документов и отбыв отдыхать в Крым на глазах изумленной публики. Воспоминания тех дерзких времен породили решение действовать смелее, и я ускорился, сокращая дистанцию, как вдруг “матрешка” оглянулась назад. Пришлось, чисто на инстинктах, как учили, совершать манёвр уклонения от ее взгляда, делая вид, что мне срочно понадобилась не совсем аппетитная продукция киоска “У Гали”. Завершая тротуарный пируэт, краем глаза увидел, что точно такой же маневр совершил еще один парень, двигавшийся передо мной. Это случайность, или мою попутчицу ведёт кто-то ещё? Сближение пришлось отложить и далее наблюдать сразу за двумя объектами. Да, без сомнения, за “матрешкой” тащился “хвост”! Но кто это, сколько их? Такой же, как я, или работает полноценная группа? Вести клиента в одиночку можно либо от безысходности, как в моем случае, либо вследствие дикого непрофессионализма. Лучше предположить, что у “хвоста ” где-то есть соратники. Понять бы - где? Растянувшись на полторы сотни шагов, мы дружной компанией прошли мимо Макдональдса и повернули на Свердлова, оставляя слева от себя безобразный Дом быта – убогое детище советских времен, в котором я так ни разу и не был. Доля двигалась уверенно, по сторонам больше не пялилась, а я включил бдительность и крутил головой в поисках дополнительных признаков наружки, вспоминая попутно инструкции по организации слежки и ускользнувшие из памяти образы родного города. Вот тут, справа в переулке, была районная налоговая инспекция, где на рубеже развала Союза мне предложили стать её главой. Я в ужасе отказался, и, как оказалось, правильно сделал. Денег заработать там было невозможно, а вот присесть лет на пяток, оказавшись между враждующими мафиями, - элементарно. Остановился, покрутил головой, прогоняя навязчивые воспоминания. Стараясь не светиться, провёл ревизию обстановки. Топтун, ведущий мою “матрешку”, почти не шифровался, буквально “повиснув на спине” девушки и чуть ли не заглядывая ей в глаза на поворотах. Он неестественно суетился, дергался, как эпилептик, и то ли принципиально не страховался, то ли просто не был обучен. Лишь невнимательность и неискушенность Доли ещё как-то сохраняли его инкогнито. Она смотрела в основном прямо, изредка косила глаза на витрины, но не вертелась и не сбавляла шаг, поэтому мы достаточно бодро перемещались в сторону центра, оставив слева бывший кинотеатр Дзержинского и помещение конторы, торговавшей когда-то компьютерами. Помню, как в 1988 году я покупал там первые корейские ЭВМ, главным достоинством которых были инсталлированные тетрис, минёр и пасьянс. Я попытался угадать дальнейший маршрут “матрешки”. Если топаем в центр, логично было бы до набережной повернуть налево к церкви. Там неподалеку стояла бывшая типография, приватизацией которой я когда-то занимался. В её подвалах, помнится, хранились великолепные образчики старой советской и дореволюционной продукции, и шикарные в своей архаичности немецкие довоенные станки, а на второй этаж вела изысканно-аристократичная, чугунная, художественного литья лестница. Доля не оправдала моих надежд и пошла через мост, направляясь к Українськой інженерно-педагогічной академіі, где когда-то стоял старый, времен 1-й мировой войны танк “Марк”. Немцы, наступая по Свердлова сверху тем же маршрутом, после взятия Харькова приняли этот многострадальный танк за какое-то броненосное чудище Красной Армии и расстреляли беззащитного бедолагу. “Матрешка” поднялась по ступенькам наверх к академии, которая во времена СССР называлась УЗПИ, и вышла к несчастному памятнику под названием «Четверо несут холодильник». Она прошла мимо, повернула направо, поднимаясь к площади Дзержинского. Мне хотелось верить, что шла она именно туда. В конце концов, я был совсем не прочь посмотреть на здание Госпрома – первую советскую высотку в стиле кубизма, изуродованную возведенным там впоследствии памятником Ленину, который перекрыл самую большую площадь Европы, или, по крайней мере, самую большую площадь Союза, разделив её пополам. Памятник этот лично меня всю жизнь раздражал. Единственное, что утешало, так это старый анекдот, который о нем ходил. Ленина поставили спиной к зданию Госпрома. Потому как Харьков был столицей Украинской ССР, там находилось правительство, и на вопрос туриста, а почему же он стоит спиной к Госпрому, протягивая руку как раз туда, где тогда располагался райком партии, Владимир Ильич отвечал: «Дело в том что за них (имея в виду Госпром) я спокоен, а вот за этих (показывая на здание компартии) - …» (дальше нецензурно). У Доли таких воспоминаний быть не могло. Дитя ХХI столетия уверенно шагало по Сумской, поднимаясь наверх, а я, прилично измученный стрессом, неизвестностью и внеплановым променадом, старался не потерять из виду объект наблюдения и бубнил четверостишие Маяковского, который в своё время очень неплохо покуролесил в Харькове: Один станок – это просто станок, Много станков – мастерская, Одна б**дь – это просто б**дь, Много б**дей – Сумская… Глава 4. Потеряшка И всё-таки я их потерял. Сразу обоих - и Долю, и незадачливого филёра. Они успели проскочить через Сумскую, а я упёрся в следовавшую по улице шумную многолюдную процессию. Здесь, у памятника Шевченко, в начале 2014-го традиционно кучковались несколько городских сумасшедших с жовто-блакытными тряпками. До вооруженного переворота в Киеве харьковчане их брезгливо терпели. Но после 23 февраля, когда к безобидным психам присоединились до сотни понаехавших в город бандеровцев, кастрюлеголовых начали бить. Вот и сегодня, словно многорукий многоголовый дракон, охотящийся на волчью стаю, толпа активистов антимайдана поглотила кучку правосеков, приехавших разбираться с “руснёй”, засосала их в своё чрево и безжалостно переваривала, выделяя порции ярости и желчи. Изрядно помятые нацисты, поставленные на карачки, гонимые пинками и затрещинами в сторону автозаков, всем своим видом демонстрировали, что им уже не нравится быть бандеровцами. Только благодаря “Беркуту”, кастрюлеголовые оставались еще сравнительно целыми и дееспособными. Милиция окружила незадачливых “майдаунов”, оттесняя разъяренных харьковчан и не давая свершиться самосуду. Правосеки выглядели настолько пришибленно, причитали так жалостливо, что из толпы стали раздаваться крики добросердечных дамочек на тему “онижедети”, а на мне тяжким крестом лежал груз послезнания: пройдет меньше недели, и эти испуганные “мальчики”, получив государственную поддержку киевской хунты, выйдут всей стаей на охоту - избивать, пытать, убивать. Они будут авангардом нацистского террора, ломая через колено русский город Харьков, превращая его в бандеровский форпост на границе с Россией. И начнут эти “онижедети” как раз с той самой милиции, которая 6 апреля 2014 спасала их если не от смерти, то от тяжелых увечий. Борясь с нестерпимым желанием прямо через жидкую цепь харьковских “беркутят” зарядить с ноги в рыло ближайшему щеневмерлику, я опустил глаза и отвернулся, стараясь не смотреть ни на будущих палачей, ни на их жертв, приговоренных, но еще не догадывающихся о своей близкой трагической участи. Взять бы да рассказать всем этим людям, что будет твориться в Харькове, на Донбассе, в Одессе всего через месяц… Да кто ж мне поверит? Я бы и сам десять лет назад посмеялся над таким предсказанием… Через Сумскую удалось перебраться лишь спустя пять минут: “коридор позора” двигался медленно. Антимайдан словно растягивал удовольствие, еще не догадываясь, что это одна из последних его побед в моём родном городе. Центральная площадь Харькова, площадь Свободы, бурлила. В центре - еще не порушенный боевиками «Правого сектора» Ленин. Над зданием областной администрации - жовто-блакитный прапор. В самом здании - разбитые окна и стекла входных дверей. Перед зданием - броуновское движение горожан. Многие с георгиевскими ленточками. Женщины, молодежь и старики. Мужчин «боеспособного» возраста трагически мало. Сгрудившиеся около памятника харьковчане скандировали: «Фашизм не пройдет!», «Хунту долой!», «Беркут – герои!» и «Россия! Россия!» Каждый лозунг - как острый нож в сердце, потому что уже в этом, 2014-м, и фашизм в Харькове прошел, и “Беркут” ликвидировали, а Россию для многих сначала превратили в недостижимую мечту, а потом - в заклятого врага. Путь к зданию обладминистрации народу преграждали несколько цепочек милиции со щитами и в шлемах. На рукавах силовиков - шевроны с надписью «Харьковская область», а на трибуне перед ними - новый старый оратор Геннадий Адольфович Кернес, он же глава Харькова, он же мелкоуголовный авторитет “Гепа”, отсидевший два года по статье “мошенничество” и сделавший после этого головокружительную карьеру в политике. Мошенничество - великолепный “бэкграунд”, как сказали бы англичане, для вхождения в политическую элиту постсоветской Украины. Геннадий Адольфович всю свою жизнь лавировал среди сильных мира сего, успев посидеть на всех политических стульях и поддержать практически все партии и движения: Ющенко против Януковича, Януковича против Ющенко, майдан против антимайдана и наоборот. В январе 2014 Кернес и Добкин были в Москве с проектом Харьковской республики, но вернулись не солоно хлебавши, не получив поддержки. И сегодня Геннадий Адольфович мучительно выбирал, к кому бы примкнуть, дабы не прогадать. Увидев, что дело дошло до мордобоя, Гепа сделал вид, что поддерживает антимайдан, и даже прислал митингующим полевую кухню в знак своей благосклонности. При этом он всеми силами пытался утащить народ с площади, подальше от администрации области, пообещал выделить отдельное уютное помещение, лишь бы с глаз долой - из сердца вон. Народ даже начал поддаваться на сладкоголосые миротворческие трели мэра, но тут словивший кураж Адольфович порешал, что он - мать Тереза, и решил усугубить. «Они, конечно, немножко фашисты,- сказал он о правосеках, - но мы с ними вчера сыграли в футбол. В общем-то с ними можно иметь дело». Народ вскипел и начал подтягиваться к Облсовету. Почувствовав, что облажался, Гепа резко сменил тему, объявив, что теперь перед народом выступит наша русская харьковская певица. Это было последней каплей. Народ взревел и пошел на штурм. *** Бежать к областной администрации и прорывать оцепление полиции я не собирался. Эти эмоциональные качели, пережитые десять лет назад, в заваривающейся каше ничего интересного не предвещали. Захват ХОГА был шагом чисто символическим. Ни удержать его, ни тем более наладить хоть какое-то управление Харьковской народной республикой не было никакой возможности. Те, кто мог взять на себя этот груз, перестали выходить на связь, а искренняя народная массовка годилась только для разовых протестных акций. Я прекрасно помнил, как после штурма спустился во двор Облсовета, поговорил с ротой милиции, которая там сидела, пообщался с офицерами. Всё свелось к одному: «Мы двумя руками «за», мы против хунты, против путчистов, против бандеровцев, но пока нам не прикажут - никуда не пойдем». А приказывать было некому. Не только милицейская верхушка, но и актив антимайдана неожиданно “вышел из чата” и предоставил возможность событиям развиваться самотёком. Считающиеся самыми боевитыми и по-хорошему отмороженными, харьковские афганцы и те проявили восьмидесятый уровень конформизма, а половина их вообще объявила о лояльности киевской хунте. Десять лет назад, прочувствовав всё очарование харьковского хатаскрайничества, я вернулся домой с такой физиономией, что жена спросила: «Что? Нас предали?». Коротко ответив “да”, я пошел спать, надеясь на чудо, которого так и не произошло. Помня эти события, я совсем не рвался повторно поучаствовать в фестивале “пассионариев против силовиков” и разглядывал всё происходящее отстраненно, как зритель - документальный фильм, удивляясь всего одному обстоятельству - а где я? Меня самого - десятилетней давности - нигде видно не было. Это обескураживало и пугало… После десятиминутной толкотни антимайдан прорвал внешний кордон, аккуратно оттеснил милиционеров от входа и стал просачиваться в здание администрации, как вода в воронку. Собравшиеся скандировали: «Милиция, спасибо!» и «Милиция - с народом!». Некоторые из милиционеров даже аплодировали, когда оцепление расступилось перед штурмующими, и те вошли в ХОГА. Вот тут, на фоне зева распахнутых настежь дверей администрации, и мелькнул знакомый мне рюкзачок. *** Я даже не понял, как очутился в длинном, узком коридоре администрации. Со всех сторон раздавались радостные крики активистов антимайдана. Кто-то увлеченно стучал кулаком и ногами в закрытую дверь, на сквозняке хлопали раскрытые окна, по воздуху летали невесть откуда взявшиеся хлопья пепла. Пахло порохом и сгоревшей бертолетовой солью - кто-то из осажденных неудачно решил попугать штурмующих фейерверком. Картину разгрома дополняло хрустящее под ногами стекло и шуршащая бумага, некогда бывшая документами. Всё было, как десять лет назад. Ничего необычного, выходящего за рамки известного мне сюжета, не намечалось. Можно было спокойно заняться поисками беглянки. Сначала исследовал коридоры и лестничные переходы, обошёл фойе, гардеробы и туалеты - пусто. Народ беспорядочно слонялся по зданию администрации, но Доли нигде не было. Решил пройтись по кабинетам. Первая дверь - закрыто, вторая - пусто. За третьей слышался какой-то бубнёж. Разговаривали двое, с мягким чоканьем и жёстким русским “г”. Пришлось навострить уши, пытаясь одновременно выуживать из файлов памяти информацию десятилетней давности, был я тут “в прошлый раз” или нет. -Нужно связаться с «гнездом» – сообщить, что у нас тут форс-мажор. Запросить помощь! -Кому нужна помощь? -Народу… -Господи, какой же ты еще пацан… -Что не так? -Всё не так… -Не томи. -Ни с кем связываться не надо. Я получил исчерпывающие инструкции… -Просветишь? -Если коротко - мы никому помогать не будем… -Не понял… - А что тут непонятного? -Всё непонятно! Мы с тобой месяц торчали на этом грёбаном майдане, видели, что там произошло и кто прорвался к власти. Мы оба с тобой догадываемся, что будет дальше… Я видел твои рапорты – после таких заключений “ядерку” расчехлять можно. А когда надо просто подставить плечо, ты мне тут… -Что я? Что я?!! Слово “приказ” понимаешь? -Свяжись с «гнездом»! Прямо сейчас… Расскажи… Заставь поверить! Ты убедительный, у тебя получится! -Я умный. И даже пытаться не буду… Вот такого разговора на моей памяти не было. Я переступил с ноги на ногу, случайно надавив на осколки стекла, рассыпанные по полу. Предательский хруст выдал моё присутствие. Пришлось открывать дверь, делая вид, что я именно сюда спецом и направлялся. В небольшом кабинете, принадлежащем какому-то клерку средней руки, стояли двое парней. Про них можно было сказать - люди без внешности: абсолютно типичные джинсы с китайскими кроссовками, майки поло на спортивных, но не перекачанных телах, короткие стандартные для этого времени стрижки и незапоминающиеся черты лица - обычные губы, глаза, нос - никаких особенностей… У того, кто постарше, волосы были тёмными. Он полусидел, опершись на письменный стол. Младший, нависая над ним, был роскошно пепельно-русый. Гоголь назвал бы его “шантретом”, считая почему-то такой цвет волос признаком особой породистости. “Двое из ларца, одинаковых с лица” одновременно обернулись ко мне, сверля двумя парами глаз - темными и светлыми. -Народ расходится, - ляпнул я первое, что пришло на ум, - держать ОГА некому. Милиция соблюдает нейтралитет… - А ты, стало быть, слышал наш семейный диспут? - старший не стал соблюдать политес. - Ну, может, и к лучшему. Хотя бы у одного не будет никаких иллюзий. Давай выводить людей из здания, нечего им тут шляться, дожидаясь приключений на свою голову. Он легко поднялся, подошел, склонив голову набок, как ученая сова, и протянул руку. -Макс. А это, - мотнул головой в сторону шантрета, - Ник, - и добавил после небольшой паузы: - Москва. -Да я уже понял, что не Жмеринка, - усмехнулся я в ответ, пожав сухую, жесткую ладонь. - Раз у нас всё на британский манер, зовите меня Майкл. -Идёт. -Давайте, мужики, я тут пройдусь, мне человечка найти надо… -Какого? Может я видел? -Да девчоночку шуструю с приметным рюкзачком в виде совы. -Ты видел? - обратился Макс к Нику. -Нет. -И я не видел. Николя ни одной девчонки не пропустил бы… Пепельно-русый Ник закатил глаза, демонстрируя, как ему надоели подобные подколки. -Все же посмотрю, - кивнул я в сторону пустого коридора. -Мы тоже присмотримся. Пойдём, соберем народ, постараемся вытащить на свежий воздух, пока нас тут не накрыли коллеги… Парни выскользнули из кабинета, и пока я прикрывал дверь, коридор уже был пуст, а передо мной оставалось еще целое неисследованное крыло здания и стремительно накатывающая усталость. *** Южное солнце, дождавшись вечерней прохлады, стремительно падало за горизонт. Здание обладминистрации, пустое и неприкаянное, с высаженными дверями и выбитыми окнами, было похоже на загулявшего после получки боцмана с затонувшего корабля. Часть антимайдановцев поехала на захват телерадиотрансляционного центра возле телевышки, другие отправились в офис принадлежащей Авакову телекомпании АТН, которая, по мнению антимайдана, неделями тенденциозно показывала протесты харьковчан против государственного переворота. Большая часть отправилась по домам отдыхать после долгого дня, и лишь несколько десятков осталось в здании ХОГА, растворившись в нем практически бесследно. Пару раз по ходу моих поисков я пересекался с Максом и Ником. Мы обменивались кивками и снова расходились. Потеряв всякую надежду, я решил последний раз пройтись по служебным помещениям и, толкнув железную дверь, ведущую на цокольный этаж, нос к носу столкнулся с незадачливым филёром, хабитус которого успел изучить, как родной. Ни слова не говоря, этот поц сначала раскрыл глаза, а затем резко закрыл дверь, пытаясь использовать её, как подручный ударный инструмент. -Да вот хрен тебе, “золотая рыбка”! - прошипел я, подставляя под удар то, что мягче всего, разворачиваясь и напирая всем телом на раму. Разница в весе дала мне приличную фору в бодании через дверь. Она распахнулась настежь, освободив обзор длинного, не парадного коридора. В самом его конце семенил к противоположному выходу ещё один персонаж, скорее всего напарник этого следопыта, ежесекундно оглядываясь и поправляя груз в виде тела, безвольно болтающегося на его плече. Ракурс был не очень удобный, но не разглядеть нарядный сарафан под хохлому моей “матрешки” было невозможно. -Ах ты ж, засранец, - рявкнул я в спину похитителя… Продолжить мне не дали. Филёр не стал ждать окончания тирады и без подготовки зарядил мне ногой в голень, а руками попытался пробить двоечку. Пришлось отскакивать за дверь, используя ее как щит, а потом, отойдя на шаг, изо всех сил ударить по раме ногой. С той стороны вскрикнули, и я, обтекая свой редут, еще раз от всей души приложился по корпусу зажимающего нос дуэлянта. Судя по эффектному полету с торможением об стену, какое-то время он беспокоить меня не должен. Тем временем его напарник с грузом добрался до противоположного выхода, подергал дверь, убедился, что она закрыта, и резво вскочил на подоконник. Распахнув окно, он обернулся и потащил на себя бесчувственное тело девушки. В самый последний момент я успел подбежать, ухватить её за тот самый рюкзак и упереться ногой в подоконник, не давая завершить маневр. На пару секунд установилось хрупкое равновесие ни туда, ни сюда, а потом лямки рюкзака соскользнули с девичьих плеч, и похититель со своей ношей кувыркнулся за окно, с воплем упав на асфальт, словно мешок с картошкой, изрядно приложившись сразу спиной и затылком. Я выглянул в окно. Там лежало два тела. Снизу хрипел похититель, сверху его придавила моя попутчица. Не выпуская из рук рюкзак, я выпрыгнул из окна и ткнул ногой потерявшего сознание злодея. Ну да. Сверзиться с двух метров навзничь на жесткое покрытие и остаться целым практически невозможно. Доля глаза не открывала, но, слава Богу, дышала. Пульс был слабый, но ровный. Или оглушили, или накачали. Я перевернул ее на спину. Нагнулся к похитителю, проверил карманы и наткнулся на знакомый прямоугольный АйФон-14, которого здесь, в 2014 году, быть не могло. Резкий и неожиданный удар по затылку застал меня врасплох. Мириады желто-красных звездочек, вспыхнувших перед глазами, через мгновение сложились в мозаику, в которой угадывалось хмурое лицо моего армейского командира, полковника Кима, не устающего повторять: “Никогда нельзя оставлять за спиной недобитого противника, суицидники!” "Какая досада!" - сверкну Глава 5. Когда ноет и чешется Сознание возвращалось медленно, рывками, словно ныряльщик поднимался из глубины к солнечному свету, еле пробиваясь сквозь толщу воды. Я видел тянущиеся ко мне светло-зеленые лучи, слышал голоса, но какая-то неведомая сила хватала за ноги и бросала в пучину воспоминаний десятилетней давности, причудливо тасуя калейдоскоп дат и событий… За год до победы Майдана, под самый конец весны 2013 года вместе с казаками ехал на автобусе в Киев громить ЛГБТ. По прибытии узнали, что место шествия власти держат в тайне, и мы всей буйной компанией долго бродили по центру, пугая своим свирепым видом расслабленных киевлян. Когда выяснилось, где собирается гнусная процессия, помчались туда на метро. Оказалось, что “приветствовать” содомитов мы приехали не одни. На месте скопилось несколько тысяч человек из разных городов: из Харькова – мы с казаками, из Днепропетровска - Володя Рогов со своим «Славянским братством», немерено людей с востока Украины. Перед нами выстроилось примерно такое же количество милиционеров - три ряда оцепления. Первый мы прорвали, на втором безнадежно застряли. Пока основная толпа раскачивала строй, мне удалось просочиться до третьего кольца - последней надежды пидоров остаться целыми. Там уже стояли тяжелые. Двадцать последних метров до ЛГБТ-шников пройти так и не удалось. Оставалось только фотографировать это жалкое зрелище. Заднеприводных, примерно 20 человек, включая мэра Гамбурга и ещё каких-то приглашенных гостей из “цивилизованной Европы”, выгрузили из автобусов. Они сгрудились возле своего пассажирского транспорта, потолкались буквально две минуты в плотном кольце этой железной защиты под чутким оком спецохраны, помахали своими радужными флажками, погрузились обратно в автобусы и уехали. Вот и весь ЛГБТ-прайд. Милиция нас не трогала. По лицам правоохранителей было видно, что они сами с удовольствием применили бы все спецсредства против охраняемых персон. Мы пошли обратно к Лавре, к своим автобусам, и в этот момент мимо прошествовала небольшая кучка нациков - человек двести - из «Патриотов Украины» Белицкого (тогда они ещё так назывались), изображая мнимое участие в разгоне ЛГБТ. Пройдёт совсем немного времени, и они встанут с этими педерастами по одну сторону мушки… *** Меня подбросило и хорошо приложило о жёсткий стальной каркас, еле прикрытый пожеванным потрескавшимся дерматином. Разлепив глаза, долго не мог понять, где я, и какое-то время бессмысленно пялился на окружающий интерьер, пока не признал в нем УАЗ-469. Я возлежал на жестком, неудобном, но сравнительно просторном заднем сиденье. Туман воспоминаний разорвался, как летняя паутинка, вернув в действительность, где чавкал и кашлял плохо отрегулированный движок, шипели колеса, елозя по разбитому асфальту, а на передних креслах забористо матерились, проклиная ухабы, мои новые знакомые Ник и Макс. Ответы на вопросы, как я сюда попал и куда мы направляемся, вытащить из оперативной памяти не удалось. Пощупав себя, не обнаружил никаких внешних повреждений, за исключением огромной шишки на затылке. Она была главным источником беспокойства, ныла и чесалась одновременно. Повернув голову набок, чтобы не бередить травму, я ощутил щекой что-то бархатно-велюровое, а приподнявшись, увидел, что под головой у меня лежит тот самый совиный рюкзачок, но без “матрёшки”. А где она? Куда мы едем? Я уже открыл было рот, но меня остановил неспешный разговор попутчиков, не заметивших моё пробуждение. -Ты так ничего и не понял. Как говорилось в советском бородатом анекдоте: “Если тебя беспокоит Гондурас, просто его не чеши”, - назидательно выговаривал Макс Нику. - Первое и главное правило в любых единоборствах, хоть в восточных, хоть в западных - никогда не поддаваться на провокации противника. Как только ты повёл себя так, как хочет враг - всё, ты проиграл, и злодей приведёт тебя за ухо туда, куда надо ему. Поэтому иногда понятный и логичный ход - не значит лучший. Твоя контригра никак не должна быть внешне связана с действиями соперника. Это называется “асимметричный ответ”. Слышал такие слова? Это особенно важно, если играешь вторым номером, то есть чёрными, как в шахматах. А мы сейчас играем именно так… -А если перевернуть доску? -Силёнок-то хватит? -Если не попробуем - не узнаем. -Не хватит, Николя, это же чистая физика. Силушка богатырская - это произведение массушки на ускореньице. Мы в пять раз легче недруга и пока на месте стоим, еле клешнями перебираем. Англосаксы же, лиходеи окаянные - быки голливудские, несутся на нас со всей дури. Встретимся лоб в лоб, чего они так страстно желают, окажемся битыми и растоптанными без малейшего шанса на реванш. Подняться нам не дадут. -Так душа ноет!... - попытался возразить Ник. Макс, подняв палец, продолжил, не давая себя перебивать: -Россия сейчас - легкач, поймавший к тому же жёсткий нокаут в прошлом финале, а работаем против тяжа с пудовыми кулаками. Один пропущенный джеб - и всё. Здравствуй, пассивная некрофилия. Поэтому приходится уворачиваться, уходить с линии атаки, не обращая внимание на его призывные жесты, пробивающие на слабО. Подскочил, ужалил, уклонился, отбежал - вот наша тактика еще лет на десять минимум… -Но, Макс!.. -Подожди, дослушай! Англосаксы же не просто так всё делают напоказ, нагло, цинично, а чтобы у нас глаза кровью налились, и мы поперли в лобовую! Это же оперативное искусство, ёшкино коромысло, заставить врага воевать там и тогда, где и когда тебе удобно. У злодеев в Киеве всё делалось демонстративно. Напоказ! Подписали с этим никчемным уголовником договор и на следующий день прилюдно спустили его в унитаз - это же спектакль с открытым финалом, где они смотрят нам нагло в глаза и спрашивают - и что вы нам сделаете? -Ну, и что мы им сделаем? -А мы уже делаем. И давно! Но только там, где нам удобнее, и где мы уверены в своих силах. Вот первый раз в Осетии дали им протрезветь… -Так Тбилиси-то не взяли… -А знаешь почему? -Просвети. -Потому что именно этого от нас и ждали! -Как сейчас в Киеве?... -И в Киеве - та же картина! Они ждали, что мы ломанёмся спасать Янука ажно до Карпат и потеряемся на этих просторах. У нас боеспособных войск - три дивизии, вот и посчитай, сколько это будет на шестьсот тысяч местных квадратных километров. По одному бойцу на двадцать квадратов! А у них всё готово для долгой партизанской войны… Они ж не просто так диверсантов со времен Ющенко тренировали. Украина должна стать нашим Вьетнамом или вторым Афганом, третьей Чечней… У них эта идея на лбу написана. А мы не поддались на уговоры… Пока не поддались… -А есть опасение, что поддадимся? -Не на мою зарплату вопрос. На рожон не полезем, чтобы себя и тех, кто пойдет за нами, не погубить почём зря. Но ответим обязательно… В стиле генерала Плюмера: “Даже если тебя сожрали, у тебя есть два выхода... “ - Это кто такой? -Один умный дядька. Сто лет назад, во время Первой мировой проблему германского катка он преодолел тактикой под названием «байт энд холд» - «кусай и держи». Вместо лобовых атак на подготовленные позиции немцев, превосходящих его числом, вместо генерального сражения с вводом всех резервов на одном направлении, Плюмер организовал на разных участках фронта несколько тактических «укусов-удержаний». А знаменитые Гинденбург и Людендорф бесцельно метались по линии фронта в полном неведении, где у лимонников будет направление главного удара... Распыляли и тратили в контратаках резервы, ежедневно получая десяток новых укусов и не понимая, где и когда произойдет генеральное сражение. Вот и наши вражины хрен что узнают… Откусим, удержим, переварим, опять укусим. Кусать будем больно, держать крепко… И совсем не там, где они готовились. -А где?.. -Кто даст правильный ответ, тот получит десять лет! - засмеялся Макс и неожиданно резко обернулся назад. -Привет, турист! Долго же ты отдыхал. -Я давно в отключке? -Прилично. Случайно тебя заметили. Уже не знали, куда и деть. На лавочке оставить - негуманно. В местную больницу везти - опасно, там осведомителей-правосеков с избытком. Да еще и ваш “Ягуар” на подступах нарисовался. А потом заметили, что на рюкзаке, который ты так бережно сжимаешь - крымский адрес, вот и взяли с собой в надежде, что нам по пути. Я опустил глаза на рюкзачок и сфокусировал взгляд на прозрачном кармашке с лаконичной визиткой “Усадьба графини Монжене, Симферополь, Крым”. Кратко. Авантажно. Непонятно. Но хоть какая-то зацепка за “матрешку”. Если на ее рюкзаке налеплен конкретный адрес, значит и сама она может находиться где-то там. -А остальные? - уставился я честными глазами на попутчиков. -Какие остальные? -Я один под окнами валялся? -Да-а-а-а, - протянул в ответ Макс, - качественно тебя приложили. Совсем ничего не помнишь? -А должен? -Ну хотя бы то, что ты не под окнами валялся, а вполне комфортно на коврике в коридоре, и никого рядом с тобой не было - ни безутешной вдовы, ни фронтового друга. Только вот этот рюкзак. Ты его так крепко держал, что пальцы не разжать. Это его ты так усердно искал? -Даже и не знаю, что сказать… -Бывает, - философски протянул Макс и собирался ещё что-то добавить, но УАЗик в очередной раз тряхнуло. Оба моих попутчика выругались. Ник крепче схватился за руль, Макс - за металлическую конструкцию крыши, а я попробовал отрешиться и понять, что произошло и как мне быть дальше? Может, я стал частью какого-то медицинского эксперимента и моя бесценная тушка покоится сейчас где-то на больничной койке, пока сознание бродит среди воспоминаний. Я даже знаю термин - ретроградный гипноз, да только всё происходящее уже порядком вышло за пределы былого и неслось по какому-то неведомому мне маршруту, неузнаваемому и беспокойному. Поднял голову, уселся поудобнее. Макс с Ником молчали, сосредоточенно глядя на серое, потрескавшееся дорожное полотно, помнящее еще советские асфальтоукладчики, а я решил произвести осмотр трофея. Положив на колени рюкзак потеряшки, запустил туда руку и вытащил содержимое… Да не может быть!.. Глава 6. Дорожная Дорога серой выцветшей лентой тянулась вдаль, выглядела тихо и безмятежно, встречный поток почти отсутствовал. По обеим сторонам весенние поля и лесополосы, окрашенные в нежные зелёные оттенки, оживляли пейзаж, испускали свежие флюиды безмятежности. Природа потягивалась, проснувшись после зимы, как домашняя кошка, приковывала к себе взгляд, ворожила, ласкала глаз, очаровывала, а я сидел и тупо глядел на содержимое рюкзачка, состоящее всего из трех предметов - кокетливого, розового, чисто женского айпада с зарядкой, неполной пачки гривен с изображением Тараса Шевченко и моего паспорта… Нет, не российского, а того самого, украинского, хорошо узнаваемого по характерным замятостям, что был у меня на руках в 2014-м. Это была не копия, не подделка, а самый что ни на есть аутентичный документ десятилетней давности. Его наличие в рюкзаке пигалицы объяснить было абсолютно невозможно. Мистика… Колдовство…. Оставалось мучить планшет в надежде найти там разгадку к происходящему, а для этого требовалось угадать пароль входа. Стандартный qwerty, 1234 и прочие наборы благоглупостей, устанавливаемых на гаджеты - “лишь бы было”, потерпели крах. Экран переливался веселеньким калейдоскопом под хохлому, а я ощущал себя голодным сеньором Робинзоном с жестяной банкой качественной тушенки при полном отсутствии стамески, топора, ножа или другого открывающего инструмента. Под колесами стучали стыки бетонки. В закатных пологих лучах солнца деревья делились на две ярко окрашенные части. Теневая - почти черная, и солнечная - изумрудно-зеленая. Лепота! Сейчас бы бросить всё, впиться глазами в знакомый пейзаж и переполняться впечатлениями от природы, еще не совсем испорченной общением с человеком... На полях вокруг видны следы кротовьих походов, а с деревьев разливается птичья разноголосица. На закрытом посту полиции надпись "Продается, звонить 02". А я все продолжал ломать голову над возможными вариантами пароля, пока не плюнул и не бросил непокорный девайс рядом на сиденье. Не стоило искушать судьбу и превращать планшет в изящный «кирпич» с приглашением на экране повторить попытку ввода через …надцать минут. Пора сменить род деятельности и, например, смотреть в окно, вспоминая знакомые места. *** Дорога Харьков-Симферополь начала строиться в конце 40-х годов, как часть пути из Москвы в Крым. По воспоминаниям Светланы Аллилуевой, в 1946 году Сталин поехал туда на автомобиле и слегка разочаровался... Как ни старались местные начальники, но сделать существовавшие к тому времени грунтовки пригодными для нормальной езды они не могли. Приказ генералиссимуса был короток: "Надо эту дорогу быстренько сделать. По ней советские люди будут ездить отдыхать на юг". В распоряжение строительства передали воинские части, подлежащие расформированию по демобилизации - ни много ни мало 120 тысяч человек. Их двинули с юга. Навстречу, с севера шли бригады кадровых дорожных строителей с приданными им многочисленными заключенными. Чтобы дело спорилось, на обоих фронтах работ к финишной черте ежедневно подкатывали бочку пива. Бригада, выполнившая норму первой, эту бочку осушала. Дальше - больше. Руководитель работ генерал-лейтенант Рясной добился, чтобы за выполнение определенного задания на каждом участке строительства вручали премии, за ударную работу досрочно освобождали по 200 заключенных, которых еще и награждали, так что многие зэки вышли на свободу не только раньше срока, но и с орденом на груди. Правдива или нет его информация, осталось на совести писателя Ф.И.Чуева. Первоисточники, откуда были почерпнуты сведения, он не назвал, черновиков не оставил. Но что абсолютно точно - дорогу строили с нуля, в основном в обход населенных пунктов. Вот и прошла она мимо Днепропетровска и Запорожья, а все посёлки по бокам - это новострои, появившиеся позже. Уже к 1 августа 1950 года все 1399 км от Москвы до Симферополя были закончены и приняты в эксплуатацию правительственной комиссией. Дорогу построили всего за три с небольшим года, и это в разрушенной войной стране, при низком уровне механизации того времени! С конца 70-х, под Олимпиаду, начали прокладывать новую бетонную трассу Москва-Симферополь по 1-й технической категории, с расчетной скоростью до 150 км/ч, значительно отличающуюся по направлению от старой. Успели построить всего 120 км, но с размахом - две полосы в каждом направлении, широкий разделительный газон, асфальтированная обочина! Все указатели на зеленом фоне. Площадки отдыха, туалеты, павильоны автобусных остановок, у каждой остановки - подземный переход. Как-то из любопытства я заглянул в один из них и увидел пещеру, наполовину занесенную землей. Хорошее место для волчьего логова... Но дорога мне нравилась - движение спокойное, постов дорожной автоинспекции - немного, покрытие нормальное, хотя с течением времени в результате отсутствия должного ухода появились довольно крупные ямы. А какой вид вокруг! Малороссийские просторы от горизонта до горизонта… При “незалежнiй Украiнi” строительство почти прекратилось. Лишь в 1999-м вошел в строй объезд Новомосковска, причем большая часть работ была выполнена еще при СССР. *** До обидного быстро проскочили Мерефу - уникальное местечко по количеству придорожных чебуречных, бургерных, сосисочных и всяких других перекусочных на километр пути. Сегодня весь этот стрит-фуд меня не интересовал - есть не хотелось абсолютно. Волновал лишь вопрос проверки документов, но местных гайцов с призывной надписью на спине “ДАИ” мы не встретили. Беспокоиться следовало через 55 км на границе Днепропетровской области, в традиционном месте дислокации ДАИшников, собирающих дань за нарушение знака "40" возле моста. Незаметно пересекли границу Запорожской области. У дороги все больше базарчиков. У одного из них водители совсем обнаглели - остановились прямо на правой полосе... Ах, вот оно что... Там стояла иномарка со сплющенным передком и смятым в гармошку полуоткрытым капотом. В кювете вверх колесами - "кореец". Видать, в лобовую сошлись. Везде разбитые стекла, на противоположной стороне дороги "Скорая помощь". ДАИшник аварией не интересовался, а выяснял что-то с водителем остановленной машины. Вдоль дороги горела сухая трава. Ползущая к нам полоса огня смыкалась впереди, дым резко ограничивал видимость, однако Ник, вместо того чтобы притормозить, надавил на “гашетку”, проскочив завесу, морщась и откашливаясь. -Всё, у первой же забегаловки паркуемся - глаза промыть, продышаться, кофейку накатить, чтоб веселее ехалось, а то я как-то уже утомился, - бубнил он, хмуро давя колесами симферопольскую трассу. Сплошные горки вверх-вниз. Правда, вверх полосы всегда две, и, если удаётся разогнаться, успеваем опередить плетущиеся большегрузы, а когда их обгоняем, уже не хочется нигде тормозить, чтобы потом опять не дежурить у них за спиной в ожидании удобного места для маневра. “Приземлиться” удалось, когда солнце уже полностью укатилось за горизонт, в корчме, разукрашенной под гоголевские зарисовки. Добротно. Стильно. Сделано с душой. Наверно, поэтому здесь шумно и многолюдно, несмотря на полупустую дорогу. Сели за длинный стол рядом с многодетной семьей. Хмуро жующий, бледный до зелени муж, симпатичная, но затюканная, ушедшая в астрал жена и на контрасте - два жизнерадостных, подвижных, как ртуть, карапуза дошкольного возраста. Я отвлекся на меню, кинул планшет радом с собой на стол, забыв про него, пока не услышал возле себя сосредоточенное сопение. Ко мне под бочок переместился один из представителей молодого поколения соседней семьи и увлеченно тыкал пальцем в экран чудом разблокированного гаджета. -Как ты это сделал? - вытаращившись, шепотом спросил я у пацана, боясь спугнуть удачу, - как ты его включил? -Вот так… - карапуз провёл своим пухлым пальчиком вправо - страничка с паролем появилась, смахнул влево - заставка исчезла. Создавалось впечатление, что сам пароль был обманкой или… Или кто-то разблокировал гаджет дистанционно. Хотя мне вспомнилась пословица: “устами младенца глаголет истина”. Ну, в данном случае - пальчиками. -Он что-то испортил? - очнулась и озабоченно заволновалась мамочка. - Рома, что ты натворил? -Нет-нет! Не волнуйтесь! - поспешил я успокоить и поднял ладонь, не отрывая взгляд от работающего экрана. - У меня потерялся пароль, а ваш сын как-то умудрился снять блок… Рома, радость моя! Пухлый и розовощекий “колобок” Рома, явно не привыкший находиться в центре внимания, оставил гаджет, слез с лавки и стремглав ретировался за спины родителей, кидая на меня взгляды неудовлетворенного фаната изделий Стивена Джобса, а я схватил девайс и вышел на улицу, забыв и про меню, и про сидящих рядом попутчиков. Впрочем, увлеченные ужином, они ничего не заметили. На улице за это время изрядно посвежело, и желание подышать воздухом резко сошло на нет. Забравшись на пассажирское кресло, я прикрыл дверь, поднял все стекла и активировал планшет, приготовившись получить хоть какую-то полезную информацию о том, как жить дальше. Однако… Планшет был девственно чист. Ни файлов, ни видеороликов, ни фотосессий, так любимых девушками всех возрастов. Ни одной селфи! Никаких следов соцсетей - инстаграмм, тик-ток, твиттер, фейсбук и прочие “одноклассники” отсутствовали как класс. Уже ни на что не надеясь, я ткнул в окошко провайдера. Тоже пусто и только одна-единственная закладка гугл-док сиротливо забилась в самый угол экрана. Клик - и передо мной раскрылись мои собственные воспоминания, оборвавшиеся как раз на сегодняшней дате! Когда ж она успела их сюда перенести? Всю ночь не спала? Зачем? Пробежался по строчкам - всё на месте, переписано аккуратно, без орфографических ошибок, с красивым, удобным для чтения разрядом, заголовки - хоть сейчас в печать отдавай. Пробежался глазами по главам, порадовался красиво отформатированному тексту. Только сноски озадачили. “Аффидевит №1(*) - Китай”. -А Китай тут причём? - задал я себе вполне закономерный вопрос и ткнул в сноску пальцем. —------------------------------------ Аффидевит (от лат. affido — «клятвенно удостоверяю») — письменное показание или заявление лица, выступающего в роли свидетеля. Глава 7. Аффидевит №1. Хайнань Март в Китае - месяц капризный. Зима еще не хочет уходить, плачет частыми дождями, завывает штормовым ветром, а когда его нет - обволакивает липким, плотным туманом. Но есть одно место, счастливо избавленное от ненастья - самый южный остров Поднебесной Хайнань, земля вечного лета. В марте начинается высокий сезон. В это время здесь нет сильной жары, солнечно и не бывает тайфунов. Лучшее время для пляжного отдыха, хотя и без него хватает развлечений на любой изысканный вкус. Например, гольф - игра, имеющая в Китае неоднозначную репутацию, до 1984 года была запрещена, так как считалась «забавой богатой буржуазии». Здесь она до сих пор является своеобразной демонстрацией фронды, оппозиционности и несогласия с официальным консервативным курсом партии, показателем принадлежности к некой группе посвященных, имеющих солидный социальный рейтинг, а значит, больше информации и прав, чем окружающие. Именно к такой группе принадлежали два китайских чиновника, уединившихся на просторной площадке с пятьюдесятью четырьмя лунками под скромной вывеской сельского спортивного клуба в Долине семи фей. Первый, уроженец южной провинции, среднего возраста и чуть ниже среднего роста, стройного, легкого телосложения, с тонкими чертами лица, с короткой под ёжик стрижкой, посеребрённой сединой, узкими темно-коричневыми, почти черными глазами с едва заметным эпикантусом, слегка пухлыми губами и широким, чуть приплюснутым носом - выглядел старшим и не столько разговаривал, сколько проповедовал. Второй - северянин, крепкого, массивного телосложения, был на голову выше своего собеседника, но, казалось, смотрел на него снизу вверх. К широкому скуластому лицу “прилипла” учтивая полуулыбка, на удивление светлые для китайца глаза смотрели внимательно и подобострастно. Он старался не пропустить ни слова. Его губы шевелились раньше, чем начиналась собственная речь. Создавалось впечатление, что он старательно про себя репетирует, дабы случайно не оконфузиться и не сказать лишнего. -В начале 2000-х мы были свидетелями сближения Европы с Германией с одной стороны и с Россией – с другой, - обстоятельно выбирая клюшку для удара, размеренно, словно читая лекцию, говорил южанин. - Тот факт, что Шредер, Путин и Ширак выступили единым фронтом против войны в Ираке, поверг американцев в ужас. Они боялись, что Германия, одна из крупнейших индустриальных держав, сойдется с одной из крупнейших энергетических держав мира - Россией, и в определенной степени вытеснит Америку из Европы. С точки зрения Вашингтона, необходимо оторвать ФРГ от России. Надавив на русских, чтобы те вмешались в ситуацию на Украине, они достигнут желаемого результата. -А они вмешаются? -Их заставят. Южанин, наконец, выбрал самый тяжелый буч и неторопливо отправился к golf tee. - Значит, на этот раз янки твёрдо решили выманить медведя из берлоги, - произнес северянин, не отставая от собеседника. - Они уверены, что, если не сделать это сейчас, потом будет поздно… И, как всегда, они торопятся, - губы южанина тронула легкая улыбка, - но нам это только на руку. Разъяренный медведь не станет играть с ними в заумные шахматы мистера Бжезинского. Скорее всего, мы увидим залихватскую партию в «Слинг». (Игра, похожая на “Чапаева”) (*) -Москва и Вашингтон интересуются по неформальным каналам, какой будет наша реакция на возможное столкновение? - северянин задал вопрос, ради которого он, собственно, и напросился на эту встречу. -Спокойная, как и положено тысячелетней империи. Чем дольше они занимаются друг другом, тем меньше у них остаётся сил и желания заниматься нами. Мы помним, как русские и американцы вместе с англичанами, немцами и японцами штурмовали Пекин 114 лет назад. Помним и понимаем, что на Украине сцепились тигр и медведь. Мы же, как и положено мудрой обезьяне, уже заняли место на высоком берегу, поэтому заинтересованы в том, чтобы конфликт между Россией и Западом никогда не затухал, и чтобы победителей в нем не было как можно дольше. Такое положение дел как нельзя лучше соответствует нашим национальным интересам, впрочем, как и коммерческим… Весь ХХ век американцы зарабатывали неприличные барыши, продавая свои товары обеим воюющим сторонам. Теперь пришла наша очередь… Размашистым злым драйвом южанин отправил мяч в направлении грин-зоны, даже не особенно целясь, забросил на плечо клюшку-буч и впервые поднял глаза на собеседника. -Русских надо подбодрить и обнадежить, - произнес он с нажимом, словно хотел донести больше, чем мог сказать, - нужно создать впечатление, что мы готовы поддержать любой их шаг, даже самый безрассудный… -А если они потребуют более весомых доказательств нашей благосклонности? -Через два месяца состоится встреча в Пекине, вот там и поговорим о чем-то более существенном, а сейчас надо подтолкнуть их к решительным действиям и не менее решительному разрыву с Западом. Сначала их шаги, а потом гарантии нашей благосклонности - но ни в коем случае не наоборот. В мае в Пекин должны приехать не победители, а изгои, для которых мы - последняя соломинка, и тогда… *** Запись обрывалась на полуслове. Создавалось впечатление, что автор не успел перепечатать в редакторе имеющуюся информацию. Жаль. Было бы интересно подробнее ознакомиться со стратегией и тактикой наших вынужденных азиатских союзников. Вернувшись на основную страницу, я направленно стал просматривать сноски и обнаружил еще одну - неизвестный мне раздел “Ватикан”. Клик, и ссылка услужливо развернулась в текст, описывающий происходящее на другом конце Евразии. —----------------------------------- (*) Как-то вот этак выглядит упомянутая игра “слинг”: Глава 8. Аффидевит №2. На границе Италии и Швейцарии Никто и ни при каких обстоятельствах не мог бы подумать, что за этим столиком сидят представители высшего аристократического общества. Внешне они скорее были похожи на высокопоставленных менеджеров какого-нибудь банка или солидной корпорации, старых, хороших знакомых, приехавших на уикенд в уютный швейцарский городок Беллинцоне. Только наметанному глазу бросилось бы в глаза, что в крошечном кафе на замковой башне Кастельгранде больше нет ни одного посетителя, и вообще - кафе закрыто. Но откуда здесь найдутся чужие глаза, если служба безопасности ордена иезуитов и частное детективное бюро Pinkerton Consulting & Investigations, Inc. перепахали окрестности в поисках любых подозрительных лиц. Они сидели на открытой террасе, любовались дивными видами кантона Тичино, не спеша пили прекрасно сваренный кофе с кардамоном, вприкуску со швейцарским сыром местного производства. Один из них был потомком гвельфов, нумерарием Ордена иезуитов, а его визави являлся представителем старинного рода гибеллинов, или, как их еще называют, чёрных аристократов - прямых наследников высшего древнеримского патрициата и владык Священной Римской империи германских народов. Когда-то давно кланы смертельно враждовали, а ныне оказались в одной лодке. Конечно, в XXI веке древние аристократические роды потеряли свой сакральный статус небожителей, но влияние богатейших семей планеты никуда не исчезло. Немецкие князья Фюрстенберги, ведущие свой род с XIII века, обитая в фамильных резиденциях – замках Вейтра и Хайлигенберг, имеют в собственности тысячи гектаров самых ценных активов - лесных. Графы Кавдор, упомянутые Шекспиром в «Макбете», и сегодня живут в своем родовом замке, и от него, как и пять веков назад, надо весь день скакать на коне до края их владений. Герцогу Вестминстерскому принадлежит часть знаменитых районов Лондона – Мэйфер и Белгравия. В собственности графа Кадогана находится центральная часть английской столицы – площадь Кадоган, часть улиц Слоун-стрит и Кингз роуд. Про владения 18-й герцогини Альба говорят, что она может пройти с севера до юга Испании, ни разу не сойдя с принадлежащей ей земли. Сегодня два представителя трех сотен семей, не объединенных ни в какие клубы и партии, но знающих друг друга по именам, имеющих схожие интересы и одинаковые риски, сидели друг перед другом, примеряясь, как правильно построить диалог без ущерба собственной чести и делу, ради которого они встретились. -Так и хочется начать со слов “я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие…” -Вам нельзя ездить в Россию, граф, вы становитесь мелодраматичным, - поморщился иезуит. -И тем не менее, - аристократ опустил глаза на чашечку, словно собирался гадать на кофейной гуще, - вы, наверно, знаете, что собрание кредиторов ФРС единогласно утвердило активацию известного вам протокола “Ковчег”? Собеседник молча кивнул. -Тогда вы должны понимать, что индюшка на День Благодарения - это Европа. -Вы преувеличиваете… -Ознакомьтесь с январским докладом Rand Corporation для АНБ и ЦРУ. Документ называется «Спасение Америки, ослабление Германии». Там открытым текстом написано, что ситуация финансовых институций США такова, что без материальных и финансовых ресурсов извне она не сможет выстоять. Есть только два источника, откуда можно взять эти ресурсы. Китай или ЕС. Но от разрушения китайской экономики процентщики и менялы не получат ничего, кроме головной боли - заместить товарные потоки из Азии просто некому. -А от разрушения Европы? -Выиграют все, - вздохнул граф, - все, кроме нас. Доллар снимет с дистанции своего конкурента - евро, Китай с удовольствием заместит европейские товары, Америка примет эвакуируемые капиталы и прекрасно обученных европейских специалистов… -Вы хотите сказать, что события в Киеве - это начало реализации протокола? - невозмутимо осведомился наследник гвельфов. -Не я, - усмехнулся потомок гибеллинов, - так пишут Rand, Stratfor, Freedom House, Институт открытого общества Джорджа Сороса и вездесущие лавочники из Jamestown Foundation. -Но Украина бьет в первую очередь по России, - настаивал иезуит. -Безусловно. Однако благополучие Европы так же зависит от дешевых российских углеводородов, как и благополучие России - от способности и желания европейских стран их покупать. Разрушая украинский мост между нами, развязывая войну на Украине, процентщики убивают таким выстрелом сразу двух зайцев, один из которых - мы. -Вы забыли про третьего зайца - китайского, - отозвался нумерарий, - если из игры исключаются Европа и Россия, США остаются единственным глобальным покупателем китайских товаров… -Да, конечно, - граф щёлкнул пальцами, - все шары в лузы одним ударом… -Именно поэтому они не дождались президентских выборов в Киеве, - последовал незамедлительный ответ. -Им не нужны выборы, им нужна война, - конкретизировал граф. -Но война с Россией - это конец всей цивилизации… Вы так не считаете? -Процентщики уверены, что до использования ядерного арсенала дело не дойдет, а если и дойдет, то апокалипсис ограничится только Старым Светом. -Откуда такая уверенность? - осведомился нумерарий. -Как раз из России…. От просмотра информации, содержащейся в планшете, меня отвлек какой-то тип в сером плаще и такой же шляпе, совершающий уже третий круг возле машины и внимательно разглядывающий ее со всех ракурсов, словно она стояла на выставке или в автосалоне, а не на зачуханной стоянке вдали от цивилизации. Ну и кто такой пожаловал к нам в гости? Глава 9. Про границы и ментальное рабство -Чем-то могу помочь? - спросил я незнакомца, приоткрыв дверь -Тьфу, напугали! – распрямился обладатель серой шляпы, которая от резкого движения слетела и он еле-еле подхватил ее на лету. - Я думал, эта карета с собакой стоит пустая и хотел найти её хозяина. Я заметил, что мой собеседник был совсем молодой, но стремительно лысеющий парень среднего роста. Его плешь привлекала к себе особое внимание. Обычно лысина уходит далеко на затылок, а в его случае она резко, как по линейке, делила голову на две части - безволосую и лохматую. Граница буйной растительности шла от уха до уха. “Нимб”, образованный густой шевелюрой, в контрасте с абсолютно лысой передней частью, поражал экстравагантностью и какой-то неестественностью, словно являлся не природным, а искусственным. -С какой еще собакой? – удивился я. -Да вот, что на дверце намалевана, - странный человек ткнул пальцем в борт УАЗика. -Хм.. А я даже не заметил. -Не удивительно, - хмыкнул он в ответ, - вы же внутри, а собака - снаружи. -Это медведь, а не собака! – раздался возмущенный голос Ника. Он уже вышел из харчевни и тоже наблюдал за флуктуациями незнакомца. -Ник, это - фиаско! – захохотал, подошедший Макс. - Уже третий человек подряд покусился на твой талант художника. Он перевел взгляд на возмутителя спокойствия и удивленно вскинул брови. -Кого я вижу! -На чужой сторонушке рад своей воронушке? – язвительно спросил человек в шляпе. -Да ладно вам прибедняться! Лучше скажите, какими судьбам? -Думаю, такими же, как и вы. Являюсь частью разгромленного войска Христова. Пытался противостоять захвату и поруганию еретиками и язычниками матери городов русских. Мне антимайдан вообще напоминает Первый крестовый поход, который весной 1096 года двинулся «освобождать Иерусалим». В большинстве своем это были не воины, а насквозь цивильные бедняки, которые не взяли с собой ни припасов, ни оружия…. Вот и мы такие же… -Тогда позвольте предположить, что и движемся мы в одном направлении. Крым? -Вы, как всегда проницательны, товарищ… -А вот этот лишнее, - одёрнул незнакомца Макс, - мы тут, в некотором роде, инкогнито. Прошу к нашему шалашу и да пребудет с вами сила… -Познакомьтесь, - бросил Макс, усаживаясь за руль, - мой тезка, историк, профессор Нижегородского университета. Удивительно, насколько тесен наш мир. Встретить в придорожном кафе человека, которого… - Макс запнулся, глянул на меня вскользь и безлико закончил фразу: - Впрочем, это неважно… -Собака, собака, - бурчал в это время Ник, устраиваясь на пассажирском сиденье, - сами они собаки. Я два дня мучился: трафарет вырезал, краски подбирал... -Кого рисовал-то? - решил я поддержать обиженного. -Медведя, ясен пень! -Зря обижаешься, - пожал я плечами, - собака – тоже неплохо. Опричники Ивана Грозного вышивали на своих кафтанах голову собаки, как символ беззаветного служения государю. -Да? – Ник недоверчиво посмотрел на меня. - Ну, если так, то ладно, пусть будет собакой… Между двумя Максами в это время шел диалог, начавшийся, скорее всего, еще раньше, в прошлую их встречу. - Дело в том, - увлеченно вещал историк, - что административная граница между РСФСР и УССР, особенно между Курской и Сумской областями - это верх абсурда и безумия, и с физико-географической точки зрения не может существовать как межгосударственная. Последние слова с акцентом на “не может” профессор произнес так, как повторяют сотый раз маленьким детям прописные истины про то, что снег - белый, а сажа - черная. После сравнения антимайдана с первым крестовым походом он сам казался мне пилигримом, про которых Бродский писал: “Мира и горя мимо, Мимо Мекки и Рима, Синим солнцем палимы, Идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, Голодны, полуодеты, Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета…”. - Незабвенный Карпец говорил мне. - азартно проповедовал историк, - "Наша цель на Украине - снести эту границу там, где ее просто не должно быть". И он оказался прав. Граница УССР не имела никакого исторического или этнографического обоснования. Курская, Сумская, Белгородская, Харьковская области - это всё одна Слобожанщина, древнерусская земля, где к XVII веку оформилось чересполосное проживание великорусов и малорусских казаков. При Иване Грозном граница проходила южнее Изюма и Бахмута, и при первых Романовых еще до войны 1654 года русские границы включали в себя и Харьков, и нынешнюю приграничную полосу с Сумами и Ахтыркой… Кстати, Ахтырка вплоть до XIX века была крупнее и Харькова, и Сум… Он говорил, а перед моими глазами предстал этот невеликий мини-Харьков на полсотни тысяч жителей с огромным количеством церквей на квадратный километр и казармами того самого полка, где служил поэт-партизан Давыдов. -Николя, что ты знаешь про город Ахтырку? - шутливо поинтересовался Макс. -Представления не имею, где это. Помню только про ахтырских гусар - читал или смотрел что-то. -Вот и я - тоже… Всё-всё, прошу прощения, слушаю внимательно. - Никакие сёла и города этой полосы, - недовольно посопев, продолжил историк, - не входили в Малороссию, не входили в Речь Посполитую, не переживали "украинскую" историю XVI-XVII-XVIII веков. Это - великорусские земли с расселенными на них малорусскими казаками, неотъемлемая часть московской истории. -Ну, и кто же тогда прочертил идиотскую брянско-черниговскую, курско-сумскую и белгородско-харьковскую "границу"? - скорее из вежливости, чем из искреннего интереса спросил Макс. -Немецкие генералы в 1918 году, - профессор на этих словах эмоционально стукнул себя по колену. - Почитайте воспоминания историка Сергея Пушкарева, свидетеля тех событий на местах, как чисто случайным образом после Брестского мира немцы с одной стороны, а большевики - с другой решали, какую деревню прирезать к "Украине", а какую к РСФСР. Граница 1918 года - памятник голому насилию и унижению России в Бресте. -Если это было унижение, - удивился Ник, - почему советская власть не отменила эти глупости, когда Украина стала частью СССР? -Историческая загадка, - учёный пожал плечами. - Мало того, большевики в 20-е еще больше усугубили ситуацию, передав УССР в 1926 году Путивльский выступ из Курской области в Сумскую. Путивльский район населен великорусами настолько исключительно, что сейчас на бандеровских форумах обсуждаются планы создать в Путивле образцово-показательный "русский этнический район на украинской территории". Путивль оставался в РСФСР в 1917-1926 годах и не пережил никаких украинизаций до его передачи Кагановичем в УССР, наряду с Семеновкой, переданной из Брянской в Черниговскую область. - И там тоже пограничный беспредел? - Ещё какой! Курско-сумская межа вообще вся оформлена по принципу максимального издевательства над здравым смыслом: границей разрезали железные дороги так, чтобы они по пять раз заходили туда-сюда из области в область, границей разрезали одну деревню, одну улицу, даже один дом! Представляете?! Внутри жилой постройки часть комнат отнесли к РСФСР, часть к УССР. В случае с Тёткино и Рыжовкой есть одно село с единой улицей, которую просто разрезали и дали разные названия. До 1991 года это был чисто административный шабаш, но по мере установления кордонов, особенно при Кучме, линия на безумной, но все же административной карте стала превращаться в государственные рубежи. -Может, и Бог с ними? - пожал плечами Ник, - прикольно же - стоять в деревне посреди дороги, одна нога - в одной стране, другая - в другой. -Прикольно, пока граница - чисто формальная. И совсем наоборот, когда она разделяет враждебные государства, - вставил я свои пять копеек. -Именно так! - воодушевился историк, получив поддержку. - Верные принципу атлантистского вандализма, украинские власти никогда не стеснялись расчленять и разрушать. Даже дороги демонтировали в единых приграничных сёлах - в Тёткино, в Рыжовке разобрали двадцать метров железной дороги просто из вредности, чтобы поезда не ходили, чтобы сделать России хуже. В пределах одного дома и огорода приставляли пограничников к старушкам, чтобы те не передавали друг другу через сетку-рабицу ягоды или стакан воды. Такое на стремительно нацифицирующейся Украине при Кучме и Ющенко называли "контрабандой через границу". Это же бред сумасшедшего, порождение больного воображения. -Да, с таким багажом в Европу не въедешь, - хмыкнул Ник. -И Батькивщину не продашь, - засмеялся Макс. -Как раз наоборот, - усмехнулся историк, - именно такая политика Киева наиболее близка атлантистам, особенно англосаксам. Задайте себе простой вопрос: в каких еще странах и в каких ситуациях чертились совершенно невозможные с логистической, экономической, военно-стратегической точки зрения границы, проведенные нарочито абсурдно и безумно? В каких еще странах заживо разделяли один город, например, по берегам реки, или одно село? Сколько бы мировых примеров мы ни подобрали, они сводятся к двум вариантам: первый - границы между фактическими или юридическими колониями или зависимыми от колонизатора владениями, и второй - границы, продиктованные победителями после полного разгрома побежденной страны в целях ее унизить и не дать возможности в будущем возродиться. -И какова мораль сей басни? - мне реально стало интересно, какие практические выводы ученый сделает из своего исторического экскурса. -Мораль фундаментальна и безжалостна! Любой, для кого судьба курских деревень как-то отличается от судьбы сумских деревень, обманывает себя несознательно либо же лжет сознательно. Те и другие ничем ни этнически, ни исторически, ни географически друг от друга не отличаются. Это всё сплошь Россия, причем центральная Россия, а не окраинная. Никакой госграницы в реальности быть не должно. Если такая "красная линия" существует в каких-то головах, то это морок, иллюзия, ментальное рабство Брестского мира и Беловежского сговора. Ну вот, подумал я, с удивлением поглядывая на историка, вроде бы червь книжный, моль архивная, а шпарит, как Ленин с броневика. Лицо раскраснелось, пальцы сжались в кулаки, глаза полыхают, аки сопла ракеты на старте, разве что дым не идет. - Россия, сбрасывая колониальное ярмо Запада, просто обязана вернуть и растоптать принцип брестских и беловежских границ, - продолжал учёный неистово, - и на харьковском, и на сумском, и на черниговском направлении. Административная приписка деревень к Курской или Сумской области не имеет абсолютно никакого геополитического значения: все деревни этой полосы - наши, кровные, все они - единое целое, все дороги здесь строились, как часть общероссийской логистики, и в принципе не могут существовать при отгороженной стеной "Украине", тем более сейчас, при власти насквозь русофобской киевской хунты. Убить наследие колонизаторов и расчленителей России в себе - значит стереть из памяти, мышления, военного планирования, государственной риторики всякое понятие "границы" там, где ее не было и быть не должно, значит принципиально отвергать все беловежские границы 1991 года и не останавливаться на полпути в их отрицании. А кто признает их, тот эталон ментального раба. -Какого раба? - удивился я новому термину. -Ментального. -Что это за зверь? -Да, нам тоже интересно, - кивнули синхронно пассажиры передних кресел уазика. -Как отличить ментального раба атлантистов от здорового русского человека? - задал я конкретизирующий вопрос. -Для здорового русского человека что Локня Сумской области, что Малая Локня Курской области, что Веселовка Сумской области, что Успеновка Курской области - это одно село, разрезанное немцами пополам и бережно сохраненное в таком виде большевиками. Это одинаково наша русская Слобожанщина. Никакой российско-украинской госграницы в сознании здорового русского человека нет и быть не может. -Даже если это территория другого государства? - осведомился Макс. -Есть территории, находящиеся под нашим контролем, и те, что пока без него, но таковыми будут! Всё. На этих словах я заметил, как Макс улыбнулся и покачал головой. Так обычно ведет себя профессионал, выслушивая занимательную, но абсолютно неграмотную речь дилетанта. -Да ты, Максим Викторович, хоть и профессор, а карбонарий, - не скрывая иронии, произнес он, - попиратель основ и низвергатель авторитетов. -Какие основы? - махнул рукой историк, - тройка алкоголиков в Беловежской пуще - это авторитеты? Подписанная ими по пьяни бумажка - это основа? -Да у нас вся жизнь такая! - воскликнул Макс, - всё по пьяни да по залёту! Но должно же быть что-то, на что можно опереться? Какие-то рамки, какая-то конструкция? Может, не стоит опять рушить до основания? Наразрушались уже! -Так это не наш мир, майор! - в сердцах ответил историк, и все трое сразу же замолчали, посмотрев на меня, как на человека, случайно заставшего компанию за пересчетом казенных денег. “Ну, вот и познакомились,” - подумал я про себя, глядя на напряженные лица попутчиков. -Какова, по-вашему, картина мира ментального раба атлантистов? - обратился я к ученому, прерывая неловкую паузу. -А? - поднял брови историк, словно его оторвали от важного дела, в которое он был полностью погружен. - Картина мира раба всегда та, которую предложил хозяин. Для него на карте существует некая юридически значимая "госграница", обладающая почему-то для него иррациональной, неразумно обоснованной ценностью, - ученый зыркнул в сторону Макса, но тот вцепился в руль и, казалось, был сосредоточен на дороге. - Здесь уже надо разбираться в психиатрических причинах зависимости пациента от решений немецких генералов 1918 года и от результатов пьянки Ельцина с Кравчуком в Вискулях, которая почему-то для атлантиста имеет сакральное значение. Атлантист верит, что эту "границу" почему-то нужно соблюдать и уважать. Тогда сильные мира сего его похвалят, похлопают по плечу и посадят за один стол. -А они не посадят? -А сколько вы видели американских индейцев, сидящих за одним столом с ВАСПами? -Господи, а это кто такие? - подал голос Ник. -Очевидно, что профессор имел в виду Wasp - white anglo saxon protestant - белые англосаксонские протестанты - главные колонизаторы Дикого Запада, - пояснил я вместо историка, уловив его согласный кивок. Историк, как видно, привык растолковывать прописные истины, а мне, честно говоря, стало как-то неловко за уровень образования попутчиков. -То есть мы для американцев - индейцы? -В точку! Именно так они себе нас и представляют. И уничтожать они собираются нас такими же методами, что и двести лет назад на Диком Западе - поддержат одно индейское племя в войне против другого, а оставшихся придушат сами. Технологии проверенные, древние, как дерьмо мамонта. Но зачем что-то менять, если всё и так работает? -Принято, - кивнул Макс, - но что делать мне, законопослушному гражданину России, не желающему нарушать сложившийся статус-кво и действующее законодательство, даже если оно мне не нравится? -Да поймите же, наконец, непробиваемый! Это - не наш статус-кво! Это - их статус-кво! - историк махнул рукой в сторону заката. - Нынешнее положение дел - эталон и для российских атлантистов, которые верят, что Харьков и Сумы - "не Россия", потому что так сказали в Вашингтоне. Ведь города по странам распределяет только Вашингтон, называя это "порядком, основанным на правилах", написанных самими же атлантистами. Атлантисты по этой схеме растоптали Германию и Сербию, Армению и Грецию, Боливию и Парагвай, Конго, Индию и много еще кого. Россию растоптать у них не выйдет. Но для этого нужно, чтобы в сознании гражданина Отечества в принципе перестала существовать некая вымышленная граница. Между Курском и Сумами границы нет, между Белгородом и Харьковом - нет, между Брянском и Черниговом - тоже. Это всё и везде одинаково Россия с великорусским по преимуществу населением и с московской историей российского государства. Чтобы этих линий не было на карте, уберите сначала их из своей головы. И действуйте…. Если бы не урчание движка и шум дороги, в УАЗике стало бы совсем тихо. -Что молчишь, о чем думаешь, Макс? - спросил я старшего. -Думаю - хорошо, что страной у нас не руководят историки… Глава 10. Реминисценция, продолжение Как часто бывает в дороге, убегающей в полночь, усталость незаметно взяла своё, и мы с историком, опершись друг на друга на заднем сиденье, забылись тревожным сном в летящем по неровному тракту источнике повышенной опасности. Мне опять почему-то снились отрывки армейской жизни. …Шел 1985 год, учения моей родной иранской дивизии. Командир батальона подполковник Султанов был краток: «Задача нашего батальона, как всегда - препятствовать работе вероятного противника. По плану учений дивизия разворачивается и выдвигается к иранской границе. Мы должны противодействовать этому всеми возможными способами. Задача ясна? Свободны.» Что можно было за сутки придумать, не знал никто. Тем не менее мы раскочегарили технику и загрузили в наш старый, несчастный зилок весь полевой скарб, включая печки, палатки, всё, что могли сообразить из жратвы, потому как единственное, в чем мы были уверены – в дороге кормить никто не будет. Были случаи, когда приходилось питаться исключительно томатной пастой и тем подножным кормом, который удавалось отобрать или выменять у местных пастухов. И не факт, что у них найдется баран, которого можно зарезать. В процессе переноски тяжестей и героического социалистического труда по оживлению севшего аккумулятора, наш трудовой коллектив посетила гениальная идея - враг должен страдать так же, как и мы! Основной ударной силой условного противника на учениях выступал танковый полк, нежно нами любимый, являющийся традиционной жертвой. Традицию решили не нарушать. А еще смекнули, что без аккумуляторов танки не поедут. В диверсионную группу вошли тридцать здоровых ребят и около часа ночи выдвинулись в парк к “мазуте”. Охрану удалось нейтрализовать без особых проблем. Но, как выяснилось, снятие часовых было наиболее лёгкой частью работы. Мы как-то не подумали, что все эти тяжелые 120-мерные аккумуляторы надо не просто выносить в абсолютной темноте за пределы части. Их нужно спрятать где-то в сопках. А там, не имея возможности зажигать фонарики, в условиях не только бездорожья, но даже бестропинья, мы в последующие три часа обломали себе всё, что могли. Работа была адова, но львиную долю аккумуляторов - по несколько штук с каждого танка - мы таки сняли и утащили. На рассвете, ближе к шести утра, свалились без чувств. Сразу заснуть не смогли. Болело всё - натруженные мышцы, растянутые сухожилия, смещенные позвонки. Едва провалившись в беспамятство, услышали: «Спите, сволочи, радуетесь...». Это был подполковник Султанов. Я, кое-как продрав глаза, приплёлся к нему в кабинет. Он посмотрел на мою довольную улыбку и сказал: «Хиппуешь, плесень!». Не знаю, откуда он взял это выражение, но оно, наверно, наиболее точно описывало происходящее. Болело всё, ужасно хотелось спать, но по довольной физиономии комбата я понял, что у нас получилось - учения были сорваны. К удовольствию всего нашего штаба, командир танкового полка носился со своей овчаркой по располаге, как в зад подстреленный, дико орал, ругался, разве что пламя не извергал, но сделать ничего не мог. От комдива он получил «по самое не балуй», а мы - моральное удовлетворение и возможность присовокупить к своим дембельским рассказам еще один, запомнившийся не столько дерзким рейдом “в тыл врага”, сколько такелажными работами и последующим “отходняком” после них. Во всяком случае, я тогда окончательно осознал - карьера грузчика и бурлака - не для меня Глава 11. Стратегические долги Хлесткий звук, подобно выстрелу, ударил по барабанным перепонкам, потом еще один. Я проснулся от этого бумканья и от боли в спине – неудобные закраины сидушки словно тигриными когтями впились в поясницу. Вскочил резко, рывком, выпрямился, ударился головой о какую-то железяку, коих в УАЗике великое множество, и несколько секунд тупо пялился по сторонам, пытаясь понять, где я и что случилось, пока не сообразил, что именно так, с разбегу, и больше никак у “кареты с собакой” захлопываются передние двери. Мысленно перекрестился и стал разглядывать место парковки. По лобовому стеклу бежали ручейки, разгоняемые ветром, работали дворники. Боковые окна в мелких бисеринках воды. Ночной город за ними выглядел, словно мозаика, набранная из разноцветных светящихся шариков. Судя по вокзалу с колоннами и фронтонами, украшенными тимпаном, портиками, пилястрами и прочими радующими глаз излишествами, забытыми в наш век стекла, бетона и металлоконструкций, мы приехали в Мелитополь. Рядом, запрокинув голову и смешно открыв рот, спал историк. Перед капотом, нервничая и жестикулируя, о чем-то спорили оба наших попутчика, ясно какой принадлежности. Разглядеть их собеседника мешал капюшон черной просторной куртки. Переговоры прекратились. Незнакомец в капюшоне спортивной походкой поспешил прочь. Макс подошел к задней двери, решительно её открыв. -Мужики, подъём, - скомандовал он вполголоса. -Что? Что случилось? - заморгал глазами историк. -Дальше поедете на общественном транспорте. Поезд Харьков-Симферополь прибывает в 3:23, убывает в 3:26. Стоит три минуты. Надо поторопиться. -А вы? -А у нас, как оказалось, есть неотложные дела… -На машине через Джанкой опасно? - скорее констатирую, чем спрашиваю. Макс молча кивнул головой и вздохнул. -Деньги есть? -Разберемся… -Ну, тогда по коням. Он задержался, посмотрел внимательно на мое лицо, наклонив голову, как мудрая сова. -Что не так? - спросил он. -С некоторых пор не очень люблю ездить на поездах. -Плохие воспоминания? -Необычные. -Клин клином вышибают. Слышал такое? -Не только слышал, но даже видел и участвовал. -Тогда поймешь. А с нами дальше вам нельзя… -Ну, тогда ни пуха, ни пера. -К черту…. *** Десять лет назад я ехал в Крым в надежде, что там ситуация уже стабилизировалась. Было понятно, что полуостров вернулся в Россию, и часть людей, умеющих обращаться с оружием и готовых отстаивать свою независимость, нам ещё пригодится. И снова - дежавю. Та же дорога, тот же полупустой поезд, только сейчас я в купе не один, а вместе с гиперактивным историком. Не спалось. Легкая дрёма в машине, понимание, что до границы с Крымом уже совсем близко, паника, загнанная в закуток сознания, но не исчезнувшая от загадочного, пугающего перемещения во времени, и историк, нависающий немым укором над куцым купейным столиком, не оставили никаких шансов почувствовать себя в объятиях Морфея. -Спасибо за познавательную и духоподъёмную лекцию по истории родного края, - искренне поблагодарил я ученого под перестук колес набирающего ход поезда, - умение не замечать границ, начерченных для нас коллективным Западом, дорогого стоит. Не каждый может позволить себе такую дерзость. -Почему? - бесстрастно и холодно спросил историк, скорее больше для того, чтобы поддержать беседу, чем получить ответ на свой вопрос. - Несправедливость нынешнего “порядка, основанного на правилах”, понятна любому, кто осилил школьный курс истории. -Инстинкт самосохранения, - не смог сдержать я вздох разочарования. - Подобный выбор - это война. Вы же не будете отрицать, что заморская администрация не потерпит такой вольности от своей колонии. Они пойдут на принцип. -Да какой тут принцип? Я вас умоляю, - поморщился ученый, - только бизнес, ничего личного… В августе 1940-го года, когда Гитлер уже сожрал Польшу, и всем было ясно, что он пойдет дальше, на борту «Принца Уэльского» Рузвельт сказал Черчиллю: «Надеюсь, ни для кого не секрет, что причинами данной войны являются несовершенные торговые отношения». Цинично, но верно. Всю эту мировую бойню англосаксы выпестовали и спровоцировали исключительно ради улучшения собственных торговых позиций. После первой мировой войны США из страны-должника превратились в страну-кредитора. После второй - стали мировым гегемоном, несомненным и однозначным властелином всего Запада, а после 1991-го - и Востока. Новая война начнется исключительно по экономическим соображениям. Гегемон хочет вкусно жрать и сладко спать. -На глобусе для грабежа есть более соблазнительные варианты. -Не скажите, - не согласился историк, - Сэр Хэлфорд Джон Маккиндер - английский географ и геополитик, член Тайного совета Majesty's Most Honourable Privy Council сто лет назад сформулировал правило, не подвергаемое коллективным Западом сомнению и сегодня: «Кто контролирует Восточную Европу, тот командует Хартлендом; кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом, то есть Евразией и Африкой, кто контролирует Мировой остров, тот командует миром». С начала ХХ века англосаксы действуют строго по методичкам Маккиндера-Родса-Милнера, пытаясь нас расчленить и сожрать, отколупать окраины и натравить их на центральную Россию… -Ну, если вы про Чечню… -Чечня - это весьма скромный эпизод в жизни “художника”, - бесцеремонно и азартно перебил меня историк. - Кавказ раскачивали и поджигали ещё со времен Александра Первого, когда в состав Российской империи официально вошло Картли-Кахетинское царство. Нет, речь идет о системной и долгосрочной стратегии поедания “русского слона” по частям. Историк уселся поудобнее и приготовился загибать пальцы. -После революции отгрызли Польшу с Финляндией, - он загнул мизинец, - организовали советско-польскую и финскую войну, отколупали Кавказ, - загнул безымянный палец, - натравили Грузию и Чечню, а сейчас натравливают киевскую хунту. Профессор посмотрел на оставшиеся три пальца и сложил из них фигу. -Не получится у них поход на Китай, пока не покорено пространство от Калининграда до Сибири, и ключом к Кремлю они считают именно Северное Причерноморье. Хотя и без Китая тут закопаны знатные трофеи. Злые языки утверждают, что не менее, чем на 100 триллионов вечнозеленых баксов, особенно на востоке и юге. И это не только уголь, хотя его в недрах припрятано еще минимум 40 миллиардов тонн. Природный газ, нефть, железо, медь, соль, графит, торф, даже золото! Запасы марганцевой руды и урана вообще самые большие в Европе. А титан! Американцы называют этот металл «ключевой уязвимостью» Америки, а на Украине расположены пятнадцать из сорока месторождений… И это мы еще не вспомнили про легендарные чернозёмы, про крымский нефтегаз, не упомянули о возможности через Украину держать за яйца Европу и за горло - Россию, вытряхивая с обеих сторон колониальный ясак. Не-е-ет, янки будут биться за сохранение нынешней ситуации на Украине не из-за принципов, а исключительно из-за денег… Ведь для них деньги и есть их принцип… -Какой-то уж слишком карикатурный портрет у вас получился, - покачал я головой, - что ж вы совсем расчеловечили англосаксов? Сплошные уроды и вурдалаки. Будто не было никогда Диккенса и Хемингуэя, Джека Лондона и Фенимора Купера…. Ну не может нация без базовых принципов родить таких классиков мирового уровня. -Вместо того, чтобы заниматься самодеятельностью, выковыривая из носа кредо англосаксов, не проще ли почитать, что они сами про себя пишут? - историк уселся на диван, положил ногу на ногу и откинул голову на спинку. - Вот, например, Марк Твен - тот самый, который писал про американских газетчиков: "Правда - великая ценность - её надо экономить!" -Марк Твен развлекал читателей. -Конечно. И заодно описал всю парадигму внешней политики Лондона и Вашингтона. Историк вытащил свой телефон, крутой, со стилусом, некоторое время тыкал им в экран и, наконец, продолжил, удовлетворенно кивнув: - “Председательствующий собрания – отставной военный в высоком чине – провозгласил громким голосом и с большим воодушевлением:«Мы – англосаксы! А когда англосаксу что–то нужно, он идёт и берёт это». Заявление председателя вызвало бурю аплодисментов. Прошло, наверное, около двух минут, прежде чем все уняли свой восторг по поводу этой превосходной декларации…” Ну, каково! Он вогнал стилус в ложе, как шпагу в ножны и с вызовом посмотрел на меня, как будто желая убедиться, что его собеседник капитулировал. -А ведь если эту “превосходную декларацию” перевести на простой, человеческий язык, она будет звучать примерно так: «Мы, англичане и американцы – воры, разбойники и пираты, чем и гордимся!» Кстати, вы знаете, какой корабль стоит на вечной почетной стоянке на набережной Темзы напротив Британского парламента? “Золотая лань” Фрэнсиса Дрейка - величайшего из всех пиратов, злодея из злодеев! Это же диагноз! Как бы ни была цинична и лукава российская Государственная Дума, но её представителям не пришло в голову украсить набережную напротив здания парламента транспортным средством какой-нибудь ОПГ… - Да наша Дума сама по себе ОПГ… - Не слишком ли категорично? -Отнюдь, как говорили в дореволюционных салонах. Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты. А если единственной прорусской силой в Киеве на высоком политическом уровне стал мелкий двужопый уголовник Янукович, заигравшийся в поддавки с нацистами, то кто нам злобный Буратино? Историк коротко кивнул, прикрыл веки, словно собираясь вздремнуть, однако передумал, завозился, словно хотел, но не решался что-то озвучить. -Вот думаю написать монографию на скандальную тему, - сказал он задумчиво, - хочу ответить на вопрос: чем отличается геноцид русских после 1991 года от геноцида евреев во Вторую мировую? Их убивали, нас убивали… И еще будут убивать - они этого не скрывают. Какая разница? Надо обратить внимание на такой интересный факт: никто и никогда не забирал у евреев детей, чтобы вырастить их и научить убивать евреев. А наших детей для этой цели забрали и продолжают забирать. Их переформатировали, воспитали и завтра пошлют убивать своих родителей!.. Целые поколения, не покидая собственной исторической территории, стали янычарами ХХI века!.. Пойдут и с тупой радостью будут уничтожать соплеменников, явив новое слово в преступлениях против человечности… Вот такое английское ноу-хау! - завершил, как оборвал, Макс свой учёный монолог, неуловимо в один миг снова обратившись в обыкновенного профессора из российской глубинки. Я закрыл глаза, опершись затылком о стену, и ярко, с болью вспомнил прискорбное событие, которое сейчас, в ночь на 2 марта 2014 года, даже этому горячему историку невозможно себе представить, но которое куда уж наглядней подтвердит факт, только что им озвученный. Это случится 2 мая 2014 года, когда в прямом эфире мне доведётся смотреть стримы мразей, сжигавших людей заживо и добивавших раненых палками насмерть. Я тогда в оцепенелом состоянии смотрел, как уроды с моралью насекомых рубили топором наивных одесситов, думавших, что можно все решить мирно и что, запершись в Доме профсоюзов, можно спастись от злобы нелюдей, видел, как погибали совсем юные девочки и мальчики, забитые беснующимися кастрюлеголовыми выродками… 3 мая я был уже совсем другим человеком. Помощник госсекретаря США Виктория Нуланд, раздававшая печеньки на евромайдане, публично признается позже, что США в ХХI веке вкачали в Украину пять миллиардов долларов на нужды «развития демократии и приобщения к западным ценностям» исключительно ради интересов транснациональных корпораций. Хотя на самом деле денег было вложено больше, и вкладывать их начали раньше. Западные спецслужбы активизировали работу на Украине с середины 1980-х. После развала СССР в 1991 году там вовсю развернулись некоммерческие организации, сидевшие на западных грантах. Они с помощью некоторых киевских политтехнологов занялись психоисторической перекодировкой сознания украинцев, в первую очередь - управленцев и интеллигенции, воспитывая эдаких орков, антирусских зомби, и в значительной степени преуспели. Не менее активны были натовские структуры, внедрившиеся даже в высшие учебные заведения Украины. Киев — не галицийский город, но киевская интеллигенция на 90% стала, как оказалось, сторонницей антирусского галицийского проекта. Значит, с ней хорошо поработали. Воспитанные “нашими западными партнерами” щеневмерлики в феврале 2014 получили команду “фас” и уверение от своих западных кураторов, что ничего им за это не будет. Впрочем, ничего нового. Основной постулат Гитлера в программном обращении к армии перед Drang nach Osten звучал так же: «Солдаты, я освобождаю вас от древней химеры, именуемой совестью, во славу Великого Рейха!». Именно это обращение англосаксы вложили в кастрюлеголовых, украсив рюшечками про демократию и европейские ценности. А щеневмерлики с энтузиазмом приняли к исполнению и без оглядки погрузились в сатанинское веселье, расстреливая Донбасс. Авиационная атака по луганской администрации, расстрел детского пляжа в Зугрэсе, детский интернат осенью 2014 года, где потом откапывали погибших, переворачивая скользкие от детской крови камни. Стреляли по маршрутке в Луганске, пока она не загорелась с живыми людьми, а когда их пытались вытащить, кожа жертв вместе с джинсами слезала с ног… Не счесть преступлений киевской хунты. Сейчас, весной 2014-го, распробовав кровь на майдане, они еще не знают, что уже проиграли войну. Проиграли 2 мая 2014-го в Одессе, 9 мая того же года - в Мариуполе, 26 мая - в Донецке… Мы не забудем этого и никогда не простим. Не простим им сотен погибших детей, как и тысяч детей, оставшихся без детства, без родителей, без любви и семейного уюта. Сейчас ещё никто не знает и не поверит, что на самом деле ждет на войне затурканных пропагандой незалэжных хромадян, уверовавших, что они - новые ницшеанские сверхчеловеки, Ubermenschen. А не будет никакой славы. Никакой романтики. Будет просто война. Просто пули, свистящие над головой. Снаряды и мины, достающие даже прячущихся в окопах. Пятидесятитонные танки, заживо хоронящие тех, кто выжил под пулями и осколками. Столбы огня вместо деревень и сёл. Кровь на стенах каменных и кирпичных домов, трупы людей вокруг всех воронок, на пути каждой десятой пули. Будут окровавленные калеки, зовущие на помощь, жаждущие всё равно скорейшего успокоения или смерти. Будут судьбы, срезанные серпом войны, как колосья. И бесконечные, тянущиеся за горизонт кладбища, украшенные жовто-блакитными прапорами… Их ждут добровольческие батальоны рассерженных, суровых мужчин, едущих на Донбасс не наслаждаться жизнью, а дать последний бой, не отступать и не сдаваться. И это не героизм, а просто ярость. Ярость от содеянного нацистами. Чувство долга - это ощущение, что кому-то должен. Это я должен тем ребятам, которые погибали с честью, тем, кто сопротивлялся украинскому криминальному нацизму в городах всей Украины, кто собой закрывал Донбасс, спасая незнакомых, но нуждающихся в защите обычных людей. Я им должен! А значит, буду делать то, что не успели доделать они. Им время - вечность, а у меня его мало, но оно пока есть. Глава 12. Крым 2014. Усадьба графини Монжене Едва формирующуюся границу с Крымом поезд пересёк без каких-либо препятствий. Проезжая Джанкой, мы увидели из окна наших вежливых зелёных человечков, охранявших эшелон цистерн с топливом. Они же патрулировали периметр станции. При этом всё было абсолютно спокойно - никаких эксцессов, столпотворений, протестующих людей или чего-то ещё. В Джанкое мы распрощались с профессором. Его встречал кортеж совсем непростых машин, порождая во мне еретические мысли насчет места историков в системе управления общественными процессами. Он вежливо предложил подвезти меня до Севастополя, я вежливо отказался, не имея возможности пояснить, с какой целью направляюсь даже не в Симферополь, а в крымскую глухомань. Так и тянуло сказать с английским акцентом: “Я - ученый энтомолог, следую на Суматру ловить бабочек.” С этим интереснейшим человеком хотелось бы обязательно еще повстречаться и поговорить. Надеюсь, что судьба будет ко мне благосклонна… В Симферополе - снова полное дежавю: поезд встречали казаки и человек десять в штатском, разного пола и возраста, с красными повязками дружинников на руках, не вооруженные, но решительные, совершенно очевидно, что не военные. Досматривали, как правило, половозрелых мужчин, особенно с большими сумками. Меня никто не остановил. Видимо, я с небольшим рюкзачком им не показался подозрительным. В первые дни марта 2014-го здесь ещё было в достатке украинской символики. Как старая шлюха, она назойливо лезла в глаза, требуя к себе внимания и любви, на которую сама никогда не была способна. Но её уже активно вытесняли российские атрибуты. Очень много русских триколоров украшали окна домов. Народное творчество уверенно забивало рекламные потуги лимитрофной хунты. Полуостров принял решение и демонстрировал его прямо и недвусмысленно. В прошлый свой приезд - чуть не сказал: в прошлую свою реинкарнацию - прямо с вокзала я отправился в поселок Рыбачий, что находится на черноморском побережье между Севастополем и Феодосией. До референдума оставалась неделя. Часть времени я посвятил его организации и сбору информации о настроениях крымчан в глубинке, вдали от шума городского. Подготовка к референдуму в Рыбачьем проходила очень своеобразно и совсем не так, как писали в нашей и в киевской прессе. Во-первых, в поселке не было никаких вежливых людей, как не было их и в остальных поселках, через которые я проезжал. Вежливые занимались блокированием военных баз, на которых сохранялось военное присутствие сил хунты. На большее их просто не хватало. Что касается таких поселков, там вообще ничьих резидентов не было - ни московских, ни киевских. В Рыбачьем не было даже милиции. Без всякой охраны местные жители спокойно и свободно собирались в доме культуры. Рядом с крымским флагом повесили российский триколор, составляли списки, уточняли их, выписывали приглашения на референдум, спокойно разносили по поселку. Меня интересовало отношение местных татар. С 2000-го, если не раньше, я по-своему достаточно хорошо знал, что на побережье существовало ополчение, называющее себя казаками, противодействующее самозахватам этих территорий татарами в течение полутора десятилетий. Так вот, пообщавшись с местными представителями татарской общины, никакой враждебности по отношению к казачьей дружине я не ощутил. На берегу моря увидел сожженную гостиницу, встретился с хозяином. Поинтересовался - сожгли местные или кто-то ещё? Как оказалось, ни русские, ни местные жители были ни при чем. Владелец татарин, опасаясь беспорядков, нанял двух алуштинских милиционеров, этнических русских, и они как-то ночью спалили гостиницу по пьяни. Сама стройка была из говна и палок, поэтому сгорела качественно вместе с парой машин, стоявших поблизости. Это был единственный “конфликт”, и он не тянул на межнациональный. Никаких проблем с татарами не было и в помине. Познакомившись с делами в Рыбачьем, я переехал в Новоречку, там пробыл несколько дней - всё было аналогично. Потом заехал в Алушту и впервые увидел вооруженного автоматом милиционера. Он стоял на ступеньках местной администрации и не обращал никакого внимания на толпу, собравшуюся у входа. Оказалось, что здесь роились люди, желающие прописаться в Алуште до того, как пройдет референдум. Народу было дикое количество. Меня весьма позабавил начальник паспортного стола - не знаю, как правильно его назвать…. Он щеголял в поношенном, местами лоснящемся костюме, на лацкане которого красовался значок с трезубцем. В какой-то момент он вышел к толпе и сказал: «Товарищи, не волнуйтесь, мы не закроемся в 5 вечера, хотя сегодня пятница, мы будем работать до последнего клиента, в том числе и в субботу. Поэтому не беспокойтесь, пропишем всех.» Все мои воспоминания остались в том самом эксклюзивном 2014-м, а в этот раз я стоял на стоянке такси и держал в руках визитку со странным адресом, не зная, как сформулировать заказ, опасаясь в глазах местных кэбменов показаться смешным. -Куда едем? - передо мной, вертя на пальце брелок от “Мерседес-бенц”, стоял круглый, как футбольный мяч, низенький, плотный, горбоносый и кареглазый мужчинка. Скорее всего, эта машина являлась предметом гордости и резко повышала чувство собственного достоинства водителя. Будучи ростом меньше меня почти на голову и предлагая свои услуги, он, задрав подбородок, умудрялся смотреть на своего клиента будто бы сверху вниз. Ловко у него это получалось, и такое поведение привлекало внимание. Флюиды распространяли надежность и уверенность, поэтому я не стал искать альтернативы и молча сунул под нос визитку, увидев в этот момент на обратной её стороне выдавленный вензель, рассмотреть который сразу не успел. -У-у-у-у, так это в Пионерское чесать придется, - протянул извозчик, сложив трубочкой мясистые губы, - обратно там фиг кого найдешь, надо в оба конца оплачивать, - и бросил на меня хитрый взгляд из-под кустистых бровей - поведусь или нет… -Поехали, - вздохнул в ответ, радуясь, что этот адрес не вымышленный, а реальный, известный местным жителям. Значит, не всё потеряно, и активные поиски Доли продолжатся. Усадьба графини Монжене -Я раньше часто ездил мимо этого замка, - решил развлекать меня по дороге таксист, пока его древний мерс не спеша катил нас по дороге из Симферополя в Ялту, - там есть поворот на тубдиспансер, как раз мимо этих развалин. А так даже не найти. Никакого указателя, и с дороги их не видно. -Развалин? - переспросил я удивленно. -Ну да, - кивнул водитель, - от замка мало что осталось. Крыши нет. Второй этаж обвалился на первый. Кусты и деревья из пола растут. Стены хулиганами исписаны. Кучи мусора. Его пытались реставрировать, даже забор построили, но что-то там не сложилось… Одним словом - руины. Таксист махнул рукой, а я задумался - на кой хрен “матрешка” хранила в рюкзаке эту визитку, зачем я туда еду и что собираюсь найти? Пока я рефлексировал, машина съехала с ялтинской трассы и покатила по сельской улице. Слева тянулись заборы усадеб. Справа за деревьями, ветви которых облюбовала омела, по дну балки тихо струился ручей. Потом улица свернула вправо, а мы продолжили трястись по старой графской аллее, от которой сохранилось только несколько деревьев. Наконец мы уткнулись в забор из профнастила, и надо было принимать дальнейшее решение. -Подождите меня здесь, пожалуйста, - попросил я таксиста, предполагая, что ничего интересного я не найду и никакую беглянку не встречу. -Двадцать минут, - кивнул мой проводник и зевнул, - потом, извини, должен возвращаться. -Годится, - кивнул я и сделал первый шаг в царившее здесь запустение, вокруг которого копошилась убогая жизнь сельской окраины. Надо сказать, есть в этом особое печальное очарование, - думал я, созерцая разоренное дворянское гнездо. Восстановленный замок мог быть хорош, но руины красивы по-своему. Особенно меланхолично смотрелись остатки фонтана. На башне замка графини Монжене еще сохранился декоративный орнамент. Длинные завитки ломоноса, оплетающие поднявшуюся поросль и камни разрушающихся стен, казались мне гирляндами призрачных мертвых цветов. Внутреннее пространство замка успело заполниться юными деревцами и шиповником, рухнувшие лестничные пролеты заросли ежевикой и ломоносом, в башне зависли деревянные балки и дощатые ступени винтовой лестницы. Картина произошедшего частного апокалипсиса в целом была крайне символична, как иллюстрация того, что случилось сто лет назад или должно случиться в нашей современной жизни. -Простите, вы к кому? - прервал мои раздумья сочный баритон. Я, вздрогнув от неожиданности, обернулся и увидел среднего роста и возраста мужчину в ладном камуфляже Legion forest и кепке с незнакомым логотипом такого же цвета. Тот разглядывал меня цепким взглядом профессионального детектива или психиатра. Откуда он взялся и что делал в этом унылом запустении - решительно непонятно. Однако выбора не было, и я сделал шаг, протягивая единственный предмет, связывающий меня с Долей и моим собственным миром десять лет тому вперед. Слегка напрягшись и отпрянув, тоже от неожиданности, незнакомец взял в руки визитку, перевернул её, прищурился, рассматривая аверс и реверс, взглянул на меня, и на моих глазах его лицо превратилось из настороженного в любезно-радушное: -Следуйте за мной, все уже собрались, с минуты на минуту начнём. Вот тут и мне пришла пора удивляться. Кто собрался? И где? В этих развалинах? Но задавать вопросы было неуместно, а делать выводы слишком рано. Я покорно поплелся за провожатым в то время, как в голове пульсировал набат, и звучало ехидное: “Ну что, напросился?” Обогнув развалины, я увидел строительный вагончик, приткнувшийся к полуразрушенной стене. Провожатый выпростал электронный ключ, провел по филенке. Замок призывно щелкнул, дверь открылась, обнажая полумрак, создаваемый зашторенными окнами, пульт с пирамидой мониторов, где с разных ракурсов обозревались все окрестности вокруг развалин и зев в полу с лестницей, ведущей вниз. Незнакомец встал перед ступеньками и рукой обозначил приглашающий жест, мол именно там всё и произойдёт. Я набрал побольше воздуха, задержал на мгновение дыхание, выдохнул и нырнул вниз, как сигают из парилки в прорубь фанаты зимней бани. Деревянная винтовая лестница плавно спустила меня на каменный пол старого подземелья в длинный сводчатый коридор, облицованный красным кирпичом с характерной для конца XIX века «крестовой» кладкой. Напольные камни покрывала сеть трещин и белесого налета - то ли плесени, то ли мха. За спиной - тёмный провал полузасыпанного арочного хода, перед ним под лестницей - мусорная куча из древесной трухи, стружки, опилок, обрезков металла. И странный, незнакомый, слегка кисловатый запах. Похоже, что раньше здесь находились винные погреба, а потом чего только тут не творили. Это было видно по остаткам железяк, обрезков кабелей, свисающих со стен, и разным надписям, начиная от номенклатурных номеров и заканчивая призывами соблюдать правила пожарной безопасности. Галерея закруглялась улиткой, спускаясь вниз, чтобы потом неожиданно превратиться в просторный зал диаметром около десяти метров. В центре находился полукруглый глубокий люк, из которого тянулись лотки дренажной системы. Вдоль стен располагались современные легкие складные кресла, чужеродные в мрачном средневековом интерьере. В зале, разбившись на несколько групп, сидели, стояли и прохаживались полторы дюжины мужчин от двадцати до пятидесяти, беседуя настолько увлеченно, что не замечали моего появления. А я заметил! Сразу! Ближе всех ко мне, на некотором отдалении от остальной компании, сидела моя потеряшка - живая, здоровая, без кляпа, конвоя, наручников, не выглядящая пленницей, но полностью сменившая одежду и стиль, включая причёску. В ботфортах с какими-то немыслимыми каблуками, в обтягивающем фигуру черном комбинезоне, на который волнами ниспадали локоны цвета воронова крыла, с неестественно бледным лицом и ярким, кричащим макияжем - она единственная из присутствующих идеально вписывалась в архаичный антураж этнографического подземелья, производя впечатление этакой змеючки. “Вот я тебя и нашёл, Доля”, - вспыхнула злорадная мысль. Загорелась и погасла, ибо я совсем не представлял, что делать дальше. Схватить за худенькие плечи, потрясти и рявкнуть: “А ну-ка, вертай всё взад!”, не боясь выглядеть сумасшедшим? Или начать с нейтрально-заботливого: “Привет, у тебя всё в порядке? Во время нашей последней встречи ты не очень хорошо выглядела…” В нынешнем своем обличье она на матрёшку не тянула. Не придумав ничего толкового, я тихо опустился на кресло рядом с девчонкой и молча положил ей на колени рюкзак-сову, глядя в это время на присутствующих, будто мне было интересно, кто они и о чем спорят. Змеючка повернула голову, склонив её набок, округлила глаза, напомнив ночного крылатого хищника. -А ты, дядя Миша, оказывается, рисковый! - прошептала она, - не побоялся прыжка в неизвестное… -Ты не оставила мне выбора. -Я? -Твоё хозяйство? - я глазами указал на рюкзачок с планшетом, чувствуя, что начинаю раздражаться. -Нет, - ответила она уверенно, с некоторой издёвкой. -А чьё? -Сестренки моей младшей непутёвой, - вздохнула она, деловито обшаривая рюкзак и, судя по всему, осталась довольна результатами поиска. - Доля очередной раз решила осчастливить и облагодетельствовать всё человечество, кому-то подсуропить, а я по этой причине должна бросать все дела и бежать - исправлять косяки. -Какие косяки? -Те самые, темпоральные, на которые ты подписался. -Ни на что я не подписывался!... -Хм… Не-Доля выхватила планшет, зацокала маникюром по экрану и повернула его в мою сторону, торжествующе глядя на меня. Только тут я заметил, что глаза у нее не синие, как у Доли, а карие до черноты. На экране в приличном качестве прокручивался наш диалог в поезде “Ростов-Москва”: “Как только вы, сударыня, найдёте ключ к темпоральным потокам, я без всяких дополнительных условий соглашусь стать вашим подопытным кроликом для натурных экспериментов! -Обещаете? -Клянусь!”... Не-Доля сбросила запись и сунула планшет обратно в рюкзак. -Вы настаиваете на вашей непричастности к экспериментам моей сестры, господин кролик?- спросила она тоном прокурора. -Но я же не думал, что это так серьезно… -Не думал… Может, и желание что-то подправить в прошлом не испытывал? -Почему же? Испытывал, но… -Поздравляю! Твоё желание было зафиксировано, систематизировано и осуществлено. Единственное, о чем забыла моя сестренка - желание чуть подправить прошлое не может быть индивидуальным и эксклюзивным. Она не приняла во внимание, что, кроме дяди Миши, есть толпа тех, кому страстно хочется того же. И если другие желания не учитывать, равновесие мироздания нарушится, тварный мир погрузится в хаос и тогда плохо будет всем… Вот и выходит, дядя Миша, что Доля решила сделать приятное тебе, а я, чисто для сохранения природного баланса, вынуждена позволить такую же вольность кому-то ещё... -Кому? -Тому, кто имеет цели, отличные от твоих… И не надо так стрелять глазами, не я затеяла этот марафон желаний. -А может, проще возвратить меня в 2024-й? -Это как вернуть на трамплин прыгнувшего в воду. Быстрее и проще доплыть до берега и заново вскарабкаться по ступенькам. Хотя… Вот Долю найдешь - с ней и поговоришь насчёт бэкапа: это она у нас новатор-экспериментатор, а я всё больше клинингом занимаюсь после её бурной деятельности… -И где я её найду? Последний раз я видел её без чувств на плече какого-то урода… -Даже не удивлена. Каждая попытка причинить добро и нанести пользу заканчивается одинаково. Это говорит только о том, что тебе надо поторопиться. И, пожалуй, вот что… Не-Доля сдернула с запястья браслет “smartwatch” и одним ловким движением застегнула на моей руке. -В игру “холодно-горячо” в детстве играл? Значит, разберешься. Доля ближе - браслет теплее, дальше - он холоднее. Вся остальная электронная фигня, типа пульса, давления, чтения сообщений, тут тоже есть… -Каких сообщений? -Которые будут приходить сюда, - она ткнула наманикюренным пальчиком в планшет, - все девайсы, и мой, и её отдашь Доле, когда найдёшь. Или когда тебя найдут. Она со вздохом сунула мне обратно рюкзак со всем содержимым. -Пора мне, дядя Миша. Ты тоже не задерживайся и не торопись спасать сразу всю Вселенную. Сам знаешь, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями… -Не так быстро, красавица, - медленно произнес я, разглядывая электронное устройство необычного цвета и формы, на экране которого переливались мириады крохотных светящихся песчинок, - мне бы хотелось понимать, куда мне бежать и зачем? Откуда взялись на мою голову ты и твоя Доля. Кстати, как тебя зовут? Я поднял глаза и понял, что разговаривал сам с собой, а рядом со мной стояло пустое кресло, спинка и сидение которого были абсолютно холодным. Глава 13. Шановні панове -Хвилинку уваги, шановні панове! (Минутку внимания, уважаемые господа!) - неожиданно резко и противно проскрипело над ухом. Пока я увлекательно беседовал с призраком, в подвале появились новые действующие лица. На первом плане красовалась настолько мерзопамятная личность, что я ощутил рвотные позывы. Андрей Виленович Сенченко собственной персоной. Внешне весь гладенький, округлый, с размазанной по лицу улыбочкой, он выглядел, как самодовольный, домашний кот с ленивым и одновременно хищным взглядом вечно прищуренных глаз, рассматривавших всё из-под седеющих бровей. В советское время - второй секретарь Крымского обкома комсомола, а в 2014-м - глава Крымской республиканской организации “Батькивщина” Юлии Тимошенко, он был еще одним перевертышем, с легкостью променявшим ленинский интернационализм на бандеровский нацизм, инициатором перекрытия подачи воды в Крым и физического уничтожения восставшего Донбасса. -Дякую, що ви всі, незважаючи на зайнятість, зібралися сьогодні і хотіли б… (Благодарю, что вы все, несмотря на занятость, собрались сегодня и хотели бы…) - с жутким акцентом, сбиваясь и запинаясь, Сенченко пытался продолжить свою увертюру свидомого громадянина, но был беспардонно перебит и отодвинут в сторону дамой, одетой, как заправский комиссар, в кожаную куртку и такие же кожаные штаны. Женщина среднего возраста, лишенная малейшей выразительности и привлекательности, с почти пропорциональным лицом, слегка утяжеленным подбородком, и большими, пустыми глазами. Она плотно сомкнула губы в полуулыбке. Казалось, дама вся словно состояла из углов, и даже не по возрасту глубокие носогубные складки приклеены к лицу исключительно для изучения правильных геометрических форм. Её обращение к Сенченко моментально продемонстрировало, кто в доме хозяин. -Андрей Виленович, - устало сказала “комиссарша”, - москалей тут нема, поэтому никто не уличит вас в отвратительном знании мовы. Не мучайтесь, переходите на русский - все присутствующие его понимают гораздо лучше, чем украинский. И давайте ближе к делу. У нас третья встреча, и предстоит ещё не менее пяти. Будем экономить наше время. Сенченко крякнул, осёкся и закашлялся, однако не стал задираться, послушно затряс головой, выражая согласие, и заговорил, как на комсомольском собрании. -Слово предоставляется ведущему аналитику International Crisis Group по Европе и Центральной Азии Дарье Пахоменко… - Кто не в курсе, - прервала спикера Дарья, - наша компания, зарегистрированная в 1993 году, позиционирует себя как независимая, некоммерческая, неправительственная организация, занимающаяся предотвращением, смягчением последствий и разрешением конфликтов. -Зарегистрированная где, простите? - не удержался я от ехидного вопроса. -В Вашингтоне, округ Колумбия, но головной офис компании находится в Брюсселе, - не смутилась Дарья и сразу же перешла в атаку, - а с какой целью интересуетесь? -Пытаюсь определить, кто является заказчиком вашего сервиса. -Ну и как, определили? -Чисто по локализации офисов, предполагаю - госдеп и НАТО. -У нас, вообще-то работают еще несколько бюро - Богота, Дакар, Стамбул, Найроби… -Неужто Пентагон?.. -Не угадываете, - усмехнулась женщина и повернула голову в сторону остальной аудитории. - Ученые и сотрудники нашей организации направляются в страны, охваченные кризисом, для поддержания связей со сторонами, вовлеченными в конфликты, для сбора информации, обмена мнениями и сравнения точек зрения, а также для немедленного предоставления рекомендаций правительству… Пахоменко на последнем слове замялась, видимо решая, о каком правительстве она должна упомянуть, а мне вспомнилось, что первый раз я слышал название этой англосаксонской конторы в свидетельствах добровольцев Донбасса об извлечении органов украинских военнослужащих. Местных ополченцев стали находить с лета 2014 года, сначала в Славянске, потом в других населённых пунктах. Кроме того, за восемь лет противостояния на территории региона бесследно пропало более полутора тысяч детей. И снова на заднем плане светилось название этой конторы International Crisis Group - структуры, созданной двумя разведслужбами специально для пропаганды и информационной поддержки военных операций, проводимых НАТО. -Я расскажу, что происходит сейчас в России, - продолжала тем временем “комиссарша”, оказавшаяся ЦРУшницей, - а вас попрошу кратко информировать про ситуацию на территории Крыма. Закончим разработкой плана действий и распределением поручений среди присутствующих. “Вот так просто, - усмехнулся я своим мыслям, - приехала тетка из Брюсселя и раздаёт задания холопам. А холопы спешат занять очередь пред светлыми очами западных партнеров.” Картину “Барыня приехала - барыня рассудит” присутствующие изображали вдохновенно и наперебой. -Глава минобороны Украины Тенюх имел телефонный разговор с командующим Черноморским флотом РФ, - начал один из участников сходки, внешне похожий на кролика из-за выступающей верхней челюсти, - так тот ему прямо заявил: "Я не уполномочен с вами вести переговоры, но скажу следующее. Мы пойдем до конца — это первое. Второе - все войска приведены в полную боевую готовность. Третье — если вы нам не будете противостоять, то крови не будет и все обойдется мирно." То есть он ратовал за полную капитуляцию и переход на сторону РФ. -Подтверждаю, - кивнул Сенченко, - Турчинову позвонил глава Госдумы РФ Александр Нарышкин. Содержание беседы выглядело так, будто барин отчитывал слугу. Нарышкин передал угрозы Путина. Они не исключают, как он сказал, принятия жестких мер относительно Украины за преследование россиян и русскоговорящих. Наверное, намекают на принятие решения относительно введения войск не только в Крым. Передал слова Путина, что в случае гибели хотя бы одного гражданина России, они объявят нас военными преступниками и будут преследовать по всему миру. Я ответил, что, начав агрессию против Украины, они уже стали преступниками и будут отвечать перед международным судом. Вот так и поговорили... -Тенюх оценил потенциал украинских войск, готовых дать вооруженный отпор, в две тысячи человек, - продолжил “кролик”. - Только со стороны спецназа ГРУ России он насчитал двадцать тысяч бойцов. -И на чем сердце успокоилось? - с сарказмом спросила Дарья. -Турчинов поставил на голосование вопрос о вводе военного положения. Однако, если верить стенограмме, “за” оказался лишь он сам… Так что воевать некому. Ждем, когда в Крым прилетят союзники из Европы. -Не прилетят, - вступил в разговор еще один из присутствовавших в форме гражданской авиации. - Утром вооруженные люди без отличительных опознавательных знаков захватили компанию "Крымаэрорух", обеспечивающую полеты авиатранспорта над территорией полуострова. И морем не придут. Ракетный российский катер встал на стоянку на внешнем рейде Балаклавской бухты, заблокировав выход в море из неё кораблям и катерам бригады Государственной пограничной службы Украины. -Кроме того, вооруженные люди оцепили по периметру территорию государственной телерадиокомпании "Крым", заявив, что они будут охранять ТРК, - добавил в бочку неприятных известий свою толику дёгтя ещё один участник сходки. - Позже то же произошло в телерадиокомпании "Ялта". Там в захвате участвовало 30 автоматчиков, - закончил он. -Узлы связи "Укртелекома" тоже захвачены, - добавил толстяк со значком ЕС со вписанным трезубом и шумно вздохнул. - Директор официально сообщил об утрате технической возможности обеспечивать связь между полуостровом и остальной территорией Украины, и, вероятно, на самом полуострове. -Хоть кто-то сопротивляется? - “комиссарша” обвела тяжелым взглядом майданутый партактив и задержалась на мне, словно спрашивая: “а ты, мил человек, чей будешь?” Я умею вести себя на публике, как сторонник Киевской хунты. В ходе многочисленных тусовок среди врагов, начиная с первого майдана 2004 года был накоплен огромный опыт, отшлифованный в Киеве в конце 2013 года. Если никто в лицо не узнает - не спалюсь. Ничего жовто-блакитного, чтобы притереться к местному собранию, у меня с собой не было. Пришлось принять вид “лихой и глуповатый”, как завещал нам когда-то великий Петр Алексеевич Романов. -Украинским военным был поставлен ультиматум: или перейти на сторону крымской власти, или сложить оружие и покинуть полуостров, - честно заявил я, глядя в глаза агенту американской разведки Дарье, косившей под “частного коммерсанта”, - в противном случае им угрожали штурмом. Штабы в Крыму не получили четких приказов из столицы, поэтому не могли оказать вооруженное сопротивление. Киев поставил своих военных в двусмысленное положение: с одной стороны, Минобороны беспрестанно напоминало им о присяге и запрещало сдачу, с другой - не отдавало приказа открывать огонь, боялось военного конфликта с Россией. Сейчас повсеместно в воинских частях Крыма идут переговоры о переходе на сторону России. -Ваш прогноз? - спросила она отрывисто, будто бросила камень. - Из 34 воинских частей ВС Украины 23 перейдут на сторону правительства автономии уже в ближайшие сутки-двое, оставшиеся капитулируют до конца марта. Отвечать было просто и легко. В своём “родном” 2014-м я крайне скрупулезно отслеживал ситуацию с военными и мог по минутам расписать, когда какая украинская часть стала российской. Пахоменко и Сенченко обменялись быстрыми взглядами. -А подробнее? Хотя… Лучше потом, когда закончим. “Комиссарша”, как удав Каа из незабвенного мультика про Маугли, гипнотизировавший бандерлогов, окинула взглядом поникшее, тоскующее майданное войско. -Раздел плохих новостей предлагаю считать закрытым. Пришла пора хороших. Первое: на Манежной площади в Москве началась альтернативная акция против ввода российских войск в Украину. По данным пресс-службы МВД России, на шествие в поддержку народа Украины собралось около двадцати тысяч человек. Второе: в связи с последними событиями в Украине российский рынок акций открылся обвалом индексов РТС и ММВБ на 4,8 и 5 процентов соответственно. В результате биржа за один день потеряла около двух триллионов рублей. Третье: в ночь с 3-го на 4-ое марта Совет безопасности ООН соберется на третье экстренное заседание по вопросу событий в Украине. Представители практически всех стран членов Совбеза заявят о принципиальной поддержке территориальной целостности Украины, выскажутся за безотлагательное урегулирование напряжённости в украинско-российских отношениях в рамках Будапештского соглашения между США, Великобританией, Россией и Украиной. Всё вышеперечисленное говорит о том, что Путин уже проиграл, и что все последние действия Кремля являются агонией. Нам осталось только подтолкнуть смертельно раненого медведя к падению. Любая, самая незначительная акция настоящих патриотов, выбравших европейский путь развития и западные демократические ценности, может оказаться той самой соломинкой, которая сломает спину верблюду. Поэтому, панове, мы ждем ваших предложений и сами готовы предлагать варианты контригры, призванной похоронить планы Кремля на территории Украины. Когда пауза стала неприлично длинной, слово взял Сенченко. -Ко мне подходили местные лидеры крымских татар и говорили: «Если вы нам дадите какой-то статус и вооружение, мы готовы навести там порядок». На комитет приходил глава пограничной службы. Он рассказывал, что наши военные стоят с палками, а им противостоят вооруженные русские солдаты. У крымских татар есть хорошая черта - слушаться избранных лидеров. Но она им вредит. А лидеры больше занимаются своими местечковыми делами. Я всегда говорил — нельзя отдавать всю власть Джемилеву. -Ещё предложения будут? Я уже перестал следить, кто из присутствующих взял слово, все они - на одно лицо. - Мы готовы писать и расклеивать листовки, направленные на помощь военным и мобилизацию. Создадим список украинской самообороны. Но у нас нет оружия и непонятно, что конкретно мы сможем сделать против спецназа России! -Оружие найдём! - криво усмехнулась Дарья Пахоменко, - списки отдадите мне, как только будут готовы. Ну, а насчет конкретного плана… Не беспокойтесь, со спецназом и российскими регулярами вам воевать не придётся. Есть более элегантная и щепетильная задача. Уверена, вам понравится… —------------------------------------------------------- Историческая справка: International Crisis Group (ICG) была зарегистрирована 28.02.1995 по адресу 1629 K Street NW, Suite 1000, Washington 20006 District of Columbia United States. Регистрационный номер: EXTUID_2837278. Налоговый номер: 52-5170039. Основателями Crisis Group являются Мортон Абрамович и Марк Маллок Браун. Абрамович - директор бюро разведки и исследований Государственного департамента и посол США в Турции. Браун - вице-президент Всемирного банка по внешним связям, а позже заместитель Генерального секретаря ООН. Значительную поддержку на этапе создания организации оказал миллиардер Джордж Сорос и представитель Конгресса США от Нью-Йорка Стивен Джошуа Соларз. Основными заказчиками услуг конторы сразу стали Пентагон, Госдеп, ЦРУ. По мере расширения операций в Европе головной офис The International Crisis Group (ICG) был перенесен в Бельгию по адресу 235 Avenue Louise, 1050 Брюссель, регистрационный номер 0872.781.947 Связями с МИ-6 занимается доп.офис в Лондоне, по адресу Адрес: 48 Gray's Inn Road London, WC1X 8LT, GB (48 Грейз Инн Роуд Лондон, WC1X. Связь с ЦРУ, АНБ, Пентагоном и госдепом США обеспечивает доп.офис в Нью-Йорке. Адрес: 125 Park Avenue, New York, NY, 10170, US (125 Парк-авеню, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10170, США). ICG представлена еще в 27 государствах с офисами в следующих городах: Абуджа, Бангкок, Пекин, Бейрут, Бишкек, Бужумбура, Каир, Дамаск, Дубай, Газа, Гватемала, Исламабад, Джакарта, Иерусалим, Йоханнесбург, Кабул, Катманду, Москва, Порт-о-Пренс, Приштина, Рабат, Сана, Сараево, Сеул, Тбилиси, Триполи, Тунис. Глава 14. Слуги дьявола Покинув душный, давящий на психику замковый подвал, где не только стены и потолок, но даже воздух казался липким и влажным, открыв дверь строительного вагончика, я с силой втянул в себя легкую весеннюю свежесть и понял, что всё время нахождения под землей старался не дышать полной грудью, словно боялся впускать в себя затхлый, кладбищенский дух покинутого жилья. Зато как хорошо на поверхности! Весна! В небе ни облачка, кожу гладит легкий ветерок, будто колодезной водой смывает вяжущие впечатления о подземном майданном сборище. На востоке, словно сугробы, бледнеют и быстро тают сизые тучи. Высоко над головой шныряют ласточки, звенят жаворонки. Всё оживает, просыпается, и только руины замка на фоне весеннего неба олицетворяют бренность земного, напоминают, что имеющее начало имеет конец, за увертюрой последует финал, а жизнь и воскрешение неразрывно связаны со смертью и забвением. Полуразрушенная башня царапала нежную ауру мартовского Крыма. Останки роскоши девятнадцатого столетия на фоне проснувшейся природы выглядели отчуждённо и неуместно. Еще неделя, другая – и весь этот хлам прошлого закроется цветами, зеленеющими травами, тонкой молодой порослью, словно стесняясь безжизненных развалин. Возрождающаяся жизнь растворит чужое бытие в собственном, и так без конца… Что-то меня потянуло на философию. Наверно, старею… -Прекрасная дислокация, - не удержался я от комплимента, почувствовав за спиной шевеление, - замечательное тихое место и надежное прикрытие. -Да, стройка - очень удобная легенда, - согласился со мной “вахтёр”, - позволяет задействовать для наших нужд любую халабуду в любом захолустье. Монтажный забор скрывает всё от любопытных глаз, строительная возня притупляет бдительность местного населения, обосновывает движение грузов и людей, оправдывает любую суету вокруг объекта. -Пан… э-э-э, - из-за спины “вахтера” показалась Пахоменко. -Майкл, - резиново улыбнулся я в ответ. -Прекрасно, - воодушевилась Дарья, - вы откуда? -Из Харькова, - решил я не скрывать своего происхождения. Все равно проверить сказанное у западного эмиссара не хватит времени. -Почти местный, - легкомысленно пожала она плечами, - давайте переместимся в более уютную среду и поговорим подробнее о ваших неожиданно пессимистичных прогнозах. Вы не против? Взглянув на сопровождение Пахоменко и поняв, что вопрос задан риторический, я коротко кивнул. Церберы за ее спиной тут же расслабились. Видно было, что приказ доставить меня в штаб хоть тушкой, хоть чучелом они уже получили и были рады, что не пришлось применять силу. Всё-таки осознавали собственное шаткое положение в восставшем Крыму, где шанс в любой момент превратиться из конвоира в конвоируемого был вовсе не призрачным. -Куда едем? Так мне и скажут конечную точку маршрута. Но не успел я закрыть рот, как на территорию въехал черный Mercedes-Benz Viano с тонированными окнами, а за ним еще и “гелик”. Как же без понтов?! Соблюдать полную секретность, передвигаясь по сельскому Крыму с особым шиком? Такой кортеж физически не совместим с конспирацией, однако каждый борется со скукой по-своему. Улыбнувшись, я покорно полез в задний ряд, где был плотно зажат сопровождающими Дарью амбалами. Сама она заняла место спереди, а Сенченко отправился седлать внедорожник. Вот и определились, ху есть ху в местной иерархии. Осталось выяснить мой собственный статус. Вэн плавно тронулся, неуклюже переваливаясь с боку на бок на исторических, оставшихся с XIX века колдобинах. Держась за ручку над головой, Пахоменко разглядывала визитку, доставшуюся мне вместе с рюкзаком. -М-м-м, мы ждали вместо вас кое-кого другого. -Кое-кто получил травму при штурме администрации. -Really? - вырывался у Дарьи англицизм, - это точно? Сам видел? -Точнее не бывает, - отвечаю бодро, чуть не добавив, что не только видел, но и лично руку приложил. -Ну, что ж, - кивнула “комиссарша”, демонстрируя, что мой ответ принят,- откуда всё-таки взялась ваша твердая убежденность в скорой капитуляции украинских гарнизонов, упакованная в измеряемые показатели? -Футбольные болельщики есть везде, - врал я самозабвенно, - и вражда между ними сильно преувеличена прессой. А неформальные и достаточно доверительные связи наоборот - преуменьшены… Простите, вы не представились. -Зовите меня просто Ди. -Ок, пани Ди. Так вот, в Крыму шансов что-либо удержать не существует. Три четверти солдат и офицеров - местные. И к ним придут с предложением о сдаче не агенты ГРУ или ФСБ, а их родители, братья и сестры. Кто-то надеется, что они будут стрелять по родным? Да родители просто разберут личный состав по домам, и всё сопротивление закончится ввиду исчерпания человеческого ресурса. “Комиссарша” кивнула, задумалась, отчего её лицо резко помрачнело. -Ок, Майкл, я попрошу повторить эти доводы нашим друзьям. Это не займет много времени и будет, я считаю, обоюдно полезным. Вот и “наши друзья” нарисовались. Как же без них? Откинувшись на спинку комфортабельного сиденья, я закрыл глаза и постарался вспомнить всё, что знал о резидентуре “друзей” на территории Крыма и Украины. В 2022 году в журнале Covert Action мне удалось прочитать исследование Джеральда Сассмана «Украина: 75-летнее доверенное лицо ЦРУ». Рассекреченная тайная история ЦРУ бессовестно обнажала искреннюю, горячую любовь между бандеровцами и американцами, настолько страстную, что ещё во время Великой Отечественной войны Агентство национальной безопасности отказалось выдать Бандеру СССР, чтобы сохранить подпольное движение и усилия по дестабилизации на Украине. Мало того, в структуре военной разведки появилось сразу два новых подразделения - Управление координации политики (OPC) для тайных операций и Управление специальных операций (OSO) для тайных проектов. Оба подразделения от имени правительства США обеспечивали прикрытие, защищали ОУН и тесно сотрудничали с антисоветской Украинской повстанческой армией (УПА). Внимание спецслужб США к Украине не угасало всё послевоенное время. В США, Канаде, Великобритании и других государствах НАТО за счет западных налогоплательщиков всё это время работал "Пласт" - аналог Hitlerjugend – молодёжная структура украинских националистов, которая в годы Второй мировой войны готовила боевиков для ОУН и СС "Галичина". Из неё вышли Бандера и Шухевич, в нём также состояла жена унылого оранжевого президента-русофоба Виктора Ющенко Екатерина Чумаченко, родившаяся в Чикаго в семье украинских эмигрантов. Выходцы "Пласта" в 2014-м присутствовали на Майдане, убивали жителей Одессы и Донбасса. В 2019-м бандеровская контора была признана Зеленским официально, как патриотическая организация, чья деятельность целиком и полностью соответствует целям и задачам киевской хунты. Не “Пластом” единым подпитывались кастрюлеголовые щеневмерлики. Сразу после развала СССР в Канаде запустили секретную операцию Redskin. При сотрудничестве со спецслужбами США и Великобритании в страну в товарных количествах перевозили украинских неонацистов и заботливо рассаживали по самым злачным местам. Самостийное бандерьё надо кормить от пуза, чтобы подрастающее поколение ему завидовало и стремилось подражать. У них всё получилось! Кадры для независимой Украины ковались недобитыми эсэсовцами из дивизии СС “Галичина” в “самой демократичной империи добра” под пристальным надзором ЦРУ и АНБ. Самые лояльные и преданные делу рейха (зачеркнуто) ФРС купались в роскоши и власти. Ничего личного, просто колониальная политика. Бремя белого человека - строго по Киплингу. И коммунизм, которым все 70 лет тыкали СССР, никакого отношения к этому скотству не имел. “Не надо морочить голову. Мы воевали не с коммунизмом, а с Россией, как бы она ни называлась,” - заявил Збигнев Бжезинский в лицо пацифистам, думающим, что капиталистическая Россия Западу будет милее. Не будет! Англосаксы решили, что глобус слишком мал для них и для нас, остаться должен кто-то один. Они начали игру на полное, бескомпромиссное уничтожение России и всего русского, часть из нас превратили в “украинцев” и натравили на остальных. Великолепная работа, выверенная и совершенная, если глобальная подлость вообще может иметь такие эпитеты. "Наша политика заключается в том, чтобы ослабить и уничтожить Россию, Украина – это дубинка, которой мы можем ударить Россию. Это не имеет никакого отношения к Украине, ничего общего с украинцами, которые для этих правительств служат просто расходным материалом", - заявил американский дипломат Джеймс Джатрас. Адам Шифф, демократ из Калифорнии и председатель Постоянного комитета Палаты представителей по разведке, уточнил: “Мы боремся с Россией там, поэтому нам не нужно сражаться с ними у себя дома”... Вот они и сражались, сражаются, и будут сражаться, пока какая-то из двух империй не уйдет в историю - или Российская, или двуединая англосаксонская, с центрами в Лондоне и Вашингтоне, с филиалами в Берлине и Брюсселе. С 1991-го года через Европейский центр по изучению вопросов безопасности имени Джорджа Маршалла шла вербовка постсоветских силовиков и чиновников. Этот совместный институт министерств обороны США и ФРГ в немецком Гармиш-Партенкирхене, где раньше готовили разведчиков, с 1993 года штамповал политическую элиту "для продвижения демократии" на постсоветском пространстве. Среди выпускников этих программ нынешние министры, в том числе и обороны, послы и парламентарии из 157 стран, включая Украину. А после Майдана посещение центра Маршалла стало для высокопоставленных украинских чиновников обязательным условием назначения на должность. Нацизм и русофобию взращивали на Украине всем западным “колхозом”. И если англосаксов, увидевших в бандеровцах союзников, ещё хоть как-то можно понять - “да, это сукины сыны, но это наши сукины сыны”, - то по отношению к евреям это сделать невозможно. С момента развала СССР Израиль был представлен на Украине всеми возможными спецслужбами: Моссад, Аман, Шабак, Шин Бет, Натиф… и кто там еще у них? Посол на Украине Реувен Динель – бывший резидент Моссад в странах СНГ, выдворенный из Москвы за шпионские шалости. Влад Лернер – 1-й секретарь посольства Израиля, из Натиф. И вся эта еврейская мафия настойчиво пестовала и холила бандеровских “крестников”, на дух не переносящих евреев и мечтающих как можно быстрее перейти к изготовлению из них абажуров. Странный, ничем не объяснимый мазохизм. Самый широкий жирный след остался на Украине после Джорджа Кена, бакалавра Гарвардского университета “по русской истории и литературе, знающего украинский, тайский, польский, немецкий и итальянский”. С 2004 по 2007 год он был на должности заместителя руководителя политического отдела посольства в Киеве, являясь одновременно руководителем резидентуры ЦРУ, и существенно обогатил украинскую незалежность первыми военизированными неонацистскими организациями, не скрывающими своих кровожадных планов уничтожения России, как цивилизации. После Джорджа Кена западные спецслужбы научились не только интриговать, но и убивать - перешли, можно сказать, на другой уровень. 4 мая 2014 года Bild am Sonntag, со ссылкой на информацию, полученную из кругов, близких к спецслужбам Германии, в специальной публикации сообщила, что по заданию правительства США на Украине работают десятки специалистов (Dutzenden Spezialisten) американских спецслужб ЦРУ и ФБР. Они якобы должны помочь новым властям Украины построить дееспособную структуру органов безопасности Украины и покончить с восстанием на востоке страны. Информация, опубликованная в Bild , лишь дополнила общую картину вовлеченности американских спецслужб в украинский кризис. В столице Украины со времен Ющенко работали десятки сотрудников ЦРУ и ФБР, а после начала АТО, прозванной на Донбассе антинародной террористической операцией, в антипартизанскую борьбу были вовлечены посредством Academi (Blackwater) сотни контрактников ЦРУ, числящихся на балансе марионеточного правительства в Киеве, но получающих жалованье из закромов “Империи добра”. Самое трагичное, что все это веселье финансировалось за счёт России. Только с 2011 по 2014 год неразлучная троица ЦРУ-МИ-6-Моссад спроектировала, организовала и крышевала проект «Ландромат» - вывод из России 22 млрд $ под видом исполнения незаконных судебных решений, принятых молдавскими судьями. Мечта дедушки Бжезинского - “против России, на руинах России, за счет России” - стала явью, жестокой и прагматичной. Ни у одной страны не будет ни единого шанса, если её враг воюет с ней за её же счёт. *** Пока я вспоминал и перебирал названия спецслужб Запада, безбоязненно резвящихся на территории Украины, наша машина, почти добравшись до центра Симферополя, сделала левый поворот и направилась в сторону Севастополя. Да неужели? Премиальная подвеска Мерседеса не справлялась с разгильдяйством самостийных дорожников, ремонтирующих крымский шлях лишь к приезду высокопоставленного начальства. Однако сидел я плотно, зажатый с обеих сторон двумя гориллообразными борцами за незалежность, поэтому не болтался в кресле и не хватался за все выступающие в салоне предметы. Еще до Бжезинского, в начале ХХ века немецкий генерал Пауль Рорбах предрек: чтобы исключить опасность со стороны России для Европы и прежде всего для Германии, необходимо полностью оторвать украинскую Россию от России московской (он считал их одной Россией). Он до конца ХIХ века развивал идеи немецких политиков, в том числе Бисмарка, которые предлагали решение этой проблемы – стравить народы Украины и России, для чего необходимо вырастить среди самих же украинцев людей с сознанием, измененным до такой степени, что они станут ненавидеть всё русское. Вот что значит почти тысячелетний колониальный опыт! Не только среди украинцев, но и среди других окраинных народов даже в самой России за последние полвека выросли и окрепли целые гроздья организаций, целиком состоящие из людей, которым стыдно быть русскими и находиться рядом с русскими. Отказ от своих исторических корней, от признаков этнической идентификации при отсутствии хоть какой-то альтернативы - разновидность суицида, достойная занесения в книгу рекордов Гиннеса - чисто славянское самоубийство. *** Вдоволь наскакавшись по колдобинам, наш небольшой кортеж наконец-то доехал до Бахчисарая, но вместо того, чтобы пылить к Севастополю, свернул на узкие восточные улицы, начал петлять по задворкам цивилизации, пока не выскочил на улицу Пушкина. Мне казалось, что эта улица должна где-то стыковаться с фонтаном, воспетым поэтом, но не ожидал увидеть узенькую сельскую каменистую полоску, вьющуюся между частными домами и беспорядочными зарослями. Цепляясь боками за ветки придорожного кустарника, машина зарулила в ворота очередной стройки, несоизмеримо большой для такой маленькой улочки. Гнездовье на строительных площадках - действительно, фирменный стиль этой организации. -Кажись, приехали, - оповестил водитель. Я выглянул в окно и, увидев во дворе встречавших, невольно закатил глаза: точно, приехали… Глава 15. Бахчисарайский суккуб. Встреча с будущим министром обороны киевской хунты была неожиданной и, вместе с тем, ожидаемой, если вспомнить его происхождение. В мифических представлениях крымских татар, среди шайтанов, духов, враждебных людям и способных принимать людское обличье, выделяется Убыр. Это кровожадное демоническое существо, высасывающее кровь у живых людей, во многом сходное с упырями в мифологии славян. В европейской мифологии этот архетип соответствует «суккубу» — средневековому демону похоти и разврата, относящемуся к мужскому роду, обычно торговцу, являющемуся в женском обличье, стремящемуся уничтожить тело и завладеть духом человека. «Суккуб Убыр» (*) — такое словосочетание наиболее точно соответствует натуре человека, встретившего наш кортеж. Рустем Умеров собственной персоной - один из самых влиятельных и неразборчивых в средствах крымскотатарских стервятников, ведущий неформатный образ жизни и являющийся наложницей американских, британских и турецких хозяев одновременно. Кровожадность и хвастовство этого упыря в полной мере проявилось во время выступления в Верховной Раде: «Эта война для меня началась не в 22-м году и даже не в 14-м. Для моей семьи и всего крымскотатарского народа война с Россией началась несколько веков назад, когда Москва впервые оккупировала мой родной Крым. Я родился в депортации, ребенком пережил все сложности русского колониализма… Главная моя цель сегодня — победа в войне, которая уничтожит Россию». Несмотря на альма-матер, основанную в Крыму Фетхуллахом Гюленом, у Рустема были прекрасные отношения с представителями турецкой «MIT». Этот исторический феномен еще ждет своего пытливого исследователя. Западные политические движения и организации, на дух не переносящие друг друга, дерущиеся до кровавых соплей, легко объединяются ради войны против Москвы. Так было во время Ливонской войны и Великой Смуты, когда ненавидящие друг друга католики и протестанты, буквально на следующий день после Варфоломеевской ночи, плечом к плечу воевали с русским войском Ивана Грозного и осаждали Троицкую обитель. Так было в Великую Отечественную, где французская дивизия “Шарлемань” плечом к плечу с немецкими оккупантами билась в 1941-м на Бородино и в 1945-м в горящем Берлине. Та же картина повторяется и сегодня. Да, птенцы гнезда Гюленова преследуются Турцией по всему миру! Псевдомусульманские террористы сносят целый квартал в Нью-Йорке и с удовольствием режут головы англосаксам на Ближнем Востоке. Разные игилы и аль-каиды кошмарят “золотой миллиард” и наоборот. Но война между ними прекращается, когда появляется возможность нагадить России. Так и Умеров, закончивший колледж Гюлена, ради этой “великой“ цели может связаться с Эрдоганом быстрее, чем любой другой представитель Укрорейха. В политику Умеров пришел по партийному списку, принадлежащему олигарху Виктору Пинчуку из политической организации «Голос». На вопрос, как он попал в эту партию, Рустемчик ответил обезоруживающе просто: «Знаете, они искали крымского татарина». По другой версии, фронтмену партии Святославу Вакарчуку, который учился в Стэнфордском университете, лично Майкл Макфол и Фрэнсис Фукуяма порекомендовали взять на вакантную позицию именно Умерова, «финансиста» программы для украинских студентов Стэнфорда. Есть еще и третья версия, которая, впрочем, не противоречит первым двум. Несмотря на все свои связи и анкетные данные, у Умерова не было возможности попасть в высшее общество при режиме Порошенко даже после всех люстраций Евромайдана. Социальным лифтом будущего министра обороны киевской хунты стал чат знакомств клуба «Помада», где собирается «братство очка» — так в киевском бомонде называют сообщество геев из Верховной рады, Кабмина и Администрации президента. Главное - отослать специфическое портфолио на видео и фото. Ролики мастурбирующего Умерова появились в соцсетях, а сам он оказался в списке перспективных руководителей киевской хунты. Именно в клубе «Помада» Умеров познакомился с Вячеславом Вакарчуком, который продвинул упыря в депутаты Верховной Рады, а также с «Великим магистром» гей-братства высших чиновников Алексеем Днепровым, на тот момент заместителем Главы администрации Президента Порошенко. После таких «нужных» знакомств возможности Умерова выросли кратно и позволили, в конце концов, занять кресло министра обороны. Но всё это будет позже, а весной 2014-го этот уродец еще не обрел нужного градуса посвящения и не раздобрел до состояния откормленного хряка, поэтому, подвесив на свою небритую физиономию угодливую улыбку, бросился открывать дверь и помогать выйти из машины Дарье Пахоменко, стоявшей в то время в иерархии англосаксонских подстилок чуть выше него. -Как доехали? - участливо поинтересовался Умеров. -Если не считать, что дорога, как таковая, отсутствует, то прекрасно, - не глядя на него ответила Пахоменко. -Ничего, Россия придёт - сделает, - попытался неудачно пошутить Умеров. -Ждешь - не дождёшься? - не поняла ЦРУшница сарказма упыря. -Еще дед меня учил: будет плохо - зови русских, придут - проклинай их и называй оккупантами, уйдут - беги следом и кричи им в спину - “предатели”, - затараторил будущий министр обороны киевской хунты, опасливо и подобострастно пожирая глазами начальство. Да, в такой компании клювом щелкать опасно - сдать соратника в их кругу всегда считалось хорошим тоном. -Хорошая байка. Принято. Но больше так не шути, особенно в присутствии наших гостей. -Какие уж тут шутки! - фыркнул заблудший сын крымскотатарского народа и, наклонившись к уху Пахоменко, что-то прошептал, жестикулируя при этом рукой, словно дирижировал оркестром. -Даже так? - удивилась Дарья и почему-то оглянулась на меня, - сведения надежные? Умеров закивал, как китайский болванчик. -Ок, - протянула букву “О” ЦРУшница, - и что гости? -Нервничают, матерятся. Каждый час велели докладывать... -Ладно. Пойдем - доложим… Стройка оказалась матрёшкой. Древний метод - построить новое здание над старым, а потом раритет разобрать. Сразу же во время строительства решается вопрос проживания, а в данном случае - прекрасная маскировка. Проникнув через технический провал в кладке, пошуршав по строительному мусору, мы вошли в просторное и вполне комфортабельное жилое помещение. В глаза бросилось море упаковок с колой, чипсами и прочими промежуточными звеньями между мусором и едой. Рядом с фаст-фудом - гора туристических рюкзаков. На окнах - светомаскировка, скатанная в рулон и зафиксированная скотчем. Но самое заметное, выдающее истинное предназначение помещения - свежепроложенные пучки совсем не бытовой проводки, разбегающейся по потолку и стенам. Главным демаскирующим признаком, срывающим тайные покровы с этого здания, являлся встречавший нас джентльмен. С его выступающей челюстью, свернутым набок носом и ежиком коротких волос над мясистыми надбровными дугами он мог легко номинироваться как на роль какого-нибудь голливудского робокопа - универсального солдата, так и на роль “нового русского” братка начала девяностых. - Hey, Dee! - приветственно улыбнулся этот терминатор, увидев Дарью, - How was the ride? (Как доехали?) -Terrible, thanks for asking! (Спасибо, отвратительно!) -Always the optimist, I see! (Ты, как всегда, оптимистка!) -Live in this country for five years, and you’ll be just like me. (Поживи в этой стране лет пять - станешь таким же.) -No, thanks. I’m already wondering how I’ll survive until the end of this mission. And now, this guy from Turkey shows up with bad news. (Нет-нет, спасибо. Я и так не знаю, как дотянуть до конца командировки. А тут еще этот турок с плохими новостями.) -He’s Tatar. (Он - татарин). -Does it matter?! (Да какая разница?!) -A lot. (Существенная). -Come on, Dee, for me, there are only two tribes on this continent—Russians and everyone else. It’s just easier that way… But tell me, who did you drag in this time? (Брось, Ди, на этом континенте для меня есть два индейских племени - русские и все остальные. Так проще… Ты лучше скажи, кого это вы притащили.) -A perfect folksy uncle, just like we promised. Ideal setup. He’s from the North of Ukraine. Nobody knows him here. “Medium Rare” prepared. Clearly, he’s seen some action. Perfect fit for our plan. (Прекрасный дядечка из народа, как мы обещали. Идеальный вариант. Он с севера Украины. Никто его тут не знает. Достаточно хорошо подготовлен. Очевидно, что принимал участие в акциях. Прекрасно подходит для наших планов.) -I don’t trust his smug face. (Что-то я не доверяю его наглой роже.) -Neither do I, but we don’t have time to find anyone else. (Я тоже, но у нас нет времени искать кого-то другого.) -Alright, then. Tell him to drag his scrawny butt over here—we need to bring him up to speed. (Тогда скажи ему, чтоб тащил свою тощую задницу поближе - будем вводить в курс дела.) Всё это время я украдкой разглядывал кабельные шины, пытаясь понять, к какой аппаратуре они ведут, каким образом запитаны, и изо всех сил демонстрировал, что ни бельмеса не понимаю по-английски. Терминатор повернулся боком, освобождая дверной проем и приглашая пройти в соседнюю комнату. Она была гораздо меньше и скромнее. Кроме шикарного дубового стола, заваленного какими-то коробками, коробочками и упаковками, занимавшего две трети пространства, здесь стояло несколько стульев и старинный шкаф ручной работы, в который легко могли поместиться трое здоровых мужиков. -Я буду спрашивать и переводить, - коротко проинструктировала меня Пахоменко, - а вы расскажите поподробнее о всех своих прогнозах. Готовы? Я кивнул. Терминатор повторил мой жест и положил на стол поверх коробок карту Крыма с нанесенными на нее топографическими обозначениями. -Майкл, это - Джо, Джо - это Майкл, - Дарья коротко представила нас друг другу. - Майкл, могли бы вы показать на карте, какие конкретно части, дислоцированные в Крыму, перейдут на сторону мятежников-сепаратистов в ближайшее время? Значит, Джо? Ну ладно, пусть будет Джо. Тыкаю карандашом в карту. Джо выделяет жирным оранжевым фломастером названия частей, многозначительно глядя на Пахоменко и Сенченко. Те хмыкают и пожимают плечами. -Когда? - вопрос, произнесенный Джо по-русски с жутким акцентом, был похож на крик баклана. -Завтра-послезавтра. -А что я вам говорил?! - обиженно отреагировал Умеров. -Значит, всё-таки не успеем, - пробубнил Сенченко. -Это значит, что у нас есть почти сутки, и надо действовать, а не в носу ковыряться, - резко оборвала его Пахоменко. Выглядела вся эта компания какой-то пародией на совещание обреченных в рейхсканцелярии. Да! Времени у них было мало! Почти четверть века, с момента развала СССР… Но не в коня корм. Заговорщики хреновы. Бесят! Так и хотелось крикнуть им в морду цитату Маяковского: “Кто тут временные, слазь! Кончилось ваше время!” Но я сейчас был подобен Штирлицу, поэтому, сохраняя скорбную физиономию, усиленно изображал сопричастность. -Майкл, можно попросить вас подождать 10 минут в соседней комнате? - обратилась ко мне Пахоменко со слезливой интонацией. С чего бы? Я вышел в фойе, открыл банку с колой. Гадость, конечно, но пить хотелось до одури, а другого ничего под рукой не нашлось. Пил за здравие всех ребят, блокирующих военные части в Крыму, не давая хунте пролить кровь! *** Совещание затянулось. Вместо десяти минут прошел почти час. Периодически слышался гортанный бас Джо, взвизгивания Пахоменко, блеяние Умерова и Сенченко. О чем-то спорили, ругались. Я мрачно слонялся из угла в угол, пожирая чипсы и периодически ощупывая часы-браслет. Температура его не менялась. Напридумывал себе сказочек “жарко-холодно” - самому стыдно. Наконец-то дверь открылась, и на пороге появились мои “соратники” - раскрасневшиеся, но довольные. -Майкл, - с показным воодушевлением и бегающими глазами произнесла Пахоменко, - вы готовы поучаствовать в процессе перехода военных на сторону России? -Вы хотели сказать - помешать им? - пытаюсь я поправить ЦРУшницу. -Нет! Именно поучаствовать! Вы с отрядом добровольцев должны будете первыми поднять триколор над одним из военных объектов! - выпалила она и впилась в меня взглядом, как клещ. -Простите, не понял… - говорю, а сам замечаю, как криво усмехнулся Джо, и как красные пятна побежали по щекам Сенченко. -Дело в том, что на территории этой военной части находится некоторое имущество, - уточнил Сенченко, - которое нам не принадлежит. Его необходимо вывезти, а чтобы это сделать, там должны находиться наши люди. Я молча переваривал информацию и мучительно пытался вспомнить истории 2014-го с попытками вывоза НАТОвских грузов из военных подразделений. Они наверняка были, но вряд ли их афишировали. К тому же, части блокированы, хрен что просто так вытащишь… Короче говоря - белое пятно, туман войны. И эти, сказав “А”, замолкли, смотрят хором. Понятно, что сейчас я больше ничего не узнаю. Надо лезть глубже, под кожу, чтобы докопаться до истины. Опустив голову вниз, чтобы никто не видел моих бегающих глаз, бешено просчитываю варианты, инстинктивно скрещивая на груди руки и вдруг чувствую, как браслет стал нагреваться. Интересно, это то, что обещала “змеючка”, или я сам начал закипать, повышая градус окружающего пространства? Перехватил правой рукой левую. Да, определенно, смарт-часы стали теплее кожи. Будем считать, что предсказания сбываются, если только не пошла в разнос литиевая батарейка. Молчаливый кивок заговорщикам в знак согласия. С них хватит. Надеюсь, что этот самодеятельный ансамбль “лесных братьев” сам донесет до моих ушей всю необходимую информацию. —-------------------------------------- (*) Спасибо Андрею Мишину за сочные эпитеты в адрес кастрюлеголового щеневмерлика Рустема Умерова https://theotherukraine.info/2023/11/26/upyr-portret-voennogo-prestupnika-rustema-umerova-ukronaczista-nomer-tri/ Глава 16. В сторону Севастополя... Пятнадцать минут назад стартовали, а кажется, что ползем уже битый час. Россия еще не успела вернуться, благоустроить, отремонтировать местные дороги, и наш автобус - чудо турецкого автопрома со странным лейблом “Темза” - трясся на самостийном шляхе, как алкоголик с перепоя, жалобно гремя всеми пластмассовыми деталями. Мы выехали из Бахчисарая в сторону Севастополя по узкой двухсторонней дороге, такой же неухоженной, как и все остальные в украинском Крыму. Широкая раздольная степь, не успев погрузиться в сочные весенние краски, поражала своей пустынностью. Незасеянные поля по левую руку, по правую - разломанные, покосившиеся ограждения, за которыми на крошечных участках ютились накренившиеся сарайчики и садовые домики, производившие впечатление потерянности и запустения. Лишь яркое голубое небо, особенно красивое в весенние месяцы, выглядело чистым, словно умытым. Далеко вдоль горизонта плыли в сторону гор невесомые, пушистые облака, убаюкивая своей недосягаемостью, призрачностью и вечным присутствием в природе. Вместе со мной по колдобинам бултыхался гориллоподобный терминатор Джо с двумя такими же отморозками и бывший комсомольский вожак Крыма Сенченко - единственный, имеющий хоть какое-то отношение к украинской власти. -Сейчас туристов подберем - тесно будет, - подмигнул он, отвечая на мой немой вопрос. - На хрена козе баян, а нам четверым - целый туристический автобус? Теперь понятно. Едем на базу кастрюлеголовых, а я тихонько покручиваю на запястье браслет “умных часов”, проверяя температуру. Пока тёпленькие, значит направление правильное. Степь от Бахчисарая к Севастополю похожа на пологие, застывшие волны. Три параллельные гряды, как три редута, тянущихся с северо-востока на юго-запад, разделённых двумя продольными долинами. Все три, как близнецы-братья - с севера пологи, а с юга, со стороны моря - круты. Идеальная естественная береговая оборона. -Уходим налево, - командует бывший комсомольский босс, и автобус послушно сворачивает с шоссе на Севастополь в сторону Ялты. Мой браслет, как я подумал, сразу среагировал на изменение движения легкой вибрацией. Оказалось, пришло сообщение, прочитать которое не представлялось возможным - всё тряслось, буквы прыгали перед глазами. Ладно, потом прочитаю. Перед лобовым стеклом постепенно выросли и заслонили полнеба Бельбекские ворота - самое узкое место красивейшего каньона на всем полуострове. Две скалы по берегу реки Бельбек, похожие то ли на гигантские египетские пирамиды, то ли на пиршественные столы древних листригонов из древнегреческих мифов, выглядели потрясающе. Джо пересел к Сенченко и, оживленно жестикулируя, что-то пояснял водителю. Автобус петлял по узким извилистым улочкам поселка Танковое, пока не остановился у гостевого дома. Джо со своими соглядатаями направился внутрь, а я поспешил за ними, на ходу сочиняя легенду про острую необходимость отправления естественных надобностей. Однако калитка перед моим носом надменно захлопнулась. Послышалась пара коротких фраз на английском, хлопнула дверь, и я, поняв, что никакой новой информации не получу, чтобы не маячить под забором, поплелся обратно в автобус. Усевшись на свое место, вспомнил про сообщение, отобразившееся на браслете. Что-то прилетело ко мне на планшет. Достав из рюкзака “матрешкин” девайс, обнаружил новую сноску, появившуюся в моих незаконченных мемуарах... Глава 17. Аффидевит №3. Париж 3 марта 2014 года в ненастный, дождливый день к роскошному дому, построенному в стиле классицизма и маньеризма на улице Фобур-Сент-Оноре, 33, что рядом с Елисейским дворцом, они пришли одновременно. Министр обороны Франции Жан-Ив Ле Дриа?н и его соратник Эрик Видо - глава офиса министра по связям с разведслужбами, лицо, ответственное за планирование спецопераций. Рабочий день только начался, а два столь высокопоставленных чиновника, отягощённые государственным этикетом и сонмом текущих дел, бросили все свои дела и прибыли в частный клуб с абсолютно нейтральным названием “Le Siecle” (Век), известный в узких кругах только тем, что его члены контролируют 90% ВВП Франции. Никакой помпы, никаких красных дорожек, вездесущих репортёров и почетного караула. Визит по-спартански не публичный и не протокольный. Двух государственных клерков вызвал “на ковёр” их работодатель, дабы выслушать и получить объективную информацию о процессах, происходящих на Украине. На дверях клуба висела табличка “закрыто”. В зале, где во время работы клуба яблоку негде упасть, был занят только один столик. Высокие потолки отдавали эхо, создавая эффект реверберации. -Уважаемые господа, - без предисловий начал Председатель клуба, как только стороны обменялись приветствиями, - как вы уже знаете, два дня назад, в субботу, 1 марта сего года президент России запросил у своего парламента и получил разрешение на ввод войск на территорию Украины. Мы хотели бы знать ваш прогноз развития ситуации и перспективы развязывания полномасштабных военных действий в Северном Причерноморье? Генерал Видо бросил короткий взгляд на шефа и, получив одобрение, развернул свою “волшебную” папку. -Англосаксы хотят спровоцировать Россию на полномасштабное вторжение на территорию Украины с целью превращения её во второй Афганистан. Пока всё идет строго по их плану. -Мы хотим того же? -Если война неизбежна, и вопрос стоит только о выборе неприятеля, то Россия, безусловно, является лучшим вариантом, - произнес министр обороны Франции. -Обоснуйте. -Из всех противников, с которыми когда-либо воевала Франция, русские - самый предпочтительный и предсказуемый. Они наивны, как дети. До последнего оттягивают драку, даже когда их лупят всерьёз, пытаются договориться, отдавая инициативу врагу, поэтому всегда начинают воевать в худшей позиции. Их щепетильность в выборе средств традиционно позволяет нанести русским максимум ущерба, особенно когда их враг никакими средствами не брезгует. И что немаловажно - русские никогда не добивают своих врагов и не мстят им… Именно благодаря России Франция не была стерта с карты Европы после Березины, а после Второй мировой войны оказалась даже в составе победителей, хотя не выиграла ни одного сражения у Третьего рейха. В случае гипотетического поражения в войне против России Франции не грозит уничтожение, а в случае победы над Россией трофеи превзойдут все наши расходы на военные приготовления и вмешательство на востоке. -Когда вы ожидаете начала военных действий в Северном Причерноморье? -В ближайшее время, - министр обороны смотрел в глаза Председателя прямо и открыто. - Президент России поставлен в такое положение, что не сможет уклониться от драки и будет вынужден вторгнуться на Украину, защищая своего свергнутого союзника, не успев при этом развернуть армию, без всякой надежды на помощь сопредельных государств, не имея ни достаточных резервов, ни устойчиво работающих независимых предприятий ВПК. Грубо говоря, англосаксы поймали русских со спущенными штанами… -А нас? - в голосе Председателя послышалось раздражение, - а нас они не поймали со спущенными штанами? На верфях Сен-Назер для русских строятся “Мистрали”, наш Total по уши влез в российские углеводороды, Renault и Peugeot - на авторынок, Accor - в российский гостиничный бизнес, Lacoste, Leroy Merlin - в их розничную торговлю. Ассортимент закупаемого в России сырья не умещается убористым текстом на трех листах… Вы представляете себе убытки для нашей и без того не идеальной экономики? -Союзники по НАТО уверены, что трофеи после окончательного поражения России кратно превысят наши издержки, - упрямо продолжил министр обороны. - Кроме того, сама Украина - достойный трофей, ибо представляет из себя настоящую шкатулку, набитую природными богатствами… -Мне нравится ваш оптимизм, мсье Дриан, - с непроницаемым лицом произнес Председатель, - однако делить шкуру неубитого медведя - весьма сомнительное занятие. Во-первых - этим не стоит заниматься, даже заняв Москву, если вы хорошо помните историю. Во вторых - рассчитывать на трофеи в союзе с англосаксами - дело неблагодарное, можно остаться без собственных штанов. Фраза “fuck the EU” от дворовой девки из госдепа весьма наглядно продемонстрировала отношение к нам американцев. Поэтому не меньше прогнозов относительно русских нас интересует информация о планах лимонников и янки (*) о силах, которые они задействовали на Украине. Как они собираются реагировать на вторжение России? -На этот вопрос ответит мсье Видо. -Прошу вас, генерал. -Я составил полный отчет на основании стандартного обмена информацией между разведслужбами НАТО, - начал Эрик Видо, перекладывая бумаги в своей папке, - готов оставить его для ознакомления и сразу хочу предупредить, что никаких действий, кроме стандартных, предусмотренных протоколами Северо-атлантического альянса, отчеты разведслужб Британии и США не отражают. Однако наши коллеги, как уже было не раз, планируют специальные операции без задействования государственных структур. -Например? - заинтересовался Председатель. -Мы располагаем информацией о двухступенчатой операции “Сut Corner” (**), активная фаза которой уже началась. Изначально она разрабатывалась в РУМО - разведывательном управлении министерства обороны США. Собственно поэтому нам и стало об этом известно. Затем мы получили уведомление об официальной отмене, а сегодня узнали, что она всё же активирована, но уже под совершенно другой, полностью частной эгидой. -Любопытно. И с чем это связано? -Вариантов три. Либо в РУМО - утечка информации, либо мы имеем дело с корпоративной борьбой между РУМО и ЦРУ… Третий и самый вероятный вариант - объектом воздействия является не только Россия, но и союзники США по НАТО, то есть мы… Моё личное мнение ещё радикальнее. Считаю, что именно Европа, а не Россия, является мишенью всех операций англосаксов на Украине и главной индейкой ко Дню Благодарения. Русских янки используют в качестве одноразового набора столовых принадлежностей так же, как дважды в ХХ веке использовали Германию. Председатель встал, прошелся по залу, остановился у окна, задумчиво глядя на дождливый Париж. -Продолжайте, генерал. -Авторами плана являются три джентльмена с богатым скандальным бэкграундом - бывший посол США на Украине Уильям Тейлор , бывший глава Южного командования вооруженных сил США Барри МакКэффри и глава разведывательного управления министерства обороны Джеймс Клэппер. -Идеальная эклектика, - прокомментировал услышанное Председатель. - Все трое имеют полный шкаф скелетов, достаточный для уголовного преследования каждого из них, - продолжил Эрик Видо. - Тейлор - коррупция, МакКэфри - мясник Персидского залива и военные преступления в Ираке, Клэппер уличён в фальсификации разведывательных отчетов. -Насколько я понял, это не полный список их отличительных особенностей? -Вы абсолютно правы, сир. Все трое тесно связаны с компанией Noetic International Inc. — это что-то вроде отеля «Континенталь» из франшизы «Джон Уик», где нужные люди могут получить любую услугу в любое время и в любой точке планеты. В данном случае точкой пересечения всех указанных лиц являлась Украина, а точнее - торговля оружием со складов министерства обороны этой страны. В частности в 2008 году в Грузию поставлялись комплексы ПВО вместе с подготовленными украинскими расчетами. Они же, все трое в разное время и в разном качестве, засветились в частной военной компании Greystone.(***) -Кто такие? - Greystone зарегистрирована на Барбадосе, как дочерняя компания более известной Academi или Black Water, но с 2010 года она заявила о полной самостоятельности. Ни по одному зарегистрированному адресу физически не присутствует. Утверждает, что у них есть собственный офис на базе ВВС Patrick во Флориде. Однако там они арендуют только почтовый ящик. Кстати, у Noetic International Inc. тоже нет физического адреса. -Компания - призрак? -Скорее - оборотень. Один из аватаров Центра специальных операций ( Special Activities Center) ЦРУ.(****) -С ареалом обитания всё ясно. А что с широтой деятельности этой конторы? -Если брать интересующий нас регион - в 2012-м году Greystone объявила, что начала работать в России, а в 2014-м, на следующий день после переворота подписала контракт с правительством Украины на оказание услуг по подавлению антиправительственных выступлений… -Они появились на Украине только сейчас?.. -На самом деле специалисты этой ЧВК активно участвовали в процессе свержения пророссийского президента Украины с конца 2013 года. Но и эта деятельность является всего лишь прикрытием… И тут мы возвращаемся к анонсированной мною операции. -Прошу вас, генерал, только без театральных драматических пауз, - поморщился Председатель. -Как написано в пояснительной записке, операция “Cut corner” направлена на подавление антиправительственных сепаратистских движений на востоке Украины, в первую очередь - в Крыму, и предполагает две стадии развития. Первую - “Walk on air” - по дискредитации прорусских организаций и движений таким образом, чтобы опора на них стала невыносимо токсичной для Кремля. На втором этапе - название “Last resort” (*****) - предполагается физическое устранение активистов этих движений и секторальные репрессии против нелояльных к новой власти регионов. -Детали? -Выясняем. -Это всё? -DRM (******) имеет оперативную, пока еще не проверенную информацию, что финансирование операции осуществляют коммерческие структуры, связанные с инвестиционным фондом Vanguard Group. -Вот это, - Председатель поднял указательный палец, - главный пазл всей картины… Сразу многое становится понятным. Продолжайте, генерал, работать в этом направлении, но будьте внимательны и осторожны. Для Vanguard Group, BlackRock и State Street Corporation характерен, так сказать, комплексный подход. Вы правы. Вероятно, украинский кризис рассматривается «разработчиками инвестиционных продуктов» для воздействия не столько на Россию, сколько на Европу в целом… Не теряйте связь с этим проектом. Вполне возможно, что у него есть и второе, и третье дно, и это фигуральное выражение может стать вполне реальным местом упокоения для многих стран, а может быть, и для всего Евросоюза. *** Гулко, от души хлопнула крышка багажного отделения автобуса. Я вздрогнул от неожиданности, оторвался от планшета и уставился за окно. Здоровые мужики с одинаково короткими стрижками, ухмыляясь и перебрасываясь короткими фразами, грузили в автобус баулы с одинаковыми надписями “Mountain equipment”. Ну конечно же скалолазы. В голове почему-то всплыла ставшая классической фраза из советского фильма “я — американский ученый-энтомолог, следую на Суматру в поисках бабочек…”, а передо мной целое отделение “энтомологов” грузит свои пожитки в автобус, чтобы отправиться за следующей “туристической группой”, на этот раз, судя по разговору, - западноукраинской, а потом ещё за одной… “Сколько же вас, незваных любителей отдыха в Крымских горах, шлялось тут весной 2014 года?” - спрашивал я себя, когда наш автобус вырулил на финишную прямую - на дорогу к Севастополю. Похоже, начиналось самое интересное… —-------------------------------------------- Справка: Жан-Ив Ле Дриа?н - министр обороны Франции. Эрик Видо - глава офиса министра по связям с разведслужбами. (*) янки и лимонники - старинное, историческое, неофициальное прозвище североамериканцев и англичан. (**) Это и все остальные названия операций взяты из реестровых сводок ЦРУ. “Cut corner” - дословно “отрезанный угол”. В английском языке to cut corners означает попросту cделать что-то самым легким, дешевым или быстрым путем. В британском английском выражение имеет более негативную коннотацию: мол, экономия времени и денег чаще всего происходит в ущерб качеству. А в американском английском данное выражение звучит нейтральнее. (***) За созданием Noetic International Inc. стоял сотрудник ЦРУ Джон Алан Ирвин (John Alan Irvin), крестный отец тайных операций США. Благодаря своим обширным связям, возможностям и опыту Джон Ирвин создал обширную сеть контактов, в основном из информаторов и партнеров ЦРУ. Ведущие специалисты компании: -Мануэль Бенитес (Manuel Benitez). Окончил Факультет уголовного права и Школу телохранителей Института защиты ВИП руководства в Нью-Йорке. Лицензированный специалист по персональной защите. Сертифицированный специалист ЧВК Academi (бывшая Black Water). -Гай Деннис Ирвин (Guy Dennis Irvin) - ветеран спецназа США с многолетним опытом работы в особо деликатных операциях на Ближнем Востоке, в Южной и Центральной Америке, а также в Тихоокеанском регионе. Историческая справка: ЧВК Greystone (дословный перевод на русский - “Серый камень”). 7 апреля 2014 года РИА "Новости" впервые опубликовало информацию об участии американских ЧВК в украинских событиях. В специальном заявлении российского МИДа на следующий день отмечалось: "Особую тревогу вызывает то обстоятельство, что к этой операции подключены около 150 американских “специалистов” из частной военной компании Greystone, переодетых в форму бойцов подразделения специальной милиции "Сокол". Именно с участием этих американских наемников в российских СМИ связывали "зачистку" Харьковской областной администрации. Таким образом, изначально российские СМИ и дипломатическое ведомство утверждали, что в событиях на Украине участвуют наемники из ЧВК Greystone. 14 апреля 2014 года в публикации на .org рассказывалось, как на одном из блок-постов между Харьковом и Славянском были остановлены два грузовика с людьми в форме украинской милиции. При личном обыске выяснилось, что означенные лица, кроме двух водителей этих грузовиков, имели при себе американское удостоверение личности. Кроме того, мнимые "украинские милиционеры" не владели украинским или русским языками. Kampfen US-Soldner in der Ukraine? // http://www.bild.de/politik/ausland/ukraine/us-soeldner-von-blackwater-im-einsatz-34992896.bild.html Russische Luftwaffe verletzte absichtlich den Luftraum der Ukraine // http://www.bild.de/politik/ausland/ukraine/russische-kampfjets-verletzten-luftraum-der-ukraine-35914586.bild.html Agenten von CIA & FBI beraten Kiew // http://www.bild.de/politik/a (****) Центр специальных операций (англ. Special Activities Center) — подразделение Центрального разведывательного управления США (ЦРУ), отвечающее за тайные боевые операции, при которых правительство США никак не ассоциируется с их проведением. Девиз SAC – «Tertia optio», что в переводе с латыни означает «третий вариант». Подразделение используется в том случае, когда дипломатическое и военное решение является невозможным, и нужно иное, нетрадиционное решение задачи. Структура данной службы до сих пор доподлинно не известна, но про несколько отделений информация все-таки есть, а именно - об отделении т.н. «сухопутных операций», группе политических действий и об отделении глобального реагирования (GRS). Подразделения SAC действуют либо под видом, либо в составе существующих западных частных военных компаний. (*****) “Walk on air” — дословно - путешествие на небо. Как идиома, употребляется в смысле - быть словно на небесах; ног под собой не чуять от радости; парить над землей от счастья. “Last resort” — дословно - последнее прибежище. Употребляется, как идиома в смысле - последняя мера, последнее средство. (******) DRM - Дирекция военной разведки Франции. Задачи: сбор, анализ и передача тактических и стратегических разведданных соответствующим структурам вооруженных сил. Подчиняется генштабу. Бюджет – 126 млн.евро. Штат – 1800 человек. Создана в 1992 году в результате объединения ранее разрозненных разведслужб армии, авиации и флота после того, как война в Персидском заливе показала, что Франция чрезмерно зависит от разведданных, получаемых от США. Кроме нее во Франции есть постоянно конкурирующая с DRM, DGSE – Генеральная дирекция внешней безопасности. Задачи: разведка и контрразведка за пределами территории Франции. Бюджет – 450 млн.евро плюс финансирование секретных операций из спецфондов премьер-министра. Штат – 4500 человек плюс 800 сотрудников SA - Службы спецопераций. Глава 18. Севастополь. Фиолент Когда в марте 2014-го я приехал в Севастополь, сразу было видно, что город вообще не готовился к вооруженному противостоянию. На внешнем периметре не существовало никакого намека на системную оборону. На въезде расположились два блокпоста, но вежливых людей там не было и в помине. Стояли местные, по одежде и по поведению - совсем не силовики, хоть и вооруженные автоматами. По моему разумению, их самих надо бы охранять, чтобы оружие не попало в чужие руки. Противостоять диверсионной группе или матерым криминалам у стоящих на блокпостах не было ни единого шанса. Проезжающих тут досматривали поверхностно, скорее обозначали проверку, чем реально хотели что-то обнаружить: в багаж не заглядывали, документы проверяли выборочно по одному известному им алгоритму. Спешно сделанные “гнезда” из мешков с песком выглядели несолидно. Севастополь обозначил свою независимость и решимость, но во всех действиях сквозили импровизация и экспромт. Было видно, что еще вчера никто власть в руки брать не собирался. Чего еще не было в Севастополе в марте 2014-го, как, впрочем, и в Харькове и в Донецке, так это всевозможных обычно шумных общественно-политических организаций федерального значения. Распиаренные политики сидели, как мыши под веником, и ждали то ли руководящих указаний сверху, то ли выявления конечного победителя, к которому можно примкнуть, не нанеся урона своей драгоценной репутации. Они нарисовались позже, когда стало предельно ясно - поддержка Крыма и Донбасса сулит возможность срубить по-легкому неплохие политические дивиденды, попасть на первые полосы СМИ, прослыть защитником русского мира. А в феврале-марте 2014-го русский мир боролся за существование без участия общественно-политической парламентской и околопарламентской тусовки РФ и наверняка проиграл бы в Крыму так же, как в Одессе, Харькове и Запорожье, если бы не волевое решение, принятое в Кремле. Слишком уж неравны были силы. Уже тогда за киевской хунтой стоял весь коллективной Запад, обуянный решимостью сделать с русскими на территории Украины то же самое, что делали финны в 1918-м, польские паны - в 1920-м, еврорейх - в 1941-1944-м, прибалты - всю историю своего существования. Лично я весной 2014-го от имени харьковского антимайдана обращался за помощью во всероссийскую контору “Суть времени” и был демонстративно, высокомерно проигнорирован. В Крыму встретил активистов из этой организации, но они признали, что действовали сами по себе, без всякой поддержки из центра. Сам Кургинян обозначил своё присутствие позднее, попозировал в Донецке с автоматами, сделал пару громких заявлений и отбыл с осознанием выполненной миссии. Кроме его личного пиара, толку от этих телодвижений не было никакого. Самое важное его организация могла сделать в конце февраля и весной 2014 года, но пальцем о палец не ударила, являя собой живую иллюстрацию крылатой фразы: “Язык чесать - не камушки ворочать”. Делали много простые мужики - участники движения “Суть времени”, но исключительно по личной инициативе, без всякой помощи и координации центра. *** Пока я предавался воспоминаниям, наш автобус, не заезжая в центр Севастополя, вильнул возле Сахарной головы влево и покатил в сторону Фиолента, а по салону автобуса покатился Сенченко, раздавая ленточки с расцветкой крымского флага и триколора. -Самостоятельно ничего не делаем. На вопросы не отвечаем. Ни с кем не фотографируемся. Говорим только по-русски или молчим, - орал он, перекрикивая шум, раздающийся в салоне. Никто никаких вопросов не задавал. Очевидно, что все, кроме меня, были проинструктированы и каждый знал свой манёвр. - Слышь, командир, - дернул я за рукав бывшего комсомольского босса, - а мне что делать? -Будешь со мной. Не отходи. Ты - мой зам и наше лицо… -Зам по политической части? - решил я съязвить в глаза предателю. -Нет… Хотя… Можно и так. Как тебе удобнее. Главное - не отрывайся от коллектива, а то останешься за забором в прямом смысле этого слова. -Мне никто не объяснил мои функции. Что я должен делать? Глава 19. Тайные планы англосаксов. Идти в дом к кастрюлеголовым не было ни смысла, ни желания. А вот любопытство по поводу американских баулов, стоящих в рядок под навесом, бурлило нешуточное. Сделав несколько прогулочных шагов вокруг да около, я подошёл, произвёл внешний осмотр, не давший никакой дополнительной информации, потрогал носком ботинка. Электроника, значит? Может, пнуть посильнее - проверить как звякнет? Дверь флигеля открылась. К баулам, глядя на меня исподлобья, вразвалочку подошёл не по-американски хмурый американец, схватил один из них и потащил в помещение. Через минуту вернулся за следующим. -Can I help You (Могу ли я как-то помочь)? - родилось спонтанно в голове. Ну не звери же мы, смотреть, как мучается служивый, таская тяжести. -Yes, sure (Да, конечно), - охотно кивнул янки, берцем двигая ко мне ближайший “саквояж”. Схватили, понесли. За входной дверью флигеля оказалось длинное, узкое помещение со столом во всю длину. “Терминатор-скалолаз Джо” уже потрошил ранее доставленный баул, выкладывая на столешницу содержимое - серебристые блоки хорошо мне знакомой спутниковой связи Intelsat. Остальные “энтомологи”, кажется, расположились в глубине флигеля, откуда доносилось жизнерадостное молодое ржание. - Leave it here (Оставьте здесь), - коротко кивнул Джо в сторону стола. Я крякнул от натуги, прокляв свою надорванную поясницу, водрузил багаж на деревянную поверхность и не спеша пошёл за следующим, раздумывая, какую причину найти, чтобы сунуть нос во все технические подробности. Второй баул оказался тяжелее первого. Дотащил с трудом, волоча по полу, и понял, что на стол не подниму. -Can you help? (Поможешь?) - обратился я к “терминатору”, сосредоточенно тыкающему разъем в пазы блока питания. -One moment... Ah, damn it! (Один момент… Ах, черт возьми), - выругался он, пытаясь впихнуть невпихиваемое. -It won't work, (Не получится), - покачал я головой, глядя на его мучения, - That's a cable from the demodulator, and you're holding the power supply. (Это кабель от демодулятора, а у тебя в руках блок питания.) -But they were in the same package. (Но они лежали в одной упаковке). -They made a mistake while packing. It happens. (Ошиблись при комплектовании. Так бывает.) -Damn quartermasters. Hiring migrant workers from Mexico (Гребаные интенданты. Наберут гастарбайтеров в Мексике), - выругался Джо и поднял на меня глаза, - You know this stuff? (Разбираешься)? -A bit (Немного). -Then sit down and help. (Тогда садись - помогай.) -Hey, Joe! (Эй, Джо!) - возмутился парень, который опять остался единственным носильщиком, - I thought he was going to help me carry the bags. (Я думал, он мне поможет.) -Tell the guys to get off their asses. (Скажи парням, чтобы подняли свои задницы.) -I can't… (Я не могу…) -Then learn to play poker or don’t sit at the table with professionals (Тогда учись играть в покер или не садись за стол с профессионалами), - захохотал Джо и, перехватив мой взгляд, охотно пояснил, - don’t worry about it, come on, make yourself comfortable and help out. Our comms guy ended up in the hospital with liver colic after some homemade local vodka. (Не бери в голову, располагайся, помогай, а то наш штатный связист попал в больницу с печеночной коликой после местной самодельной водки.) Станцию космической связи собирать и настраивать мы закончили за полночь. За это время я узнал, что у меня ужасный английский, но все равно лучше, чем у “этих латинос”, что он сам - зелёный берет, уорент-офицер 1-го отряда СпН СВ из немецкого города Бёблингена, что вся команда “скалолазов” - штрафники и залётчики, получившие последний шанс реабилитироваться. С виду молчаливый терминатор поведал, что их миссия - исключительно спасательная, направленная на эвакуацию уникального оборудования, позволяющего спрягать советское вооружение, находящееся на балансе ВСУ, с натовской распределенной сетевой системой управления войсками и вооружениями. Слушая неторопливый бубнёж солдата удачи, я пытался понять, зачем он всё это мне рассказывает? Нестыковок в повествовании было столько, что через полчаса я перестал обращать на них внимание, воспринимая весь этот трёп, как журчание воды. Но оружия у них с собой не было никакого. Значит, устраивать стрельбу в Севастополе эти самоубийцы не планировали. Уже хорошо. А плохо то, что цель миссии не становилась понятнее. Что такое необходимо вывезти из военной части, чтобы отряжать для этого целую группу военспецов НАТО, пристёгивать массовку, а главное - устраивать представление с поднятием триколоров, с интервью и прочими элементами уличного шоу? Зачем привлекать к себе внимание? Не проще ли по-тихому вывезти? Что же тут запрятала загадочная англосаксонская душа? Что она задумала? *** Ненавязчиво порасспрашивать американца мне не дали. После включения аппаратуры во время настройки антенны к нам присоединился сутулый мужичок, оказавшийся тутошним зампотехом. Он суетился, лез под руку, проявлял нездоровое любопытство: “А это что? А это куда?”, - поглаживая блоки, как породистую кобылу, и всё время лебезил перед Джо, называя его то “мистер офицер”, то “сэр командэр”. Если бы он знал правильный перевод на английский “ваше превосходительство”, употребил бы и это обращение. Обожание и преданность делу англосаксонского рейха сочилось из него концентрированно и было направлено целиком на Джо, как главное свидомое божество, оказавшееся в пределах досягаемости. Из-за этой местной липучки мой коварный план по развязыванию американского языка потерпел сокрушительное фиаско, а потом нас всех пригласили на вводный инструктаж, где оказалось, что пузатый-усатый бандеровец и есть командир части. -Сегодня в наряде только надежные люди, - сообщил он “туристам”, когда все собрались в соседнем доме и расселись прямо на полу, - отбой прошел штатно, все спят. Тихо заходим и располагаемся в учебном корпусе. Остальной, неблагонадежный личный состав запрём в казармах. Двери надежные, на окнах - решетки. Не сбегут.Станцию развернули? - с последними словами пузан глянул на сутулого. Тот молча кивнул. - Хорошо, времени у вас на всё-про-всё до 9.00. Справитесь? - продолжил вышиваночный начальник части и, получив в ответ утвердительный кивок, посмотрел на Сенченко и Пахоменко. - Тогда ровно в 7 начинаем. Что у вас там полагается? Таймер в моей голове начал сбоить, ибо я не понял, что должно начаться в 7.00 и на что “всё-про-всё” у заговорщиков времени до 9.00. -Информация о захвате воинской части ПВО повстанцами выйдет в Нью-Йорке в вечерних девятичасовых новостях, - бодро отрапортовала Дарья, - а это значит, что уже с 6.00 по московскому времени все СМИ России будут смаковать эту информацию. -А если не будут? - недоверчиво спросил бандеровец. ЦРУшница посмотрела на него снисходительно, как учительница младших классов на первоклашку. -Российские СМИ так устроены, - назидательно произнесла она, - что готовы проигнорировать самую горячую и достоверную новость из национальных источников, но зато гарантированно разместят у себя любую дичь, если она опубликована в США или Великобритании. Работает безотказно, сбоев не даёт, что ещё раз наглядно подтверждает их холопскую сущность и генетическую неполноценность. -Красиво сформулировано, - похвалил Дарью Сенченко. -Поэтому, - продолжила Пахоменко, проигнорировав комплимент бывшего комсомольского вожака Крыма, - уже к семи утра мы ждём у ворот ажиотаж и давку наиболее впечатлительных и экзальтированных … -А далее? -Всё, как положено, - повела плечами ЦРУшница и хмыкнула, - народные гуляния, братания, танцы с бубном… К полудню сворачиваемся. Уходим тем же путем. -Ну ладно, - махнул рукой пузан, - общественные дела меня не касаются. Важно, чтобы к 9.00 всё было готово к главному концерту. Располагайтесь, готовьтесь. Флаги и всю остальную атрибутику возьмёте в соседней комнате. Неделю коллекционировал. Поморщившись, как от лимона, он окинул взглядом собравшихся. -Ко мне вопросы есть? Вопросов не было. Вислоусый пузатый самостийный командир резво направился к входной двери и сдернул трубку домофона. -Ну, как там?.. Хорошо, открывай! - произнес он в аппарат и вышел во двор. Туристы-правосеки нестройной гурьбой вывалились из помещения. Я выходил последним, задержался на крыльце, огляделся вокруг и обомлел - в конце двора на месте бетонной стенки зиял полноценный проезд три на три метра, ведущий, судя по всему, в какой-то ангар, чьей стеной и было то, что я ошибочно принял за забор. -Вот это да! - вырвалось у меня от лицезрения таких метаморфоз. -Засранцы, - со смесью восхищения и зависти произнес оказавшийся рядом Сенченко, - чтобы сподручнее было воровать военное имущество, они себе устроили подпольное КПП. -Швыдче, швыдче, хлопцы (Быстрей, быстрей, парни), - нетерпеливо произнес командир части, подталкивая “туристов” к проходу, - там вас встретят и проведут… Обгоняя нас, вперед прошмыгнул сутулый помощник местного босса, а за ним еще двое военных, одетых в замызганные бушлаты советского образца, на ходу разматывая полевой кабель. Ангар оказался частью автопарка, а тот, в свою очередь, упирался в учебный корпус - серое длинное, двухэтажное здание довоенной советской постройки. Рядом стояли образцы техники, потертые, с выцветшими от времени коробками кунгов, карандашами пусковых установок, подпирающими темное небо, локаторами, замершими в самых неестественных положениях. -Давайте быстрее, - на территории автопарка нас ждал первый военный, одетый по форме, - все в учебный корпус. Подъезд с торца. Задерживаться никто не намеревался по совершенно прозаической причине - мартовский ночной воздух, кондиционированный и увлажненный близким морем, забирался под одежду, охлаждал, заставлял прятать руки в карманы и передвигаться бодрой рысью, чтобы при первом удобном случае мы могли нырнуть в теплое помещение. В учебном корпусе царил суровый армейский порядок, в простонародье называемый бардаком. Просторное фойе с высоким потолком, сохранившее следы сталинского ампира, было заставлено штабелями различной аппаратуры - от блоков управления советского производства до стоек с современными серверами. Между ними ветвились пучки кабелей, тянущихся по коридору и растекающихся по отдельным помещениям. Постоянно запинаясь обо всё это хозяйство, чертыхаясь и тяжело дыша, по фойе сновал рядовой и сержантский состав, что-то перетаскивая, сматывая и разматывая, роняя и закрепляя кабельные пары, проявляя совсем не полуночную активность. Создавалось впечатление, что обитатели либо готовятся к переезду, либо только что приехали и разбирают багаж, в беспорядке сваленный в прихожей. Кастрюлеголовые “туристы” сгрудились в уголке у входа и ошарашенно разглядывали этот человейник, пока в фойе не заскочила Пахоменко. -Не спим, слушаем внимательно! - рявкнула она командирским голосом. - Сейчас я называю командиров групп и номер аудитории. Старшие подходят, получают ключ, пакеты со своим позывным и следуют со своими людьми в выделенную учебную аудиторию. Там вскрывают пакет, досконально изучают инструкцию, ждут меня. Всё понятно?.. Далее Пахоменко бодро выкрикивала позывные правосеков, и толпа стремительно рассасывалась, пока я не остался один. -А мне? -В актовый зал - там все соберемся на окончательный инструктаж. -Это куда? Пахоменко махнула рукой в направлении, противоположном от того, куда уходили кастрюлеголовые и уползал пучок кабелей. Отправившись по указанному адресу, я внимательно оглядывал штабеля приборов с целью распознать, что же американцы хотят любыми способами вывезти из этого царства анархии? Найдя первое помещение с двустворчатой приоткрытой дверью, я смело шагнул внутрь и сразу понял, что попал не туда. Ничего актового в этом зале не было. Аудитория встретила меня характерным жужжанием и щелканьем реле. Горела подсветка экранов, мигали светодиоды. По периметру вдоль стен выстроились в ряд стойки с аппаратурой, посредине громоздился огромный стол с разложенными на нем схемами и картами. Всё полностью соответствовало понятию учебного класса, кроме одного - учебная аппаратура ночью работать не должна. Армейские учебные материалы не должны быть разбросаны по столам, словно их только что использовали и оставили буквально на минутку. Воровато оглянувшись и поняв, что в данный момент никому не интересен, я подошел к столу с разложенной на нем детальной картой Крыма, поверх которой отдельным фиговым листочком примостился список международных авиарейсов, часть из которых была помечена жирным желтым фломастером. Ах, вот они что задумали!.. -Господи! - бывший комсомольский вожак театрально закатил глаза, - никому ничего нельзя поручить - всё приходится делать самому! Твоя главная задача - связь с общественностью. Все эти пресс-релизы, пресс-подходы, митинги, заявления о том, что Русская весна победила, и Крым возвращается в родную гавань, что часть будет лояльна местному самоуправлению и всё прочее бла-бла-бла… -У нас что, и митинг будет? -Если понадобится. Тебя из Харькова прислали, как самого языкастого, вот и соответствуй. Кстати, я позвонил, сказал, что ты добрался нормально. Завтра звездой станешь, ясно? -Ясно!.. Хотя, на самом деле, ни черта не ясно. Понятно только, что меня принимают за кого-то харьковского майданутого. Узнать бы, кому он звонил в Харьков, что говорил и что ему ответили? Вряд ли в Харькове кто-то знал, что отправляют в Крым своего “побратима” косить под пророссийского активиста? У этой публики язык за зубами не держится - растрепали бы в момент. Стало быть, никакого особенного обмена информации не произошло. Протокольное - всё нормально, добрался, встретили, не более. Главное -меня пока не раскрыли - значит, есть шанс еще сутки поиграть в шпионов, а потом… Я не знал, что будет потом, но чувствовал, что в шпионские игры более играть не придется. Не давал покоя вопрос - зачем тащить человека из Харькова, чтобы объявить в пророссийском Крыму о том, что он пророссийский? Здравствуй, капитан Очевидность! Это и так происходит явочным порядком! Я решительно не понимал, в чем подвох. И ради такой шумихи толпа правосеков в компании с иностранными специалистами, проникает на военный объект, рискуя если не жизнью, то здоровьем? Надо разбираться… На Фиоленте полдюжины воинских частей. Куда конкретно мы направлялись - не знаю. Мне оставалось гадать и наблюдать. Неизвестность - это всегда тревожно, но сейчас как-то особенно. В воздухе витало совсем недоброе предчувствие, обволакивало липким туманом, сбивало настроение, не давая погрузиться в атмосферу торжества, которое я испытал в марте 2014 года. Интуиция в виде неясной тревоги меня никогда не подводила, а сейчас я буквально физически чувствовал, как на горле сжимаются челюсти адовых псов, которые норовили поглотить меня, погружая в пучину отчаяния и безысходности. “Кручу-верчу, запутать хочу” - шептал я еле слышно, глядя, как автобус петляет по частному сектору Фиолента. На юге темнеет стремительно. Короткий мартовский день закончился неожиданно, моргнул пару раз и всё, словно лампочку выключили. Где мы конкретно находимся, я перестал понимать четверть часа назад, когда ехали к месту назначения, старательно избегая дорог, протискиваясь среди заборов и домиков, пока не остановились у одного из них, окруженного высокой трехметровой крепостной стеной из кирпича, с широкими крепкими железными воротами. Назвать забором такое фундаментальное ограждение язык не поворачивался. Нас ждали. Створки ворот распахнулись. Автобус рыкнул, окутался сизым выхлопом и заполз внутрь, почти полностью заполнив собой небольшой аккуратный дворик, выложенный разноцветной брусчаткой. Прямо - глухая бетонная стена, слева - одноэтажный жилой дом, справа - хозпостройки и флигель, мало уступающий по размерам дому. Всё такое же основательное, как и забор. Пассажиры высыпали на улицу, осматриваясь и тихо переговариваясь между собой. Говорливые резко прикрутили громкость. Напряжение витало над головами, и только американцы были расслаблены и деловиты. Профессионалы. Они откинули крышку багажника, быстро, но аккуратно начали выгружать свои баулы и тащить под навес. Очень удобное время, чтобы узнать, что там внутри. Я схватил ближайший, рванул - в нем было килограммов под тридцать. Напрягся, потащил. -No-no-no, - засуетился “скалолаз”, принимавший багаж, выставив ладони вперёд, - Careful. It can't be stacked or thrown! (Осторожно! Не бросать и не ставить друг на друга!) -Он просит тебя быть аккуратнее, - перевела с английского оказавшаяся рядом ЦРУшница. -Они что, хрусталь там везут? - недовольно фыркнул я, опуская багаж на землю. -Electronic devices, - буркнул “турист”, забирая у меня баул. Час от часу не легче! Что тут происходит? -Что делать дальше? - громко спросил я, увидев, что всё начальство находится в шаговой доступности. -Сейчас хозяева придут и всё скажут. -А кто у нас хозяева? - Скоро познакомишься. Всему своё время. А пока займись чем-нибудь полезным… Вон речь сочини - завтра будем перед прессой выступать от имени группы крымских патриотов, захвативших военную часть ПВО и обезопасивших таким образом небо над Крымом. Значит, всё-таки ПВО. Хоть тут какая-то ясность… Но что эти черти замутили? На Фиоленте с советских времен стояла всего одна часть ПВО - №3009, вооруженная зенитно-ракетными комплексами С-300ПС. Вещь крайне серьезная, запросто может пальнуть не только по воздушной, но и по наземной цели, но для этого комплекс требуется вывести из ангара, развернуть, открыть склад, зарядить пусковые установки, запитать электричеством, поднять локатор, который у радиоразведки сразу начнет светиться, как новогодняя ёлка. А у ворот стоит вежливый пост и терпеть такую активность не будет. “Туристы” со “скалолазами” должны это понимать. Так что же они задумали? -Здоровеньки булы, шановни панове! - раздалось со стороны дома басовито-снисходительное. На крыльце в свете уличного фонаря материализовался дородный колоритный детинушка среднего роста и возраста, вполне подходящий по вокальным данным на роль запевалы “Батька наш Бандера”. Каштановые волосы с яркой проседью на висках прикрывала кепка-полицайка с высокой тульей. Козырек головного убора скрывал брови. Под ним в тени чернели глазные впадины, над седыми усами блестел мясистый нос. Лицо представляло собой почти правильное подобие окружности. Всю эту геометрию подпирал снизу полумесяц двойного подбородка, уходящий в растаманку, а она, в свою очередь, практически лежала плашмя на впечатляющем пузе. При виде этой емкости, почему-то сразу вспомнился анекдот: “Запомни, сынок: живот не от пива, а для пива”. -Проходьте до будинку (Проходите в здание), - пророкотал обладатель столь выдающихся форм, призывно махнув рукой, и скрылся за дверью, к которой сразу же охотно потянулись западенские “туристы”, чувствующие себя неуютно и зябко в незнакомой местности под открытым небом. К американцам, стоявшим под навесом хозпостройки, в ту же секунду метнулся другой персонаж - худой, сутулый, прячущий лицо за поднятым воротником армейского бушлата. Он что-то сказал вполголоса обступившим его “скалолазам”, открыл дверь и шустро, как ящерица, юркнул в здание. За ним, без лишних разговоров, подтянулись представители “империи добра”. Автобус, недовольно фыркнув, сдал назад и скрылся на улице за воротами. Площадка опустела. “Мальчики налево, девочки направо”, - пробормотал я, стараясь определиться, куда мне следует направиться. Правильнее было бы - за мужиком в растаманке, но гораздо интереснее - к янки. В любом случае майданутые во всей этой истории - подтанцовка. То, что должно произойти, связано с Джо и его командой. И это “что” становится всё более горячим, краеугольным, тревожным. Глава 20. “Алекс - Юстасу” Сердце трепыхнулось и замерло, словно его отключили от источника энергии. Легкие будто парализовало - ни вдохнуть, ни выдохнуть, а во рту появился противный железный привкус. Состояние такое, будто штакетником шарахнули по загривку. Зато в голове прояснилось, распогодилось, и пазлы сложились в логичную, непротиворечивую картинку. Всё это должно случиться позже, когда в небе над Донбассом будет сбит рейс MH17. Обвинят в этом ополчение, русских всем хором назовут террористами. Напрочь отрежут возможность международного признания независимости мятежных регионов… И такая перспектива вдруг замаячила в Крыму. Наверно, это как раз то, о чем говорила Не-Доля: “...Если другие желания не учитывать, равновесие мироздания нарушится, тварный мир погрузится в хаос, и тогда плохо будет всем…” Получается, что моя возможность вмешаться в прошлое компенсируется чужой возможностью масштабно и с выдумкой нагадить в этом прошлом. Пока не состоялся референдум 16 марта, пока не провернулись бюрократические шестерёнки в Кремле, Крым - это такой же украинский регион, как Донбасс или Слобожанщина. И в самый трепетный момент всеобщей неопределенности, когда монетка стоит на ребре, и никто не знает судьбу полуострова, под видеокамеры и фотоаппараты иностранных корреспондентов военную часть ПВО захватывает горстка якобы пророссийских активистов, после чего, на фоне триколоров и вместе с пробками от шампанского, в небо взмывают зенитные ракеты, снося гражданский авиалайнер. Шок. Трепет. Мировая общественность в ярости. Русская весна дискредитирована сразу и окончательно. Пророссийские активисты на территории Украины сразу станут токсичными и нерукопожатными. Крым будет открыт для зачистки от “пророссийских террористов”, а заодно и от черноморского флота РФ. Два удовольствия в одном флаконе… Первое, что мне захотелось сделать, когда осознал всю глубину задницы, в которую погружалась вместе со мной новая версия истории, - схватить что-нибудь тяжелое и шарахнуть по мерцающим рядам светодиодов. Остановило понимание, что это - не выход. Починят, заменят, да и вряд ли это единственный пульт управления. Наверняка есть ЗаКП… Второй вопрос - что должно случиться с группой поддержки? Куда сценаристы собираются деть псевдороссийских активистов после того, как акция состоится? Ведь не дай Бог их отловят настоящие крымчане - всё тайное сразу станет явным… Допустить этого организаторам теракта нельзя, а значит, все “туристы” обречены, и надо понять, каким образом авторы сценария всех нас собираются утилизировать. Какой же финальный аккорд придумали яйцеголовые мыслители из ЦРУ и Пентагона? Хреново, что ответы на все эти вопросы необходимы сейчас. Ходики тикают. Делать что-то надо немедленно. Переваривая эти тревожные вопросы, я тихонько выскользнул из помещения и двинулся обратно к выходу. Смысла оставаться и ждать у моря погоды не видел. Если не знаешь, что предпринять, и на месте оставаться опасно - надо валить. Рассвет приближался неотвратимо, а вместе с ним час “Ч”, подтверждая простой и лаконичный постулат: ничто так не стимулирует бурную деятельность организма, как угроза жизни. *** Первым под каток моей резко возросшей активности попал Сенченко, о чем-то секретничавший в фойе учебного корпуса с местным шарообразным главнюком. Интересно, они входят в состав ликвидаторов или ликвидируемых? -Мне нужно осмотреть КПП и прилегающую территорию, - заявил я решительным тоном, не терпящим возражений, подойдя к ним вплотную. -С чего это вдруг? - высокопоставленный пузан явно не привык к ультиматумам на своей территории. -Пресс-конференция и, возможно, митинг, - коротко ответил я, глядя в его поросячьи глазки, - иначе придётся тащить эту неуправляемую публику на территорию, и тогда я лично не даю ни единого шанса, что журналюги не сунут свой нос во все подробности. Хорошо бы сразу определить место на входе или даже за забором, но тогда надо успеть его хоть как-то оборудовать. -Це дело, - согласно кивнул Сенченко. -Добре, я выделю сопровождающего, - хмуро согласился начальник части. Он по-разбойничьи свистнул, привлекая внимание, рыкнул на подскочившего подчиненного, и через минуту рядом с нами появился совершенно серый, невнятный типчик - худой, рябой, сутулый, средней замызганности и потёртости, но зато с лейтенантскими погонами. А еще через пару минут мы бодро шли к выходу, размышляя каждый о своем, лейтенант - о несправедливой судьбе, заставляющей его покинуть теплое помещение и плестись куда-то с этим гражданским, а я - о вариантах нейтрализации захисника наиболее демократичным, но эффективным способом. На КПП нас встретило образцово-показательное сонное царство, за КПП - тоже. Наряд блокированной, якобы военной части бессовестно давил на массу. То же самое, очевидно, делали и блокирующие - во всяком случае, никаких бодрствующих постов возле части выставлено не было. В некотором отдалении сонно тарахтели на холостых подержанные жигули-девятка, а еще дальше сиротливо притулился армейский УАЗик. Эта машина показалась мне чем-то знакомой. -Бумага и карандаш есть? - обратился я к старшему наряда. -Это ещё зачем?- забеспокоился сопровождающий. -Измерять и записывать! - отмахнулся я от него, как от назойливой мухи. -Да пожалуйста, - протянул мне пишущие принадлежности младший сержант, или как там звали в украинской армии служивых с двумя лычками… -Годится, - коротко бросил я в ответ, критически оглядев потрепанный блокнот. -А рулетка? Таковой на КПП не оказалось. У лейтенанта - тоже. -Прошу! - я молитвенно сложил руки на груди и, затаив дыхание, ждал решения - сам он пойдет или пошлёт подчиненных. Фу-у-ух, пошел сам. Слава Богу! У меня теперь есть несколько минут! Я быстрым шагом направился к припаркованным машинам, одновременно торопливо чиркая слова в блокноте практически наугад. Из приоткрытого окна девятки доносился богатырский храп и несло сивушным перегаром. Крымские казаки к службе, особенно к общественной, относились просто и легко. -Минус один, - пробормотал я, ускоряясь. УАЗик, на борту которого красовалась морда медведя, хотя её легко можно было перепутать с собачьей, мог показаться пустым и безжизненным, если бы не красный уголек сигареты, мелькнувший за лобовым стеклом, да легкий дымок, вьющийся из щелочки с водительской стороны. Закрыв спиной весь обзор с КПП и стараясь не замедлиться, я вырвал на ходу листок, сложил его вдвое и торопливо, как в почтовый ящик, сунул в салон, старательно глядя перед собой. Всё! Миссия выполнена. Бумажку мою могут, конечно, выкинуть, но я очень надеялся, что прочитают. А прочитав, примут меры. Как-никак мы хоть шапочно, но знакомы! *** Ник на самом деле был совсем не Николай, а Николаев. Он полудремал, сидя в служебном УАЗике, давно ставшем для него передвижным отелем, и снова анализировал всё произошедшее с ним за последние три месяца. Николаем был его батя - широко известный в узких армейских кругах специалист, успевший повоевать и в первую, и во вторую чеченскую, сгонять в дембельскую командировку в Сирию и выйти в отставку незадолго до майданного безумия. Батю Ник после возвращения еще не видел. Удалось лишь поговорить по телефону, обменяться дежурными фразами. Ник рванул в управление доложить о прибытии, сообщить детали для служебного пользования, своими глазами увидеть, своими ушами услышать мнение начальства об их месячной киевской командировке. В принципе, вставший на дыбы Киев был совсем не полянкой его службы. По всем писаным канонам, на майдане должны были работать посольские. Однако кому-то наверху понадобился альтернативный канал получения информации, и его прикомандировали к Максу - гастролёру из столичного управления, бойкому, самоуверенному, постоянно оставляющему за собой последнее слово, даже если это касалось ничего не значащих бытовых мелочей. Сначала всё шло просто великолепно. В столице Украины окопалась целая россыпь коллег из западных спецслужб. Они чувствовали себя на майдане, как дома, не стеснялись, не прятались, вербовали местных активистов пучками, зазывая кастрюлеголовых щеневмерликов к дырявому камину европейского Папы Карло кнутом и пряником. Командировочная картотека заполнялась стремительно. Начальство одобрительно поддакивало и закидывало уточняющими вопросами. Активность зашкаливала, работа спорилась… Всё изменилось в одночасье в самом начале нового 2014 года. Нет, не на киевском майдане. Там как раз всё свиристело и произрастало. Что-то произошло на Большой земле. Энтузиазм начальства резко пошёл на спад. Одобрительные подбадривающие реплики сменились формально-бездушными “принял”, “хорошо”, “ждите ответа”. Никаких дополнительных вопросов, никакого дистанционного похлопывания по плечу, хотя объем информации “Юстас-Алексу” только увеличивался, а ценность её, по мнению Ника, только возрастала. С целью выяснить причину этих перемен он, переписав набело свой отчёт, рванул в управление, где был огорошен и дезориентирован. -Значит так, - выпроводив Николаева из кабинета, максимально снизив громкость, произнес его непосредственный начальник, - никакой командировки не было. -А что было? -Отпуск. -Э-э-э-э-э… - Оформишься в строевой задним числом. Отпускные, проездные… И никаких вопросов более. Так надо. Отдыхаешь еще неделю, потом - ко мне, получишь новое предписание. Всё! Вот тебе и фанфары, и медные трубы, и благодарность с занесением в личное дело, повышение с внеочередным присвоением и правительственная награда за 60 дней круглосуточной пахоты. Узнать бы у кого-нибудь, что всё это значит… Например, у Макса, но тот наверняка уже усвистал в Первопрестольную… Ник постоял четверть часа в коридоре, бездумно глядя на портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского, вздохнул, сложил вчетверо и спрятал в карман свой личный отчет со списком “коллег” из лагеря НАТО, нащупал сотовый и набрал телефон отца. -Батя, ты дома?.. А где? А что ты там делаешь?.. Ладно, давай я подъеду - поговорить надо… Припарковавшись недалеко от КПП, он сидел в своей машине у части, которую неуверенно и дыряво блокировала “Самооборона Севастополя”, и ждал, когда патруль во главе с его батей завершит обход и наконец-то появятся на горизонте. Спать хотелось - аж глаза слипались. Сквозь дрему он зафиксировал какое-то движение, но внимания особого не обратил. Шатается какая-то личность по ночному Фиоленту - с кем не бывает… Потом через приоткрытое боковое окно прямо на колени ему упал листок бумаги, и пока он сообразил, что его надо читать, а не пытаться выкинуть обратно, пока торопливо искал тумблер освещения, чтобы расшифровать неровный почерк, почтальон уже вернулся на КПП. Его одежда и походка со спины показались Нику знакомыми. Он видел этого человека совсем недавно, на ночном вокзале по дороге из Харькова в Севастополь. —---------------------------------- Историческая справка. Из отчёта "Ника": Картотека агентов иностранных спецслужб, засветившихся в Киеве в конце 2013-в начале 2014 годов. ЦРУ: -Стивен Пейдж - 2-й секретарь политического отдела посольства США на Украине -Эндрю Джонсон – Руководитель отдела общественных связей посольства США -Тимоти Пергальски - Специалист по связям с общественностью посольства США -Джексон Греш - Представитель военного атташата посольства США - Марибет Юлрих - Специалист по вопросам военно-финансовых отношений - Лас Карен Анита - Начальник отдела безопасности посольства США - Марк Дэвидсон - Спецагент ЦРУ США - Джеффри Лубби - Спецагент ЦРУ США - Возняк Виталий Олександрович - Агент. - Лоуренс Катерина - Агент - Нейман Кристи, замужем за Neumann Edward. - эксперт по Восточной Европе. - Аткин Арон Микаэль, род. 1965 - специалист по Восточной Европе МИ-6: Мартин Дей – заместитель посла Великобритании Джудит Гоу – начальник Департамента МИД Великобритании по вопросам Западной Европы и Центральной Азии Агенты: Ричард Филипп Бридж. Микаель Говард Дэвенпорт Эндрю Патрик Сомерсет. Клив Дар Невел Мартин Эрик Пентон Раймонд Бенедиктин Бартоломью Квентин Джеймс Китсон Кристофер Дэвид Стилл лава 21. Аффидевит №4. Киев “Этот человек”, то есть я, в то же самое время на ходу просматривал новое сообщение, пришедшее на планшет от неизвестного абонента, повествующего о происходящих событиях в таком недалеком, во всех смыслах этого слова, Киеве. *** Пятизвездочная “Опера” в центре украинской столицы, с помпой купленная Ринатом Ахметовым в 2006 году, напичканная специальной аппаратурой, как любительская колбаса - жиром, 1 марта 2014 года превратилась в некое подобие Смольного института в прифронтовом Петрограде. Киев, слава Богу, в эти дни никто не осаждал. Фронт не прорисовывался ни рядом с ним, ни даже на дальних подступах, но настроение собравшейся в конференц-зале майданной публики было близко к паническому. Именно в этот день новоиспеченной киевской хунте сразу и конкретно поплохело. Кажется, еще только вчера рекой лилось шампанское, и эйфория от победы майдана фейерверками взлетала в зимнее небо. Сначала по всему Киеву, а потом и за его пределами победившие майдауны били титушек, громили и грабили офисы организаций, поддерживающих Януковича, охотились за “клятыми кацапами и москалями”. Под овации и аплодисменты цивилизованной общественности западных стран прошёл Корсунь-Шевченковский погром с двадцатью убитыми, более чем сотней раненых, и десятки других погромов, менее известных, но не менее кровавых. Революционный восторг с размаху налетел на хмурый и злой восток, в корне несогласный с концепцией новых хозяев украинской жизни. Оказалось, что охотников на титушек тоже можно бить, причем не только эффектно, но и эффективно. А потом в Крыму впервые прозвучали слова про независимость, на перекрёстках и инфраструктурных объектах появились вежливые люди в цифровом камуфляже, на площадях прописался на ПМЖ триколор. И, наконец, набатом над головами заговорщиков 1 марта 2014 года прозвучало обращение президента России Владимира Путина в Совет Федерации об использовании Вооруженных сил РФ на территории Украины. "В связи с экстраординарной ситуацией, сложившейся на Украине, угрозой жизни граждан Российской Федерации, наших соотечественников, личного состава воинского контингента Вооруженных сил Российской Федерации, дислоцирующегося в соответствии с международным договором на территории Украины (Автономная Республика Крым), на основании пункта "г" части 1 статьи 102 Конституции Российской Федерации, вношу в Совет Федерации Федерального собрания Российской Федерации обращение об использовании Вооруженных сил Российской Федерации на территории Украины до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране", - говорилось в обращении. Первой угрозу осознала главная опора украинского государства - СБУ. Уже к вечеру главное здание ведомства пугало абсолютно пустыми кабинетами и коридорами. Часть сотрудников свалила из цитадели государственной безопасности после известия о победивших бандеровцах, а вторая часть - после получения пока еще неофициальной информации об одобрении Сенатом России обращения Путина. По многочисленным оперативным донесениям, киевскую хунту не собиралась защищать не только СБУ, но и милиция с армией. Силовые структуры ушли в глухой и тотальный нейтралитет, послав вчерашних победителей в нокдаун, в коем они пребывали с начала субботнего дня. Об этом красноречиво свидетельствовали нервные улыбки на лицах, бесцельно блуждающие по столу и одежде руки и стремительно поглощаемые литры воды с лимоном, хотя душа собравшихся требовала чего-нибудь покрепче. -Ну что, Арсений Петрович, “куля в лоб” опять становится актуальным сценарием? - участливо, но с плохо скрываемым ехидством, спросил Аваков свежеиспеченного премьера, ежеминутно поправляющего простецкие пластмассовые очки на крысиной мордочке. -Да пошёл ты! - неожиданно грубо огрызнулся на министра Яценюк, обычно вежливый с соратниками. Он вскочил на ноги, вихляясь и косолапя дошел до окна и приложился лбом к холодному стеклу. -Где-то должен быть выход! Это не может закончиться так бездарно! - с надрывом пробормотал Арсений, взирая невидящими глазами на улицу Богдана Хмельницкого, по которой шастали ничего не подозревающие горожане. Полукриминальный авторитет, совсем недавно утвержденный на должность министра внутренних дел киевской хунты, пораженный столь наглым поведением почти тезки, от неожиданности открыл рот и собирался сказать что-то едкое и колючее, как под цоканье каблучков в конференц-зал вплыла “газовая королева всея Украины” в сопровождении помощника, заботливо катившего сзади инвалидную коляску. -Юлия Владимировна, - глава МВД моментально переключил свой сарказм на новое лицо, - вы еще не решили, в каком образе предстанете сегодня перед спонсорами, а посему захватили весь наличный реквизит? Облик инвалида, умирающего от неизлечимой болезни, подходит вам больше, чем имидж куртизанки, страдающей от недостатка любви. А как насчет дублёрши? Неровен час, спонсоры затребуют все образы одновременно... Вездесущий Аваков уже знал про тайные договоренности “птенцов гнезда Тимошенко” Турчинова, Яценюка и Порошенко - слить в политическую канализацию излишне жадную и настырную “королевишну”. Знал и поэтому особо с ней не церемонился. “Бледная с косой”, не удостоив Авакова даже взглядом, гордо прошествовала к своему месту за столом, коротко кивнув присутствующим Порошенко, Кличко, Парубию и Турчинову. Из всех только последний сохранял видимое спокойствие, находясь в полурасслабленном состоянии и никак не реагируя на нервную, наэлектризованную атмосферу. -Добрый день. Какие новости из Крыма? - коротко спросила подельников “газовая королева”. -Хреновые, - коротко ответил пастор, не ставший пока ещё кровавым. - Правительство Крыма договорилось с Россией о выделении полуострову финансовой помощи. Крымский «Беркут» перешел в подчинение властей автономии. Аксенов договорился о взаимодействии с Черноморским флотом. Мы теряем контроль над ситуацией, причем не только на полуострове. Эта зараза стремительно расползается по всему востоку… -И что в такой ситуации хочет от нас Пайетт? Напряженный взгляд Тимошенко говорил, что более уместным был бы вопрос: “Как этот гиперактивный янки собирается нас спасать?”, но деловой и дипломатический этикет требовал более обтекаемых формулировок. -Скоро узнаем, - также коротко ответил Турчинов и отвернулся, давая понять, что говорить на эту тему он сейчас не намерен. -Его превосходительство посол Соединенных штатов Америки, - пафосно объявил стоящий у дверей служка департамента государственного протокола и церемоний. Он распахнул дверь, сделав шаг назад и согнувшись в почтеннейшем поклоне. За дверями посла не оказалось. Люди там, конечно, были. Выделялись своей монументальной неприступностью американские security, суетились клерки с разнообразными бейджиками на лацканах, а вот главного фигуранта и инициатора внеплановой встречи “без галстуков” Джеффри Пайетта видно не было. -Возможно, посол знает то, о чем мы еще не в курсе, - вставил немедленно свои пять копеек Аваков, - может быть, старина Джеффри, получив некую информацию, уже свалил на звездно-полосатую родину “для консультаций”. -Арсен, не юродствуй, - тихо прошипел Турчинов. - Не раздувай из мухи слона и не пугай присутствующих страусов. -Почему это? -Пол бетонный… -Я не юродствую, я волнуюсь! - возмутился Аваков. - Весь этот бардак, что сейчас творится в Крыму и на Востоке, все равно разгребать мне. Во внутренних войсках - буза, милиция расколота, а все, что я слышу последний месяц - это пожелание держаться и не падать духом. Может быть, кто-нибудь вместо этого поделится тремя-пятью надежными батальонами? -Тихо! - цыкнул на главу МВД пастор, поднявшись с кресла и вытянувшись по стойке смирно, как новобранец перед генералом. На пороге зала стоял совсем неприметный человек в стандартном деловом костюме. Среднего роста и возраста, с аккуратно причесанными на косой пробор жесткими, темными, седеющими волосами, с прямым носом и плотной полоской сжатых губ, он имел внешность типового клерка, если бы не прищуренные глаза и оценивающий взгляд человека, привыкшего отдавать приказания, а не исполнять их. Это впечатление усиливал посол США, устроившийся по правую руку от гостя, что-то нашептывая ему на ухо и одновременно жестикулируя свободной рукой. Во второй он держал стандартную кожаную папку со знакомым белоголовым орланом. Чуть позади между двумя джентльменами маячила голова штатного переводчика посольства, известного заговорщикам, и еще двух широкоплечих молодцов, принятых присутствующими за охранников. -Его превосходительство посол США… - повторил клерк департамента протокола и осекся, увидев красноречивый жест Джеффри Пайетта. -Господин посол находится здесь, как частное лицо, - пояснил переводчик, и вся троица не спеша направилась к местам в торце стола. Гость сел первым, посол - вторым, и этот нюанс был зафиксирован собравшимися. -Уважаемые господа, - продолжил переводчик, увидев кивок посла, - мистер Пайетт в неформальной обстановке хотел бы известить вас о своем госте, представляющем исключительно и только своих акционеров! Он является поверенным совладельцев инвестиционного фонда BlackRock, вложившего немалые деньги в торжество демократии в нашей стране, и его работодатели крайне встревожены ситуацией вокруг Крыма и сопредельных с ним территорий, - переводчик тараторил синхронно с гостем, оглядывающим собравшихся так, как смотрит классная руководительница на школяров, намалевавших на доске ругательство. - Что происходит, господа? -закончил переводчик, обращая к присутствующим последние слова Пайетта. -У нас проблемы с управляемостью силовыми структурами, - пробурчал Аваков, опустив голову. Инвестор выслушал перевод и застыл, широко раскрыв глаза и став похожим на суриката. -No pain, no gain (*) - усмехнулся гость после длинной паузы и выдал длинную фразу на своём родном языке. - Революция ничего не стоит, если она не умеет защищаться, - перевел вслед за ним посольский работник, глядя гостю в рот, - вам надо прекратить рефлексировать и заняться делом. Контрреволюция должна содрогнуться от вашей жестокости, в противном случае вас размажут, как кашу по мостовой, и никто вас не пожалеет. Неудачников нигде не любят. -Что конкретно мы должны делать? - спросил Турчинов. -Карать! За неподчинение, непослушание и даже за косой взгляд… -Простите, уважаемый, но для того, чтобы карать нам не хватает карателей, - набравшись смелости, высказал свою боль министр Аваков. -Разрешите предоставить слово двум джентльменам, профессионалам своего дела, - не удостоив внимания главу МВД, продолжали инвестор с переводчиком, - они помогут вам навести порядок не только словом, но и делом. Знакомьтесь - специалисты по борьбе с гражданскими волнениями из ЧВК European Security Academy из Вроцлава и их коллеги из ЧВК ASBS Othago. Их подразделения уже находятся во Львове и готовы включиться в работу немедленно. Вошедшие вместе с инвестором и послом “охранники” синхронно поднялись и коротко, по-военному кивнули. -Go on, - прищёлкнул пальцами инвестор, не отрывая взгляд от майданных сообщников. -Первым делом, - продолжил разговор на хорошем русском языке польский военспец, - требуется нейтрализовать саботажников и привести к покорности полицию. 24 февраля во Львове мы наглядно продемонстрировали, как это надо делать. Вычислили место жительства членов семей львовского “Беркута”, организовали вызов полицейских к начальству и провели захват заложников, после чего потребовали от офицеров этого подразделения публичного покаяния перед “восставшим народом”. Процесс унижения транслировали все телеканалы. Детали экзекуции специально довели до всех полицейских вашего государства. Теперь главное - не останавливаться. Ещё две-три показательные акции, и большинство должно сломаться. Тех, кто не одумается - ликвидируем. -Хорошо, - кивнул Турчинов, - со львовской полицией, действительно, всё получилось эффективно. А каковы будут ваши дальнейшие действия? - В нашем кейсе есть три ключевых города, которыми мы обязаны заняться в первую очередь - это Харьков, Донецк и Одесса…. -А Севастополь и Крым? Путин написал обращение и Сенат ее обязательно одобрит! Что будем делать с русской армией? - наперебой посыпались вопросы от заговорщиков. -Этим занимаются другие люди, - почти синхронно перебили их переводчик и представитель BlackRock. - Не беспокойтесь. Никаких русских войск в Киеве не будет, как впрочем и в любом другом городе за пределами Крыма. Меры уже принимаются. Мы знаем, какие волшебные слова надо сказать, чтобы загнать русского медведя обратно в берлогу… —---------------------------------------------------- (*) No pain, no gain - аналог русской пословицы “Без труда не вытащишь и рыбку из пруда”, дословно - “без боли нет прибытка”. Глава 22. Оружие пролетариата Всё, что можно было сделать за периметром части, я сделал. Повезло - не повезло, прочитали - не прочитали мою писульку, поверили - не поверили… Гаданием на ромашке я не мучился. На востоке небо постепенно светлело, словно чернила разбавили молоком, плохо размешали, и темно-синие полоски, перемежаясь с белыми, постепенно бледнели, расползаясь по всему небосводу комками сахарной ваты. Это значит - время начало обратный отсчёт, и требуется действовать самостоятельно, особо не надеясь на помощь извне. Что я имею? Аппаратная, находящаяся в учебном классе, пусковые, стоящие рядом со зданием учебного центра, и американский пост связи - в частном доме напротив… Да вот только никакая это не связь. Уроды не разворачивали антенны С-300, стало быть, они получат целеуказание через американский спутник. Вокруг всего хозяйства суетится человеческий муравейник кастрюлеголовых щеневмерликов. И как его нейтрализовать? Что может сделать человек голыми руками с толпой фанатиков? У меня не было даже булыжника - оружия пролетариата. Не таранить же лбом аппаратную… Хотя… Зачем же лбом? Нужен транспорт! -Слышь, служивый, где тут автопарк? -Зачем автопарк? - из дежурки, как чертик из табакерки, выпрыгнул сопровождавший меня лейтенант, беспокойно глядя на палец дежурного по КПП, указывающий нужное мне направление. Получается, что он обратно сюда приперся? Или послали? Не выпускают странного гражданского из поля зрения бандеровские активисты? -Бортовой грузовик нужен под мобильную трибуну, - буркнул я, направляясь быстрым шагом по указанному маршруту и искоса наблюдая за душевными муками сопровождающего - кинуться к телефону докладывать или припустить за мной. После трехсекундного колебания он решил, что пускать меня гулять в одиночестве по режимному объекту опаснее, махнул рукой и бросился вдогонку. -Так нет там никаких машин! - выдал он, запыхавшись, когда мы вырулили к гаражам. Разруха и запустение. Так подчистить автобат могла только мятущаяся селюковская душа истинного свидомита. Обглоданные остовы ЗИЛ-131 сиротливо ржавели в дальнем конце автопарка, да у забора высилась приличная гора стертых в ноль покрышек. Спонтанная идея устроить ДТП в одной, отдельно взятой пока ещё украинской части сдувалась на глазах, как китайский бракованный шарик. -А там что? - безнадёжно спросил я, кивнув в сторону колючей проволоки, за которой в нескошенной прошлогодней траве потерянно маячили выцветшие зеленые кунги 157-х. -База НЗ РХБЗ, - махнул рукой лейтенант, - там вообще всё гнилое, даже не охраняется. -Посмотрим. -Да ведь… -Ты же сам сказал - даже не охраняется! А вдруг какой рэдван ещё не совсем сдох? Не приняв возражений, я энергично зашагал в сторону ещё одной площадки, не оглядываясь и всем своим видом излучая уверенность. Если человек, на которого требуется воздействовать, должным образом не проинструктирован и не подготовлен, надо подавлять его своей активностью. С лейтенантом так и вышло. Опешив от моей настойчивости, он послушно потопал следом, приминая берцами прошлогоднюю траву и тяжело вздыхая. Сопровождающий не обманул. Два ближайших ЗИЛка оказались выпотрошены с такой тщательностью, что из кабины через пол можно было разглядывать землю. Третий стоял с задранным капотом и уныло зиял дырой на месте движка. Спонтанная идея с организацией ДТП превращалась в неосуществимую, и с пониманием этого усиливалось отчаяние. Время, утекающее, как песок сквозь пальцы, чувствовалось физически. Скорее от безысходности, чем с твердым пониманием, зачем это делаю, я решил залезть в ближайший кунг, включил фонарик на планшете и удовлетворенно присвистнул. По полу были небрежно разбросаны хорошо знакомые по службе трубки хлорпикриновых шашек. “Ах вы ж мои хорошие! Идите к папочке!” Изделия высыпались из прогнившего бока стоящего здесь же армейского ящика. Там же рядком лежали противогазные сумки и ещё какие-то завернутые в промасленную бумагу железяки, о назначении которых я не догадывался. Впрочем, того, что нашел, было вполне достаточно. Из безоружного нищеброда в мгновение ока я превратился в обладателя оружия если не массового, то определенно - коллективного поражения. С таким арсеналом можно похулиганить “обло, озорно, огромно”. Правда, придется избавиться от сопровождающего, ведь лейтенант не даст мне подготовить сюрприз местному народцу. -Эй, служивый, - позвал я его, не вылезая из кунга, - не подскажешь ли, что это? -Да что там еще может быть, - проворчал военный, но, тем не менее, полез внутрь, - я же говорю - РХБЗ, хрен его знает, что они тут… Зажигательную речь ВСУшника пришлось прервать, уж очень он удачно подставил то самое место, куда меня два года учили бить, снимая часового. Из кармана вытащил связку ключей и зажигалку. Набил шашками противогазную сумку. Сам противогаз пришлось выбросить - неподобающие условия хранения превратили резину в расползающуюся в руках ветошь. Связанного лейтенанта разместил в кунге, закрыл дверь, подпёр ручку доской - изнутри фиг откроешь. Пересчитал шашки и зашагал обратно к месту готовящегося преступления. “Оружие пролетариата” к бою готово! Сейчас повеселимся! Глава 23. У нас, похоже, “красный” Ник потёр глаза, вытащил сигарету, покрутил, положил обратно. Курить расхотелось, спать - тоже. На него буквально свалилась горячая оперативная информация, и он даже не представлял, что с ней делать. Бежать в управление? Там только дежурный, и нет ни единого шанса, что ему предложат что-то большее, чем изложить всё письменно, и положат в папку вместе с остальными бумажками - до десяти утра, а то и дольше. Судя по тому, как холодно отнеслись к его докладам из Киева, скорее всего так и будет… Нет, надо действовать по обстановке, отписываться и рефлексировать - как-нибудь потом. Ник поднял мобильник, еще раз набрал отца. - Батя, я на месте. Жду. Переходите на рысь. Тут у нас, похоже, “красный”... *** Утренняя, совсем не весенняя свежесть очистила плац и курилку, загнала всех в помещение. Потоптавшись минутку у входа, ранжируя в голове приоритетность целей и решив, что узел связи с американцами гораздо важнее всего остального балагана, я быстро отправился в “пещеру Алладина” - к тайному ходу местного военного начальства. Проезд ожидаемо был задраен наглухо. Если бы не кабель, тянущийся из под бетонных створок, можно было подумать, что тут ничего нет. Грамотно задумано, здорово исполнено. К счастью, у пожарного щита стояла аварийная приставная лестница. Не знаю, что бы я без неё делал, стар стал для скалолазания. Без геройства, спокойно приставил, полез и сразу оказался на крыше пристройки, где разместил свою спутниковую антенну “сумрачный англосаксонский гений”. Ну, что ж, поехали! Первую хлорпикриновую шашку поджёг и сбросил с крыши аккуратно к дверям убежища янкесов, проконтролировал, чтобы она задымила. Потом со всей дури пробил “пенальти” по головке спутниковой антенны на крыше, полюбовался как она нелепо повисла на проводах, быстро-быстро нырнул за спасительный забор и уже побежал обратно, когда в спину полетели возмущенные возгласы “шит!” и “год дэмнед!” Оставлял здание учебного центра человеческим муравейником, а вернулся в сонное царство. Очевидно непривычный к ночным сменам, местный народец притомился и разошелся по разным закуткам. В фойе, как сонные мухи, ползали всего двое служивых. За спиной грохнула дверь, и только тогда они отвлеклись от ковыряния в приборах, подняв на меня красные глаза. - Сквозняк, - оправдался я, пожав плечами, а они опять занялись своим делом, полностью исключив меня из списка объектов своего внимания. “Сквозняк” - повторил я про себя, ловя за хвост возникшую в голове идею. Вытащил зажигалку, прокрутил колесико. Посмотрел, в какую сторону отклоняется пламя. “Нулевая” точка оказалась совсем рядом и что очень важно - недалеко от аппаратной. “Отсель грозить мы будем шведу”, - пушкинское пришло в голову совершенно не к месту. А вот теперь быстро-быстро юркнуть в аппаратную. Двое служивых уставились на меня, как на деда Мороза. -Быстро на инструктаж к дежурному по части! - я повысил голос до командного, сдвинув брови, - давайте, не задерживайтесь, работа начинается. Всё-таки безапелляционное решительное поведение старшего по возрасту действует на человека, привыкшего подчиняться командам, как удав на кролика. Парней из-за пультов словно ветром сдуло. Слава Богу, а то бы пришлось рукоприкладствовать. Еще один источник хлорпикринового “счастья” выбросил вслед за ними в коридор, открыл окно, создавая приток воздуха, запер дверь и начал торопливо баррикадировать вход. Оставалось всего одно - качественно разгромить аппаратуру, исключив любую возможность управления пусковой установкой. *** - Что думаешь? - Ник пытливо посмотрел на батю, оглядывающего в бинокль видимую часть военного городка. -А чего тут думать, прыгать надо, - ответил старый вояка фразой из анекдота. -А если провокация? -Спишем на революционную анархию и кипучий энтузиазм народных масс. -Начальство не одобрит. Приказ был - только наблюдать. -Это твоё начальство, ты его и слушайся. А у нас, пенсионеров, - батя качнул головой в сторону своей группы таких же, как и он, пожилых, но еще крепких мужиков с георгиевскими ленточками на куртках и шапках, - начальник только тот, что на небесах. -Бать, я же знаю, что среди твоих даже генерал есть, а уж подполов-полковников - через одного. Может просто по старым связям? Созвониться, информировать, объяснить. -Всенепременно, - отец Ника опять припал к биноклю, - позвоним, проинформируем, всё, как положено. Но только разрешения спрашивать ни у кого не будем. Хватит. В 1991-м звонили другу дружке, писали, всё чего-то роились, приказа ждали… Так и просрали страну. Всё! Баста! Теперь никаких согласований! Делай, что должно, и будь, что будет! Старый солдат отдал сыну бинокль и необычайно легко для своего возраста соскользнул с дерева. Несколько коротких команд… Старички-лесовички достали и проверили оружие, которого у них по закону быть не могло, и через несколько минут пенсионная команда, разбившись на тройки, выдвинулась на исходные позиции. Штурм ПВО ВСУ превращался из теоретического в неотвратимый и выходил на финишную прямую. —------------------------------------------------------- Историческая справка. Как оно было на самом деле: 02.03.2014 Гражданская оборона объехала воинские части, что располагаются в районе Фиолента Сегодня поступила информация, что командный пункт ПВО вооруженных сил Украины в Юхариной балке заблокирован неизвестными. Как выяснила Гражданская оборона, ситуация в воинской части стабильная. Возле КПП в пять вечера мы никого не обнаружили. По словам дежурного, с утра площадь перед КПП заняли люди, которые представились, как самооборона Севастополя. Они были в штатском и с автомобилями. Около 16.00 они снялись и передислоцировались под КПП российской части, что находится недалеко. По словам военнослужащих, это отряд «Тунец». А вот рядом с базой отдыха Каравелла, что на Фиоленте, позицию заняли около десяти бойцов в камуфляже и с оружием. Здесь находится ракетный дивизион ПВО ВС Украины. По словам очевидцев, неизвестные прибыли еще во второй половине дня 28 февраля на двух УРАЛах . Перекрыли вход на КПП части и разошлись по периметру. Около пяти вечера 1 марта Гражданская оборона зафиксировала неизвестных в камуфляжной форме. Бойцы что-то бурно и весело обсуждали, сняв маскировку. Когда увидели камеру, быстро закрыли лица балаклавами и отвернулись. https://.com/163313.html 21.03.2014. В украинской войсковой части на мысе Фиолент № А 3009д спущен украинский прапор и поднят государственный флаг Российской Федерации. Как сообщает наш корреспондент, после переговоров, длившихся в течение сегодняшнего дня, украинские военные решили передать часть российским военным без боя. Заблокированные силами самообороны группы "Рубеж", Ночными волками и казаками Севастополя, украинские военные вынуждены были сдать свои позиции. На территории поднят Российский триколор. Ведутся консультации украинских военных о возможности прохождения воинской службы в рядах ВМФ России. https://.su/news/nad-ukrainskoy-voyskovoy-chastyu-na-myse-fiolent-no-a3009d-v-sevastopole-podnyat-rossiyskiy?ysclid=m0ry6fme2e6363940 Глава 24. Захват Почти полчаса я наслаждался всеобщим монументальным, безбрежным, всепоглощающим, безоглядным, грандиозным переполохом, поднявшимся в расположении части. Паника - один из главных поражающих элементов химического оружия. В данный момент майданутые испытывали её на себе в полной мере. В советской армии хлорпикрином проверяли работоспособность индивидуальных средств защиты и сноровку личного состава. Не выдержавшие проверку самым натуральным образом исходили на сопли, не имея возможности “ни глянуть, ни чихнуть, ни пёрнуть”, как говорил наш старшина. Для поражения слизистых достаточно было одного вдоха. Вкусившие теряли всякую способность не то что к сопротивлению, но даже к понимаю, где находятся, и что следует делать для избавления от крайне неприятных болезненных ощущений в глазах и носоглотке. Порой их, подготовленных и заинструктированных до слёз, приходилось ловить и приводить в чувство с помощью грубой физической силы. Что же было ждать от толпы, не подвергавшейся такой атаке никогда в жизни! В панике человек теряет способность к рациональному мышлению и действиям. Говорят, что она даже является защитным механизмом. При определенных условиях - возможно, но в данном случае она носила исключительно деструктивный характер. Щеневмерлики дико орали, носились по коридору, долбились во все двери и ломились на свежий воздух. Слышно было, как звенели и рассыпались оконные стекла, как трещали двери, выносимые вместе с петлями, как отдельные вопли вдохнувших хлорпикрина сливаются в многоголосый душераздирающий рёв. И это, по моему наблюдению, продолжалось уже полчаса. В течение этого времени я занимался тем, что любят делать маленькие дети - разбирал и ломал. Выдергивал с мясом подводящие кабели, отрывал ручки управления и тумблеры, разносил вдребезги мониторы, отвинчивал шильдики и устраивал вандализм в недрах приборов. Несмотря на открытое настежь окно и плотно закрытую дверь горчичный запах хлорпикрина понемногу просачивался в помещение, вызывая резь в глазах, словно туда попал песок. В горле першило, как при весеннем ОРЗ. Однако никакой праздник не может длиться вечно, и вскоре крики со стонами стихли, а потом вовсе прекратились. Враг пришел в себя и почти сразу же очутился под окнами и дверями моего убежища. И если из-за дверей почти сразу послышался надсадный кашель и всхлипы - там эта гадость будет еще неделю выветриваться, то на улице, на свежем воздухе кастрюлеголовые чувствовали себя гораздо увереннее. -Сова, открой, медведь пришел! - процитировал чей-то смешливый голос слова советского “Винни Пуха”. -Да как он тебе откроет? Решетка ведь! Намертво вмонтирована! - возразил ему командир части. -Эй, ты там не умер случайно? Дай знать, если живой, - обратился ко мне кто-то незнакомый. Я оглядел образцово-показательный разгром. Всё, что можно - сделал. Отсюда враги уже ничем управлять не смогут. Свалить бы по-тихому, да вот некуда. За окном зафырчал, заскрипел двигатель видавшей виды “буханки”. -Давай, цепляй! “Бздынь”. Где-то сбоку за решетку уцепился крюк буксировочного троса. “Ну вот и всё, - мелькнуло в голове, - сейчас сорвут крепёж, и закончится моё геройство быстро и трагически”. Двигатель взревел, трос натянулся, и одновременно со скрежетом выдираемых из стены дюбелей всё пространство перед учебным корпусом наполнилось оглушительным треском, словно за окном рухнула на землю целая дубовая роща. Когда я с удивлением выглянул в окно, по глазам резануло такой яркой вспышкой, что перестал видеть. Светошумовые гранаты, называемые в простонародье световухами или флешками, щедро рассыпавшись по учебному плацу так удачно легли на измученные хлорпикрином души бандеровских активистов, что ни о каком организованном сопротивлении ветеранам, просочившимся через забор и КПП, не могло быть и речи. Ослепление и оглушение оказывают настолько сильное давление на психику, что даже самые стойкие не способны избежать хотя бы кратковременной прострации. Всё же чаще случается более сильная реакция организма - с потерей сознания и с бессознательным освобождением желудка. Именно вследствие этого на плацу перед учебным зданием находились не только в беспорядке лежащие тела, но и клубился запах нечистот, вполне гармонирующий с атмосферой майдана. Всего этого я, однако, не видел. В сумерках, сгустившихся вокруг меня после вспышки световухи, на каких-то инстинктах мне удалось доползти до стоящих в ряд стульев и рухнуть на них. Всё, дальше воюйте без меня… А потом меня подхватили и куда-то потащили чьи-то сильные руки. Куда? Зачем?.. Глава 25. Конспиративная Очнувшись, словил дежавю - я опять лежал на жестком, неудобном, но сравнительно просторном заднем сиденье УАЗика. Из новых ощущений - железисто-кислый привкус хлорпикрина во рту и солнечные блики в глазах, отчего вся картинка казалась засвеченной фотографией. В остальном всё было очень похоже на процесс эвакуации из Харькова. Чавкал и кашлял плохо отрегулированный движок, шипели колеса, елозя по разбитому асфальту, а на передних креслах забористо матерились, проклиная ухабы, мои хорошие знакомые Ник и… Нет, рядом с ним сидел не Макс. Второй затылок сидящего впереди был седым, с короткой крепкой “бычьей” шеей за высоким воротником кожанки. -Ауч, - я невольно вскрикнул, приложившись неловко головой. Даже бьюсь об те же выступающие части тем же местом, что и в первой раз. -О! Майкл! С возвращением! - не переставая крутить баранку, Ник кинул быстрый взгляд на меня. - Ты с завидным постоянством приходишь в себя ровно через полчаса после того, как оказываешься в моей карете. -А куда мы направляемся? - спросил я, пытаясь перейти в вертикальное положение, моргая слезящимися глазами и судорожно ощупывая своё “наследство”. Рюкзак с планшетом на месте, браслет - тоже, и даже не поменял своей температуры. -Дальше Севастополя не уедем, - улыбнулся Ник на все тридцать два. - Мы тебя изъяли, чтобы людской энтузиазм не накрыл. А то народ у нас дюже злой на правосеков и как прознал, что они тут нарисовались… От митинга с легким дружеским мордобоем мы решили тебя избавить, и заодно себя - от объяснения каждому встречному, что ты у нас “Штирлиц” - свой среди чужих, чужой среди своих. Главное, что дело сделали - никто никуда не летит, никто никого не сбивает… -А американцев прихватили? -Каких американцев? - Ник даже притормозил. -Которые в командирском доме фестивалили. -Нет… - Ник помотал головой, - как призраки - все их видели, но куда делись, никто не знает. Такое впечатление, что у них тут есть свой человек. Уж очень технично свалили… -Плохо, - огорченно вздохнул сосед Ника, - все наши злые, что пиндосов упустили. Многие исключительно из-за этих субчиков в нашу авантюру ввязались - уж очень хотелось за вымя пощупать тех, в чью сторону на службе даже чихать было запрещено - всё обидеть боялись. -Было бы желание - возможность найдется, - хмыкнул я, потирая ушибленное место, - эти ребята домой не собирались. -Где? Когда? - отрывисто спросил пассажир. -В Крыму - вряд ли, - остудил я горячего пенсионера, - а вот в Харькове они нарисуются. -Откуда знаешь? - пассажир, наконец, обернулся и его сходство с Ником, за вычетом возраста, стало почти абсолютным. -Слышал, - пожал я плечами, взмолившись про себя, чтобы далее не последовали уточняющие вопросы. Ну не говорить же, что эти знания у меня из будущего. (*) -Да-а-а, глаза у вас, как у вурдалака, - перевел разговор сосед Ника, и я заметил, как они похожи, к гадалке не ходи - родственники. - Хорошо досталось, вижу. Это у нас была кассетная шестидесятка, 130 дБ и два млн кандел. Серьезное изделие, хоть и кратковременное. Это за стенкой, за стеклом. А те, кто на плацу стояли, натуральным образом обгадились. Запашок там стоял… -Батя, подожди! Как глаза, Майкл? - участливо перебил отца Ник, - если видишь хоть что-то - посмотри в свой компьютер. Всё время пиликал, пока ты тут отдыхал… -Да тут с такой тряской читать всё равно невозможно, - отмахнулся я от заманчивого предложения, - “приземлимся” где-нибудь, тогда посмотрю. Куда мы сейчас? -Главное не куда, а откуда? - поднял палец вверх Ник. -Именно, - кивнул его отец, - там сейчас международный конфликт разгорается, и мы постарались обставить всё так, что забравшиеся правосеки сами по пьяни набедокурили с боеприпасами. -А они были пьяными? - уточнил я, пытаясь вспомнить лица кастрюлеголовых. -Лично в глотку горилку вливал, - засмеялся Ник, - говорил, что это самый лучший антидот. К приезду прокуратуры и властей они уже лыка не вязали. -Вот поэтому мы и решили, - закончил Ник, - что во всём этом тебе лучше не участвовать… Как, впрочем, и нам тоже. -А сейчас - милости прошу к нашему шалашу, - произнес его отец, - переоденемся, умоемся, поедим нормально, а потом можно и продолжать делать революцию. Готов? -Всегда готов, - ответил я пионерским салютом и повернулся к окну, мимо которого бежал, торопился Севастополь 2014-го года. *** Вспомнил, как в 2014-м в Крыму, пообщавшись с представителями новой русской власти, убедился, что помощи нам не видать, что никто в Харьков не поедет. Не знаю, не буду гадать, но это была, как я впоследствии убедился в Москве, позиция руководства России. Крым возвращаем, остальное оставляем, как есть. Донбасс, в частности - Луганск и Донецк, это инициатива отнюдь не московская, а местных, значительно менее интеллигентных, но более готовых на физическое воздействие, военное вооруженное противостояние, что они, собственно говоря, и продемонстрировали. Я быстро убедился, что помощи Харькову ждать не приходится. Никаких активистов и оружия мы не получим. Оставалось только наслаждаться атмосферой Севастополя и смотреть, как будет проходить референдум. Без прописки, конечно, участвовать никто не мог. Что происходило здесь в это время – передать невозможно. У нас любят показывать, как приехали «Ночные волки», как подкатило какое-то должностное лицо, кто-то выступил. На самом деле атмосфера в Севастополе формировалась не теми же «Ночными волками», которые изволили приехать в субботу накануне референдума, и прокатиться по улицам города. Толку и впечатления от этого не было никакого, потому что весь город был заполнен людьми с русскими флагами, русской символикой, в русские флаги были замотаны дети, кругом раздавали бело-сине-красные шарики, молодежь рисовала себе на щеках триколор. Весь город был трехцветным. Радость была неподдельная, народу на улицах – толпы. Тут же проходили свадьбы. При этом ни одного пьяного, ни одного скандала, ни одного инцидента не случилось, хотя, конечно же, спиртное лилось рекой. Но количество эмоций и адреналина было таково, что всё выжигалось. Кто-то мог быть подвыпившим, но при этом совершенно адекватным. Уазик свернул с проспекта и побежал к советским панелькам по смутно знакомой мне улице. Я шел по ней в том 2014-м, когда надо было где-то переночевать накануне референдума. Тогда мы заранее не планировали, где остановимся. Днем в субботу нам сказали, что на площади Нахимова встретимся с ребятами, у которых можно будет остановиться. Два парня. Обоим - до двадцати. Они перевезли нас на северную сторону, в обычный панельный дом в двадцати метрах от причала, в 3-х комнатную квартиру, по-холостяцки неухоженную, с минимумом мебели. Ни дать ни взять - молодёжная берлога. Родителей нет, они - сами себе голова, им здесь весело и уютно в смысле юниорского времяпровождения, включая курение травки. Меня такой досуг не вдохновил, от предложения пыхнуть вежливо отказался, тем более что в субботу мы изрядно поработали, наклепали кучу материала, поэтому вырубились, как только почувствовали под собой что-то мягкое. Утром же, проснувшись ни свет ни заря, ребят уже не нашли. В доме стояла абсолютная пронзительная тишина. Мы тогда позавтракали, выпили кофе, начали гадать, куда ж это они с утра пораньше смылись. А часам к 11 появляются оба. Спрашиваем, где вы были, мы уже переживать начали. А они – как где, на референдум ходили голосовать. Вот тут я понял, что независимо от личных качеств, возраста и даже пристрастия к травке, в Севастополе для людей, даже 18-20 летних, пойти на референдум, проголосовать за возвращение в Россию - норма, а не сногсшибательное действие. Сейчас Ник уверенно вёл УАЗик по той же улице и направлялся к тому же дому. Бывают же в жизни совпадения! И подъезд вроде бы тот же… Точно не помню - столько лет прошло… А дальше совпадения закончились, и меня окунула в настоящее севастопольское гостеприимство мама Ника - женщина, отчаянно хлебосольная и удушающе радушная, которой невозможно отказать и легче съесть и выпить всё предложенное, чем объяснить, что сыт и уже не хочется. Наверняка каждый из вас не раз попадал, как под карьерный самосвал, под обаяние такой настоящей русской женщины, считающей, что гость должен быть не просто “сыт-пьян и нос в табаке”, но обязательно в превосходной степени, чтобы живот на столе, а печень - под мышкой. Не раз и не два замечал, что интерьер в современных модных стилях - всякие там “техно”, “баухаусы” и “поп-арты”, плохо монтируется с традиционной отечественной кухней. Борщ, пельмени, картошечка прямо со сковородки с лучком и селедкой, смотрится на фоне функциональной и эргономичной хромированной мебели на металлическом каркасе чужеродно и неуместно. А вот всякая-разная молекулярная гастрономия, устрицы с просекко и даже пицца с энерджайзерами вписываются в минимализм ХХI века, как родные. Квартира родителей Ника была прямой противоположностью весьма популярных “евроремонтов”. Казалось, что часы тут остановились где-то в конце 80-х. Югославская “стенка”, стол-книжка, венские стулья, сервант и даже газовая плита, зажигающаяся посредством спичек, а не популярными в современных моделях “трещотками”. Такой, почти музейный, интерьер отечественной кухне соответствовал полностью, а кроме того, настраивал на благостный, “мурчащий” лад. Навернув сначала борща с пампушками, затем запеченной в духовке картошки с селедочкой, лучком да огурчиком, закусив всё это дивным пирогом с грибами и залив темно-коричневой домашней настойкой “от нервов”, я почувствовал, как сначала отпустил скрученный внутри в тугой узел комок нервов, а потом повело-поехало. Всё вокруг меня закрутилось, и очнулся я только на следующий день на гостевом диване, заботливо укрытый пледом. За окнами брезжил рассвет, но хозяев не было слышно - наверно, оставили меня одного, разбежавшись по своим повстанческим делам. Проснулся от настойчивого жужжания под головой. Засунув руку под подушку, обнаружил планшет, мигающий дюжиной сообщений. Первое из них показалось наиболее интересным… —-------------------------------------- (*)В германском издании Bild am Sonntag 11 мая 2014 года утверждалось, что в карательной операции, осуществляемой киевской хунтой на юго-востоке Украины, непосредственное участие принимали 400 сотрудников частного охранного предприятия Academi из США. Academi - это, на самом деле, хорошо известное по событиям в Ираке и Афганистане частное охранное предприятие Blackwater. Academi является крупнейшим подрядчиком службы безопасности Госдепартамента США. МИД Российской Федерации "принял к сведению" заявления американской дипломатической службы о том, что американские ЧВК "не работают" на Украине. Однако в российских СМИ именно тайное появление в Киеве директора ЦРУ Джона Бреннана связывалось с захватом американских наемников в окрестностях Славянска. В связи с этим случаем делалось вполне обоснованное предположение, что участие американских наемников в украинских событиях прямо курируется американским ЦРУ. Контролером группы, захваченной в Славянске, будто бы был специальный агент ЦРУ, лично знакомый с Бреннаном, и направленный в Донецкую область с разведывательным заданием. Таким образом, "импульсивное" начало АТО под Славянском было связано именно с "пропажей" в окрестностях Славянска сотрудников американской ЧВК. лава 26. Аффидевит №5. Москва Конец февраля, начало марта 2014. Москва. Кремль - Старая площадь. “Федор Иванович Тютчев когда-то сказал: “С появлением империи Великого Петра империя Карла Великого в Европе невозможна”. Жизнь стократно доказала правоту этого нашего русского дипломата и писателя. Европа и Россия - идеальная дихотомическая пара, сообщающиеся сосуды: поднимается и укрепляется кто-то один - неминуемо опускается и разваливается другой… И каждый раз изменение вектора движения сопровождается жесточайшими войнами, смутами, революциями!..” Размышления высокопоставленного государственного служащего, следующего привычным маршрутом из Кремля на Старую площадь, прервали задорные биты модного шлягера Roar Katy Perry, уже побившего все рекорды. Стайка тинейджеров у забора стройки парка “Зарядье”, повесив на ограждение переносную колонку, наслаждалась забойным ритмом и самозабвенно дёргалась в такт музыке. I used to bite my tongue and hold my breath Scared to rock the boat and make a mess So I sat quietly, agreed politely I guess that I forgot I had a choice I let you push me past the breaking point I stood for nothing, so I fell for everything. (Я жила замерев, проглотив язык, Боясь сделать хуже, не смея бузить, Тише воды, ниже травы, Забыв, что выбор есть всегда, Покорно давала себя доставать без конца, Покорно купилась на всё, ничего не храня…) “Как будто про нас, сегодняшних,” - усмехнулся чиновник, переваривая события последнего совещания в Кремле. Он пригладил черные, как смоль, волосы с благородной сединой на висках, словно хотел утихомирить карусель мыслей, буквально разрывающих голову, прикрыл беспокойно бегающие карие глаза, привыкшие смотреть на мир спокойно и чуть насмешливо, помассировал большим и указательным пальцем переносицу прямого, аккуратного носа и внимательнее прислушался к незамысловатой мелодии. В другое время он не обратил бы внимания на эту молодёжную тусовку, проскочив мимо, с головой погруженный в аппаратные тёрки. Но сейчас слова песни настолько мощно резонировали с происходящим в эти часы за кремлевскими стенами, что чиновник остановился, прислушался и присмотрелся. You held me down, but I got up, hey Already brushing off the dust You hear my voice, your hear that sound Like thunder, gonna shake the ground You held me down, but I got up Get ready, 'cause I had enough I see it all, I see it now I got the eye of the tiger, a fighter Dancing through the fire 'Cause I am a champion, and you’re gonna hear me roar Louder, louder than a lion… (Ты гнул меня, но я встала с колен – э-гей! Отряхаю пыль и счищаю грязь. Слышишь подземный гул? – Это голос мой – он зовёт тебя! Ты скрутил меня, но я поднялась. Приготовься – с меня довольно! Я запомнила всё. я всё вижу, всё знаю…) Чиновник присмотрелся к молодёжи. Подростки как подростки. Поют, пританцовывают, красуются друг перед другом. Принципиально - ничего нового. Разве что типичные зуммеры англицизированные! Однако… Как он раньше этого не замечал? Чиновник покачал головой, в которой складывались причинно-следственные связи, подсказывая, чем обычно заканчивалось подобное явление в отечественной истории… Как только Россия увлекалась каким-нибудь иностранным веянием настолько, что переносила в собственный быт чужой язык и манеры, почти неизбежно следовала война с титульными носителями заимствованной культуры. Как следствие - франкоязычная русская молодёжь резалась на Багратионовых флешах с войсками Наполеона, а фанаты железного канцлера бились в окопах Первой мировой с армией Вильгельма II. Геополитическая мистика - не иначе… А песня продолжала грохотать за спиной. Now I’m floating like a butterfly Stinging like a bee I earned my stripes I went from zero, to my own hero You held me down, but I got up, hey Already brushing off the dust You hear my voice, your hear that sound Like thunder, gonna shake the ground… (Я пока что порхаю, как бабочка, Но в запасе имею жало пчелы и нашивки солдата. Начинаю с нуля, но в груди бьётся сердце героя, И ты слышишь уже мой бойцовский призыв! Он пока что гудит под землёй…) Кэти Перри, барышня из самого известного в России калифорнийского городка Санта-Барбара, из семьи проповедников-евангелистов, даже не подозревала, каким эхом её стихи отдаются на одной седьмой части суши, с какими событиями марта 2014-го они совпадают... “Да, это - война”, - наконец-то выдавил из себя чиновник признание, которого так не хотелось делать… Он вскинул голову, уперся взглядом в свинцовое московское небо, словно хотел что-то спросить или даже потребовать у тех, кто смотрит на него сверху. Свежий мартовский ветер 2014-го года трогал своими шершавыми ладонями бритые до синевы щёки и морозил шею, а чиновнику казалось, что это холодок Армагеддона забирается к нему под щегольское пальто популярного итальянского бренда. Он стоял на брусчатке Красной площади, переминаясь с ноги на ногу, и шептал: “Как же всё это не вовремя!” ... С другой стороны, а когда драка бывала вовремя? Самой войны чиновник почему-то не боялся. Может быть потому, что в России она, считай, и не кончалась. Сначала две чеченские, молдавская, абхазская, косовская, потом с крошечным перерывом - грузинская, шестилетняя пауза и вот опять… Его раздражало и пугало, что это начинающееся противостояние разрушит его личные планы, которые он так удачно вписал в государственные. Меньше всего в своей жизни он хотел войны с Западом. Мечтал совсем о другом. В его стратегии Россия, США и Европа должны были объединиться в «Великий Север» — «триединый северный геополитический кластер», где Россия будет выступать как со-лидер глобального триумвирата, а он лично займёт не последнее достойное место за одним столом со старыми элитариями Западной Европы и Америки. Как равный среди равных, черт возьми! Во всяком случае, ему это обещали серьезные люди, доселе не бросавшиеся словами. Долгие пятнадцать лет он аккуратно и последовательно выстраивал вокруг этой стратегии свою карьеру, связи, весь аппарат администрации президента России, где он курировал вопросы внутренней политики, федеративных и межнациональных отношений. И теперь все скрупулезно выстроенные балансы и компромиссы, заключенные договорённости и соглашения, устоявшиеся связи и налаженные каналы рискуют полететь коту под хвост из-за того, что Верховный увидел планы западных партнеров в Севастополе и взбрыкнул, заявив по-ленински: “вчера было рано, завтра будет поздно!” Процедура инкорпорации Крыма в Россию запущена. Нехотя завертелись маховики и шестерёнки непослушной российской бюрократии. Их трудно сдвинуть с места, но ещё труднее - остановить, особенно когда ямщик пощёлкивает кнутом над головами. И что теперь делать? Чиновник был далеко не одинок в своем стремлении предотвратить такое развитие событий. Три четверти присутствовавших за столом на совещании в Кремле готовы были его поддержать. Однако все они хорошо знали, когда можно возражать, а когда следует засунуть свое личное мнение в задний карман брюк, дабы не получить предложение, от которого нельзя отказаться. Например, о переводе на другую работу. А то и вообще об отставке. Верховный в данном случае был в своём праве, а словосочетание “НАТО в Севастополе” - той красной чертой, которая четко и не раз оговаривалась в рамках элитного консенсуса, затрещавшего вдруг по всем швам. Нет-нет, протестами тут ничего не добьешься. Если невозможно предотвратить, необходимо возглавить. Но сначала следует напихать полную панамку тем самым партнерам, из-за которых детальный план НАТО по освоению Крыма оказался на столе президента России. Пусть разбираются, где у них течет и почему. А он за это время подумает, как можно спасти ситуацию. Чиновник скорым шагом двинулся к Старой площади. Во время прогулки хорошо думается. А подумать было о чем. Добрый знакомый чиновника работал в Москве послом одной из стран Сахеля. Он свободно говорил на пяти или шести языках и часами читал наизусть русскую поэзию. Когда чиновник его спрашивал: "Габи, почему Лермонтов и Симонов, а не Бодлер или Байрон?", - тот отвечал, что в русской поэтике все предельно четко и однозначно: если друг, то друг, если враг, то враг… А у тех — и не друг, и не враг, а так. Поэтому поражение иногда неотличимо от победы… Русский, если поддерживает власть, то не заигрывает с оппозицией. Если дружит с Цезарем, то не общается с Брутом. В силу таких обстоятельств на этой территории не могла родиться эффективная для некоторых просторов присказка "предать — значит предвидеть". Именно поэтому и существует русская репутация! Русская традиция отличается от западной своей ортодоксальной однозначностью. На Западе всё задрапировано в недосказанность и двусмысленность. Может быть, именно поэтому западная модель в начале XXI столетия с головой окунулась в кризис, барахтаясь в энтропии и неопределенности. Собственность может быть анонимной? Нет. Ведь должен же быть у нее объект и субъект. А кто владеет, скажем, крупнейшей в мире корпорацией "БлэкРок"? Государство жизнеспособно без суверенитета? Очевидно, что нет. А большинство стран по факту им не обладают… Прибалтика, например, не была суверенна с рождения. Украина болталась в небытии до 2004, пока её не подобрали заботливые руки Ротшильдов, Рокфеллеров и Барухов… Россия? Ну о каком суверенитете можно говорить, если даже российский рубль Центробанк имеет право печатать лишь на сумму, эквивалентную закупленным долларам. Но когда начинаешь спорить по этому поводу с их экспертами, они топят тебя в омуте недосказанностей, пудрят мозги бездной деталей. А в них, как известно, прячутся и дьявол, и бес, и шайтан, и прочий блудняк. Видимо, поэтому так трудны и эфемерны соглашения с Западом. Там, где торжествует неопределенность, договоренность невозможна. Поэтому столь упорна в своих заблуждениях майданная Украина. Сладки искушения беспредметных химер и смутных фантазий. Правда не терпит недосказанности, пусть и самой неприятной, и не все хотят жить во лжи, даже самой сладкой… *** Предупредив помощника, что он будет работать с документами, запретив отвлекать его или с кем-либо соединять, чиновник включил компьютер и набрал код популярной игрушки. Играть он ни во что не собирался, а вот игровой чат был замечательным местом для решения оперативных неплановых задач. Человек с той стороны границы с претенциозным ником “Демиург” откликнулся моментально, как будто специально сидел и ждал весточки из Москвы. -Как дела? - дежурно начал англичанин, вводя собеседника в бешенство. Чиновник ненавидел это «How are you?» , в ответ на что надо было отвечать такой же банальщиной: “fine!”, “not bad”, “as usual” и тому подобным. -Хьюстон, у нас проблемы, - нестандартно ответил он и с удовольствием констатировал на другом конце зависший процессор. -Надеюсь, проблемы решаемые? - осторожно спросил собеседник из “сверкающего града на холме”. -Нет нерешаемых проблем, есть недостаточное финансирование, - усмехнулся в ответ чиновник, - однако боюсь, данный случай слишком запущен, бобик сдох. -Выражайтесь яснее, - не выдержал собеседник русской метафоричности, выплеснув англосаксонское высокомерное раздражение. -Крым будет российским, - не стал жалеть его чиновник. - Решение принято, обжалованию не подлежит. На этот раз заграничный визави подвис на долгие десять минут. -Кто инициатор? - прилетел, наконец, короткий как выстрел вопрос. -Вы сами. -Мы? –Да, вы. Ваши планы по освоению полуострова произвели на президента России неизгладимое впечатление. После ознакомления с ними шансов что-либо переиграть не было. -Какие планы? О чем вы? Ничего не понимаю! - зачастил собеседник. -Перестаньте кокетничать, вам это не к лицу, - жестко пресек поток красноречия чиновник, - сценарий «Cimmerium», помеченный грифом "Cosmic", более известный, как “Новая Хазария” вам ни о чем не говорит? Кстати, название тухлое, как и весь план. Вашим делопроизводителям и стратегам пора перепрошить процессоры, обновить программное обеспечение, а то лепят что ни попадя, не задумываясь о последствиях. -Shit (Дерьмо)! - наконец-то донеслось из усилителя, - мне надо разобраться…. -Вот и разбирайтесь, а я пойду думать, что можно сделать, чтобы не произошло непоправимое, - закончил разговор чиновник и вышел из чата. Сказав последние слова, он прекрасно понимал, что непоправимое уже произошло, а значит, вся страна… Да что там страна, весь мир уже живёт в новой реальности и надо разработать новый план действий, дабы не стоять на пути паровоза и в то же время плавно и ненавязчиво продолжать продвигать свои личные планы под видом государственных. “Ох, нелегкая эта работа, из болота тащить бегемота”, - пробормотал чиновник, открывая специальный список людей, хранившийся под грифом ХХХL, которых он мог беспокоить в самом крайнем случае. Сейчас как раз он и был. Для продолжения существования во власти требовалось пройти по минному полю и потревожить тех, кого не принято называть вслух. Он помнил, каким наивным несмышленышем пришел на государственную службу, предполагая, что органы власти формируются решением ответственного чиновника, который, наморщив лоб, долго и сосредоточенно перебирает личные дела прошедших сито конкурсов и тестов, а потом ставит росчерком пера “Допустить на собеседование”. Всё оказалось гораздо циничнее. На государственные должности делегировали своих представителей несколько промышленно-финансовых групп, представленные такими же демиургами, как и тот, с которым он только что общался по интернету. Каждый из них имел свою “поляну” и свой лимит представителей во власти. Руководитель имел право одобрить кандидата или отвергнуть его. В таком случае демиург предоставлял другого претендента. И только когда внутри элиты происходило перераспределение сил, кто-то у кого-то что-то “отжимал”, тогда в министерствах и ведомствах происходили громкие отставки, показательные трансформации, упразднения одних должностей и появление других. Система приводила формальную публичную власть в соответствие с новым конфиденциальным элитным консенсусом. Решение о присоединении Крыма ломало внешние обстоятельства существования российской элиты и, если потерять контроль над ситуацией, трансформация публичной власти может принять необратимый, неуправляемый характер. Тогда вся система погрузится в хаос, а этого нельзя допустить: неизвестно, кто этот хаос оседлает быстрее - профессиональные аппаратчики, промышленно-финансовые демиурги или человек с ружьём. Последнего чиновник опасался более всего… Глава 27. Аффидевит №6. Лондон Эксперт Королевского института международных отношений Chatham House Джон Лоф(*) прервал сеанс связи с Москвой, выключил компьютер и только после этого смачно и многоэтажно выругался. Материться Лоф научился в России, когда в 1995 году стал первым сотрудником НАТО, который работал там на постоянной основе. В течение шести лет он от лица альянса общался с российской прессой, разрабатывал медиакампании для «лучшего понимания НАТО в российском обществе», а сейчас, под патронажем западных фондов, в первую очередь Джорджа Сороса, активно конструировал проект британских спецслужб Integrity Initiative, (запущен в 2015 году), целью которого декларировалось противодействие влиянию РФ, борьба с российской «дезинформацией» и прочая игра слов, за которыми пряталась настоящая цель - уничтожение российской государственности и расчленение страны на 7-8 частей. Как говорил сэр Джордж Уильям Бьюкенен, посол Великобритании в годы Первой мировой войны и Русской революции, “я так люблю Россию, что хочу, чтобы её было как можно больше”. Джон Лоф был полностью согласен с патриархом британской дипломатии, поэтому помимо словарика обсценной лексики за время работы в Москве обзавелся внушительной картотекой разнокалиберных российских политиков и предпринимателей, неровно дышащих на англосаксонский “сверкающий град на холме” и мечтающих стать частью западной цивилизации. Этот российский чиновник, в 1995-м - скромный консультант аппарата правительства РФ по связям с общественностью, привлек его внимание своей фамилией по матери, что крайне нехарактерно для горских народов. Конечно, в то время светить своей настоящей фамилией, совпадающей с фамилией мятежного президента кавказской республики, было политически недальновидно, но сам факт маленькой семейной тайны был для англичанина, как запах дичи для охотничьей собаки. Люди, которым есть что скрывать, всегда интересовали британские спецслужбы в первую очередь. Этот амбициозный молодой человек несколько лет честно и прилежно носил конверты и портфели с наличкой из “демократических” фондов различным депутатам российского парламента, не понимая или делая вид, что не догадывается о происхождении денег и не задавая лишние вопросы. Этим он подкупил Джона Лофа и его работодателей, после чего на самом верху британской разведки было принято решение поддерживать продвижение способного агента влияния наверх в иерархии РФ, причем чем выше, тем сильнее. Провинциальный комплекс полукровки, вынужденного скрывать своё происхождение, качественно деформировал всю систему ценностей чиновника. Все, что он видел в России, это беспросветную, беспробудную грязь. Чиновник писал про свою страну в книге: "Речка при деревне была мелкая, и рыба в ней была мелкая. Помидоры в огороде мелкие, полузелёные. Лук горький. Яблоки кислые, скудость и скука кругом неизбывные. Свет от жилья бедный, избушечный. Тепло от людей несмелое, еле слышное…"(**) Очередной государственный деятель РФ, называющий Россию “эта страна”, - идеальный объект для вербовки. Из таких всегда получались образцово-показательные баксолюбы и какунихачухи. Он предаёт не за деньги и не под шантажом, а исключительно по велению сердца. Идеалист, искренне уверенный, что к западу от Вислы трава зеленее, а небо - голубее. Эталонный агент влияния “цивилизованного человечества”, считающий, что только в виде вассала англосаксов у России есть будущее. Весьма полезный идиот в копилке не менее идейной МИ-6. Джон Лоф не сомневался, что чиновник, чуток искупавшись в ипохондрии, соберется и рванёт исправлять ситуацию, сколачивая фракцию ревнителей единого цивилизационного проекта от Лиссабона до Владивостока, всегда существовавшего только в фантазиях московских мечтателей да в оперативных планах западных спецслужб по дезинформации постсоветского пространства. Главное, что на него возлагалось на этом этапе - донести на самый верх российской пирамиды власти аксиому о недопустимости нарушать правила, установленные для аборигенов “Империей добра”, и трагичной фатальности попыток отжать себе то, на что уже встал хотя бы одной ногой представитель империи, над которой не заходит Солнце. Бремя белого человека, нерушимое со времен агента МИ-7 Редьярда Киплинга и до начала XXI столетия, обязывало Джона полностью выполнить протокол приведения туземцев к покорности, чтобы потом переключиться на внутреннюю проблему. Какая сволочь позволила утечку сверхсекретного документа северным варварам? Для всех офицеров британских спецслужб, особенно молодых сотрудников, существует латинское выражение, которое должно быть девизом в их службе – Non sibi sed patriae, что означает: «Не для себя, но для страны». Красивые слова, призванные заставить человека задуматься о расстановке правильных приоритетов в голове каждого, кто получает доступ к возможностям государства в таком двусмысленном деле, как шпионаж. Это важный защитный мотив, который должен помочь сотруднику добиться цели, какой бы аморальной она ни была, в условиях, когда его собственные ценностные установки категорически протестуют против выполнения задания. Однако, как показывает практика, в справедливость этих слов верят лишь законченные идеалисты. Как правило, в МИ-6 и в ЦРУ все наоборот, и проблема личной выгоды оставляет где-то за горизонтом высокие мотивы, а в сухом остатке царствует принцип - кто больше платит, тот и прав! Скорее всего, утечка - как раз такой случай. Поэтому Джон в первую очередь попросит коллег из МИ-5 проверить, кто из носителей допуска последнее время позволял себе значительные траты. Отсюда и будем плясать… Полуживой медведь выполз из своей берлоги. —--------------------------- (*) Джон Лаф - The .ruhttps://.ru John LoughChatham Househttps://.org (**) Дубовицкий Натан “Околоноля” https://.com/books/proza/sovremennaja-proza/119449-natan-dubovickii-okolonolya-%5Bgangsta-fiction%5D.html Глава 28.. “Cimmerium” Тезис о том, что целью англосаксов в холодной войне был не СССР, а Россия, Бжезинский повторял часто и на разный лад, вплоть до своей смерти. «Мы уничтожили Советский Союз, уничтожим и Россию. Шансов у вас нет никаких». «Россия – это вообще лишняя страна». «Россия — побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить: это была не Россия, а Советский Союз - значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под «опекой». «Если русские будут настолько тупы, что потребуют восстановить свою империю, они нарвутся на такие конфликты, что Чечня и Афганистан покажутся им пикником». Речи этого свихнувшегося русофоба я читал и слышал неоднократно, но всю их зловещую сущность в полной мере оценил, когда листал план военного освоения американцами Крыма “Cimmerium”, проходивший под грифом “Cosmic”. Прилагаемая карта была утыкана специальными обозначениями настолько плотно, что за ними терялись названия населенных пунктов и даже рельеф местности. Первое и главное - это, конечно, база США в Севастополе. В 2013-м янки даже успели объявить тендер на переустройство севастопольской школы №5 для нужд инженерного корпуса ВМС США, то есть для тех, кто как раз занимался созданием военных коммуникаций. Именно эти подразделения должны были строить объекты США в Крыму. Тендер был объявлен 5 сентября 2013 года, а крайний срок подачи заявлений истекал 21 октября 2013 года - к началу раскручивания «майдана» в Киеве. Вторым, не менее крупным проектом являлась авиабаза США в Бельбеке с кардинальным усовершенствованием и расширением аж до трех взлетно-посадочных полос, способных принимать тяжелые транспортники, стратегические бомбардировщики двух типов (B-52H и В-2), а также истребители F-22 и штурмовики A-10 Thunderbolt. Здесь же предполагалось выделить место для хранения ядерных боеприпасов, большая часть которых сейчас находится на территории Турции. Третий момент - подземная база подводных лодок 825 ГТС, которую предполагалось восстановить и перепрофилировать в место базирования безэкипажных подводных и надводных дронов. Кроме того, американцы планировали передать ВМС Украины несколько дизельных подводных лодок, укомплектовав их смешанными американо-украинскими экипажами, естественно под командованием американских офицеров. В комплекте к базе 825 ГТС прилагался объект «Сотка». При СССР здесь находились ракеты, способные полностью контролировать акваторию моря и поражать любые надводные цели, а также препятствовать десанту противника на побережье. В бункерах объектов «Сотка» Пентагон планировал разместить собственные ПКР, способные поражать не только морские, но и наземные цели на российском побережье Черного и Азовского морей. В районе Старого Крыма и Феодосии, в горе Кизилташ, где с советского времени находился глубокий противоатомный бункер, где собирались ядерные бомбы и боеголовки, американцы планировали сделать передовой пункт базирования органов управления силами превентивного обезоруживающего удара по России. Сочной вишенкой на карте красовались сразу два позиционных района ПРО Aegis - главной системы в противодействии российским МБР. С такого близкого расстояния, как в Крыму, они могли действовать гораздо эффективнее. С воздуха это великолепие охраняла целая россыпь дивизионов ПВО, натыканных по всему полуострову строго в шахматном порядке, и сразу пять полнокровных дивизий НАТО. Еще за год до событий в Киеве на Майдане американцы составили смету по ремонту ряда зданий в Севастополе и Симферополе, где планировали разместить штабные и разведывательные подразделения. Военные аэродромы и гарнизоны, которые тогда принадлежали Украине, они рассматривали как свои военные объекты и даже выслали инструкции под их переоборудование по стандартам НАТО. В планах американских военных апрель 2014 года значился как время начала обустройства в Крыму. Им казалось, что вопрос уже решен. И если учесть тот факт, что в 2017 году истекал срок договора с Украиной об аренде российским флотом Севастополя как военно-морской базы, то США получили бы полное господство на Черном море. С территории Крыма легко простреливается воздушное пространство до Воронежа и Москвы, а при необходимости и до Турции. В плане развертывания сил НАТО на границах России Крым рассматривался в качестве непотопляемого авианосца под боком как России, так и Турции, и нашпиговать его оружием они собирались основательно. Что говорить, если американские офицеры инспектировали тогдашние украинские военные объекты в Крыму, будто во Флориде или на Майами? Пляжные зоны для отдыха своих военнослужащих они тоже присмотрели! Даже краткого ознакомления с планом “Cimmerium” было достаточно, чтобы понять, почему президент России в одиночку, буквально проломив активное сопротивление собственных чиновников из партии “Как бы чего не вышло”, принял решение о возвращении Крыма. Не на таких условиях полуостров признавался украинским, совсем не на таких… И все последовавшие вопли-сопли… Это - наша земля! Что хотим, то и делаем! Как же! Ни один сосед не станет сидеть на попе ровно, если ты на своей вроде бы законной жилплощади устроишь “малину”, наркопритон и бордель в одном флаконе, да еще и предоставишь свои квадратные метры для шпионажа и ограбления окружающих. Ни один сосед не станет терпеть пистолет, приставленный к виску, и будет абсолютно прав с любой точки зрения. Вот и президент России не стал терпеть, увидев этот разгул “демократии и свободы” в мягком подбрюшье Отечества. Ознакомившись с американскими проектами колонизации Крыма, я встал, оделся и начал бесцельно ходить из угла в угол, пытаясь поймать за хвост мелькнувшую идею. Это что же получается? На стол правителя РФ кто-то положил американский секретный проект освоения полуострова, и это оказалось последней каплей, переполнившей сосуд терпения… Поэтому Крым вернулся в Россию… А в отношении Донецка и Одессы, Луганска и Харькова такого плана не оказалось, и, соответственно - аналогичного решения принято не было. То есть налицо простейшая зависимость - есть конкретный документ - есть действие, нет - дышим глубоко, сидим на попе ровно. Я остановился, оглядел советскую обстановку севастопольской квартиры и задержался на восточном орнаменте висящего на стене ковра. Своей витиеватостью он больше всего напоминал мне собственные мысли. От ковра переключил свой взгляд на стену и только сейчас заметил - это не обои, а старинный накат советского образца. Вспоминаю валики, которые тщательно мыли перед использованием, как готовили краску, колдуя над густотой, чтобы не подтекала, но и не скатывалась в комки… Упрямо возвращаюсь к теме “Русской весны”. Решение о присоединении Новороссии к России не было принято, а точнее было отменено после визита в Москву швейцарского “Бюстгальтера”(*), угрожавшего России немедленной ядерной атакой в случае распространения крымского сценария на другие регионы Украины. Естественно, “геноцид русских - это смешно” не только для канцлера Германии образца 2022 года, но и для любых европцев от сотворения мира. *** Из-за стекла югославской “стенки” на меня смотрел портрет Сталина, аккуратно вырезанный из какого-то глянцевого журнала и наклеенный на фанерку. По диагонали портрета - сталинская цитата: “Молчанием, терпением невозможно добиться раскрепощения. Чем громче раздается голос рабочих, тем больше теряют голову силы реакции, тем скорее они отступают.” … Что ж, товарищ Сталин, уговорили. Молчать не будем! Стесняться - тоже! —-------------------------------- (*) Визит президента Швейцарии в Москву в 2014 году, после которого проект “Новороссия” был свёрнут.http://.ru/events/president/news/20972 Глава 29. “New Khazaria” Найдя среди иконок программного обеспечения “Фотошоп”, я загрузил в него исходную картинку с американскими причиндалами и вписал вместо “Cimmerium” - “New Khazaria”. Заменил карту Крыма левобережьем Днепра и дал волю фантазии. Два часа пролетели, как одна минута. Теперь Новороссию было не узнать. Карта пестрела от позиционных районов ПРО, ПВО, дальнобойных систем залпового огня, аэродромов фронтовой авиации, гарнизонов с флажками всех стран НАТО, включая прибалтов и хорватов. Пока рисовал, вспомнил, что в 2019 году США создали оружие, которое замаскировали под "оборонительные системы". Речь о пусковых контейнерах Мk41, в которые можно загрузить крылатые ракеты "Томагавк" и другое вооружение для атаки. В 2013-м-2014-м в США, на базе противоракеты Standard Missile 6 (SM-6), дорабатывали ударную “сестрицу” с дальностью пуска до двух с половиной тысяч километров. Если взять Харьков за точку отсчёта и прочертить круг, который будет соответствовать дальности пуска SM-6, то станет понятно, что амеры могли бы достать отсюда до всей европейской части России, включая базы стратегов в Североморске и на Оленьей. В зоне риска оказались бы обе столицы, Поволжье, база дальней авиации в Энгельсе и многие другие точки на карте, имеющие стратегическое значение для безопасности России. Доктор технических наук, инженер-проектировщик ракетно-космической техники Сергей Тихонов как-то сказал, что ракета SM-6 Block IB может развивать гиперзвуковую скорость. Отметил он и другой технический феномен, указав, что в случае с размещением базы НАТО в Харькове, она могла бы использоваться для нейтрализации почти всего ядерного арсенала России. Значок, отображающий ракеты средней дальности под прикрытием дивизиона HIMARS я разместил на Чугуевском полигоне, а от него - веером, через Луганск, Донецк и до Мариуполя. Всё это мрачное великолепие опоясал по границе густой цепью биологических лабораторий. Не забыл я и “добрых молодцев” из ЦАХАЛ, всей душой поддержавших Майдан, а в 2022-м приехавших добровольцами “воевать москаля”. Их базу в Днепропетровске обвёл жирным цветом и прописал все известные мне фамилии МОССАД, засветившиеся во время подавления русской весны. (**) План “Новой Хазарии” был полностью готов. Оставалось только правильно всучить его Нику, а потом молиться, чтобы он дошел до адресата в Кремле. Глава 30. Про цель, которая оправдывает средства Новоиспеченный проект “Новая Хазария” я решил подкинуть Нику дерзким и циничным способом - оставил pdf-файл открытым, приказал планшету “не засыпать”, а сам планшет оставил на кухне, на обеденном столе, там, где пил чай. Не сможет нормальный офицер спецслужб, хоть сын, хоть отец, пройти мимо такой залипательной странички - с ЦРУшной аббревиатурой, исходящим номером с грифом секретности - обязательно заглянут. Сам отправился на прогулку. Севастополь десятилетней давности манил и просто требовал окунуться в его тревожную атмосферу, которая превратится в праздничную через 10 дней. Встречающиеся люди еще не в курсе, что эти дни станут славной историей Крыма и современной России. Как говорят сами крымчане, Крым даже не вошел в состав России, а просто вернулся домой. Это долгожданное и непередаваемое словами радостное событие, которое еще недавно было для всех неосуществимым, для многих являлось мечтой всей жизни. В каком-то околонаучном журнале я читал, что в 2014 году произошел некий таинственный квантовый переход человечества, когда плотная материальная природа Земли и людей поменялась на тонкоматериальную, сделав мир добрее и чище. За весь мир не скажу, но Севастополь в марте 2014-го однозначно перешел в другое измерение, и купаться в его воздухе в это время доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Нагулявшись до ломоты в ногах, вернувшись в прекрасном настроении, я на этот раз застал хозяев дома, а по тому, как они старательно делали вид, что не замечают на самом видном месте планшет, понял, что наживка рассмотрена и проглочена. Оставалось ждать поклевки. *** Обед в семье Ника ничем не отличался от завтрака. На круглом обеденном столе появилась уже знакомая сковорода, наполненная сосисками с жареной картошкой, сбоку примостились сыр, копченая колбаса, рядом - салатница, с крупно порезанными огурцами, помидорами и синим луком колечками, и универсальный для любого постсоветского дома хлеб “кирпичик”. К такому столу, по русскому обычаю, обязательно должна прилагаться душевная беседа, непринужденная или навязчивая, бурная или тихая, но обязательно неспешная и проникновенная, не обычный словесный обмен сведениями и мнениями, а некая тонкая настройка доверительных отношений. Беседовать можно по-разному: выдержанно и спокойно, внимательно выслушивая собеседника; эмоционально и громко, перебивая друг друга и вставляя в чужую речь свои реплики; можно всем вместе говорить на одну тему или разбиться по парам, обсуждая то, что кажется в этот момент важным и безотлагательным. Но в любом случае, в ходе беседы должна ощущаться гармония, когда тебе приятно не только говорить, но и слушать, когда ты уверен, что твоё мнение будет учтено, аргументы - приняты во внимание, и тебе комфортно не только от приятного чувства сытости, но и от сопричастности, духоподъёмного ощущения родственности душ. -А знаешь, Миша, как называли обеденный стол наши пращуры? - задал риторический вопрос отец Ника. Он отложил вилку, вытянул ноги и, закинув руки за голову, с удовольствием потянулся всем телом, как кот, объевшийся сметаны. - Трапезную столешницу древние русичи окрестили ладонью Бога и относились к ней, как к чему-то, обладающему сверхъестественной силой. Считалось, что если на обеденный стол под скатерть положить монетку, можно откупиться от нечистой силы. А ещё обеденный стол считался неким порталом, посредством которого можно пообщаться с предками и высшей силой… - Это отсюда пошла мода “крутить тарелочку”? -Нет-нет, это из другой оперы. Спиритизм - порождение эпохи модерна. А у славян обеденный стол - семейный алтарь, с односторонней передачей данных отсюда-туда. А обратный процесс - это уже как-то по другим приметам. Их в славянском фольклоре - не счесть… -И как же нам настроить нашу рацию и отправить высшим силам послание? -Ну, первым делом - необходимо всё доесть, - у Ника вилка опять перешла в боевое положение, - в противном случае высшие силы подумают, что мы брезгуем, не ценим того достатка, что имеем, могут урезать наш паёк и показать нам, неблагодарным, язык. Ну а когда покончим с яствами, нальем братину, пустим по кругу, символизируя единство помыслов, тогда поговорим о ближайших и отдаленных планах. Высшие силы всё это выслушают и, будем надеяться, помогут, или, как говорили в Российской империи - Божьей милостью поспешествуют. Хорошая компания генерирует хороший аппетит, и пусть не сразу, но за неспешной беседой мы очистили от снеди семейный алтарь моих гостеприимных хозяев, не оставив высшим силами ни единого повода быть нами недовольными. Подкупало, что темы наших разговоров упрямо возвращались к злободневному, где и без братины мы были едины: у Украины в 1991 году на руках был вечный проездной билет на все мыслимые виды российского транспорта, а она с великой гордостью обменяла его на право владения колченогим приставным стулом в европейском зале ожидания. Наша задача - вывести из этого серпентария как можно больше своих, несогласных с местом на коврике в прихожей англосаксов. Пусть там остаются те, для кого лакейская Европа - предел мечтаний. -Какие планы, Миша? - старший Николай наконец-то озвучил висевший в воздухе вопрос. -Сами видите - природа не терпит пустоты, - начал я осторожно, издалека. - Там, где нас нет, и там, где мы сопли жуём, моментально, как черти из табакерки, вылезают англосаксы. Надо заполнять постмайданный вакуум власти там, где это возможно. -Со стратегией согласен, - старший бросил в кружку пакетик чая, залил его кипятком, прижал ложечкой ко дну, - а как быть с тактикой? Что конкретно собираешься делать? Или это секрет? -Смотря с какой целью интересуетесь. -Ну как с какой? Одно дело делаем. -Ищу людей - решительных, даже отчаянных, желательно с боевым опытом. В Харькове масса правильновекторных энтузиастов, но отсутствует так называемая точка кристаллизации. Все существующие прорусские организации парализованы. Почему - еще предстоит выяснить, но факт остается фактом - руководители не выходят на связь или ссылаются на отсутствие большинства, позволяющего принимать резкие решения. - “Мы не сделали скандала, нам вождя не доставало, настоящих буйных мало, вот и нету вожаков”, - процитировал Высоцкого Ник. -То есть ревком необходимо завезти, - резюмировал старший. -Именно! Отец и сын коротко переглянулись. -Какие-то наметки есть? - осторожно поинтересовался Ник. -Откуда? Хочу заглянуть к активистам антимайдана, в штаб сопротивления… -Там много не навербуешь, - вставил Ник свои пять копеек, - у местных сейчас другое на уме… -А есть альтернативные предложения? -Кое-что… Опять этот быстрый обмен взглядами между отцом и сыном. -Только я сразу говорю, все ваши ветеранские штучки - без меня, я ничего не слышал, ничего не видел, - выставляет перед собой ладони Ник. -Да уж как-нибудь обойдемся, - отмахнулся от него батя. - Значит так, Миш. Есть у меня в твоём городе боевые хлопцы, коренные харьковчане, которые остались там с тех пор, когда мы… Впрочем, это неважно… Сидят в подполье, переживают, ждут команды, но сами пока на рожон не лезут и в городских беспорядках не участвуют. Этих людей задействовать на митингах и в уличных драках - что микроскопом гвозди забивать. -Боюсь, без уличных драк нам не обойтись, - не согласился я. -Если приспичит, помогут и это организовать. Есть у них свои связи и с криминалом, и с футбольными фанатами. Кое-какую пехоту соберут, когда потребуется пошуметь, ну а с главной ударной силой мы подтянемся. -Адреса, явки, пароли предоставите? С народом созвонитесь? -По телефону они на серьезные темы говорить не станут. А на гонца среагируют правильно. Так что тебе, Миша, надо срочно возвращаться в Харьков. -Поедете со мной? - спросил я, с надеждой глядя в глаза старого вояки. -Весточку с тобой отправлю. Познакомитесь по-людски, приглядитесь. Тебе надо самому с моими людьми пообщаться, поводить носом, посмотреть, все ли там хорошо, и если да - подготовить базу для приема севастопольского десанта. А мне нужна неделя, чтобы пройтись по нашим активистам - глядишь, и соберу группу энтузиастов для визита вежливости… -И когда отправляться? -Судя по активности супостата,- батя кивнул на мой планшет, - немедленно… *** До сих в моей памяти осталось то тягостное ощущение, когда я в 2014-м году возвращался в Харьков после крымского референдума. В марте 2014 года в Крыму я впервые в своей жизни понял, что чувствовали наши деды 9 мая 1945 года. Такая же атмосфера победы царила в Севастополе. Город сиял, город праздновал. Это была одна мощнейшая положительная эмоция, эйфория, восторг, экстаз, ощущение сопричастности творимой истории. Большая человеческая радость на весь Севастополь! Из этого праздника мне приходилось возвращаться в город, который уже оккупировала киевская хунта, туда, где стелилась коричневая мгла с жовто-блакитным подбоем. Ещё не явно, но уже тогда было понятно, что дальше будет только хуже. В этот раз всё было по-другому. У меня было понимание и главное - надежда. В памяти прокручивался жестокий эксперимент с крысами, когда им, плавающим в закрытом бассейне, давали надежду на спасение, и эта мимолетная надежда вселяла в зверьков такие силы, что они держались на плаву целых 40 часов вместо стандартных 15 минут… Вот и я был окрылен такой надеждой, не вспоминая ни про болтающийся на руке браслет, ни про беглянку, из-за которой я вернулся в 2014-й год. Неизменным в прошлой и нынешней реальности оставалось одно: надо было возвращаться. Я доехал на автобусе до Симферополя, прошелся по городу, украшенному триколорами, сел в поезд. И тут меня накрыло. Полное впечатление, что история повторяется в деталях, до мелочей. Все, как в прошлый раз: пустой, скрипучий вагон, проводник – татарин. Я достаточно напряженно ждал, что же будет при пересечении административной границы Крыма с остальной территорией. В отличие от дороги в Крым, здесь поезд остановился, и первое, что я услышал из своего купе – «москали в потяге е?». Время мгновенно уплотнилось, стало вязким и тягучим. Рука автоматически оказалась на рукоятке “Макарыча”, а большой палец привычно сбросил вниз предохранитель. Вспомнил, что поезд должен тут стоять две минуты, и они, если всё повторится в точности, не должны успеть проверить все купе… А если успеют? Тогда после перестрелки нужно выскакивать, а там – чистое поле. И хотя темно, и луна светит, но забег будет неприятным и вряд ли - результативным. Слышу, как проводник совершенно спокойно ответил – «да нет, пустой поезд, никого нет, никто не едет». С грохотом раскрылись двери первого к выходу купе. Второго. Ещё три, потом - моя... Может, дверь заблокировать? А смысл? Ещё хуже - насторожатся, соберутся. Нет уж, пусть как есть - дойдут до меня уже расслабленные и менее внимательные. Грохот следующей раскрываемой двери слился со свистком за окном. Потом пара смачных ругательств, топот ног, и всё затихло. В моё купе опять, как и 10 лет назад, не успели зайти, а поезд уже отправлялся. Я возвращался в Харьков. *** “Бз-з-з-з-з” - сверчком заверещал в рюкзаке многострадальный планшет. Удивительно! Ни вайфай, ни сеть тут не ловят, а этот сказочный девайс мечет информацию, словно подключен к оптоволокну. Глава 31. Аффидевит №8. Стоящие за кулисами. Великий поэт-философ Генрих Гейне, кстати - сын банкира, сказал: «Деньги - это бог нашего времени, и Ротшильд - пророк его». «Дайте мне право выпускать и контролировать деньги страны, и мне будет совершенно все равно, кто издает законы!» — эта фраза была произнесена в начале XIX века Майером Амшелем Ротшильдом. Его потомки добросовестно выполнили пожелание прадеда. Ротшильды пришли на Украину сразу же после развала СССР, притащив с собой свою комнатную собачку — МИ-6. Помыкавшись по “красным директорам” и бывшим руководителям обкомов, горкомов, ЦК, поняв, что эти товарищи, кроме дворцовых интриг на подступах к Кремлю, никаким другим искусством не владеют, англоиудеи обратили внимание на поросль полукриминальных новохозяев, поднимающихся на разворовывании государственного имущества. После тщательного пересмотра разных вариантов, в качестве экспериментального партнера Ротшильды допустили на коврик к своему трону туземного олигарха Фирташа. Присматривать за ушлым аборигеном из Черновцов Ротшильды приставили Роберта Шетлер-Джонса, штатного агента МИ-6, совмещающего разведывательную деятельность в пользу британской короны с промышленным шпионажем в пользу спонсоров. Именно этого скромного слугу двух господ “злые языки” считают инициатором газовых войн между Украиной и Россией. Дороги, по которым ходил Роберт Шетлер-Джонс, и через 100 лет легко можно будет узнать по конфликтам, ссорам, дракам между друзьями и партнерами, которые до визита этого кренделя вполне сносно ладили и уж точно не собирались друг друга уничтожать. Ничего личного, только бизнес. Методика первых поселенцев Дикого Запада, виртуозно стравливающих индейские племена сиу и шайенов, апачей и семинолов, идеально легла на постсоветское пространство, и Шетлер-Джонс был одним из самых успешных реализаторов этой давней колониальной стратегии. Именно группа Ротшильдов развила самую большую активность на востоке Украины. Они первыми из иудеев и англосаксов заявили свои права на всё левобережье, начав с Днепропетровского региона. Банки Ротшильда в Европе и компания Роял Датч Шелл (Royal Dutch Shell) окучивали туземцев с завидным упорством, вкладывая гигантские средства в приватизацию и бандеризацию Украины. 21 января 2013 года в Киеве на встрече с вице-председателем банка «Ротшильд-Европа» Клаусом Мангольдом тогда еще президент Украины Виктор Янукович обсудил «реформирование» украинской газовой сферы, включая ГТС, с привлечением указанного банка. А 24 января состоялось подписание соглашения между Украиной, энергетическим гигантом «Шелл» и компанией «Надра Юзовская» о распределении продукции от добычи сланцевого газа на Юзовском участке в Харьковской и Донецкой областях. «Шелл» забирал себе готовую продукцию, украинским “индейцам” оставался запах от нее и чувство глубокой гордости от сопричастности. Рокфеллеров больше интересовал запад Украины. Янукович всемилостиво отдал Ивано-Франковскую область их корпорации “Шеврон”. Израиль никого из своих бизнесменов специально не делегировал. Но это только потому, что все вышеперечисленные лица тоже были по большей части его креатурами. Если точнее - фининтерн назначил Израиль быть в каждой бочке затычкой. Сионисты штурмовали Северное Причерноморье “колхозом”, правильнее сказать - кибуцем, куда входили МИД и многочисленные спецслужбы. Задолго до начала Майдана на Украине уже присутствовали практически все “рыцари плаща и кинжала”: Моссад, АМАН, ШАБАК, Шин-бет, Натив и даже Комемиют - служба, занимающаяся физическим устранением противников Израиля. Экс-резидент Моссада в странах СНГ Рувен Динель, выдворенный некогда из Москвы, стал послом Израиля в Киеве. Первый секретарь посольства Израиля Влад Лернер — из Натива. Весь этот кордебалет определили в подтанцовку к ЦРУ и МИ-6. Получился своеобразный Змей Горыныч о трех головах, решающий задачи коллективного Запада. 15 февраля 2014 года по инициативе Игоря Коломойского, а на самом деле - по распоряжению вышеупомянутого трехголового дракона, на вилле олигарха в Женеве состоялась встреча крупнейших предпринимателей Украины, в которой помимо хозяина принимали участие Александр Турчинов - прямой ставленник Голдман Сакс и Vanguard; Вадим Новинский, представлявший Рината Ахметова и стоящий за ним всемогущий клан Барухов; Фурсин, действовавший по поручению Фирташа и маячивших за ним Ротшильдов; Сергей Тигипко - бывший секретарь Днепропетровского обкома комсомола, присутствовавший от имени Пинчука и Черновецкого, но работавший строго на Swedbank и его хозяев из BlackRock. На этой встрече всем прибывшим было озвучено высочайшее повеление международного банкирского фининтерна “захватить власть в Верховной Раде, принудить Януковича “отречься от престола”, причём сделать всё это максимально оскорбительно для России, для чего предписывалось нещадно эксплуатировать антироссийскую риторику, педалировать расправы над любыми политиками, лояльными Москве, однозначно и постоянно подталкивать Украину к полному разрыву отношений с РФ в обмен на защиту НАТО. Янукович должен был стать жертвой, убивая которую можно спровоцировать Россию на неадекватно жесткий ответ Кремля, вплоть до военного вмешательства. Война с Россией, собственно, и была той конечной целью, ради которой так долго разжигался и наконец-то загорелся весь майданный сыр-бор. Во всей этой мозаике недоставало всего несколько деталей, и мне казалось почему-то, что совсем скоро я узнаю весь замысел художника. Глава 32. Случайность - псевдоним Всевышнего Поезд качался и поскрипывал на стрелках, подъезжая к Харькову, а рука под браслетом заметно горела. Пластмассовый корпус нагрелся сильнее обычного. Спросонья я попытался расстегнуть замки, но застёжки, как назло, словно прикипели и никак не хотели раскрываться. А если это аккумулятор, и он сейчас загорится или бахнет? Снять браслет с руки я так и не сумел. Он словно прирос к коже, и каждая попытка избавиться от этого украшения только добавляла болезненных ощущений. Да что за…! А может быть, это именно то, о чем предупреждала меня чернобровка Не-Доля в подвалах графского замка… Если верить ей, то её сестренка, отправившая меня в это путешествие, находилась совсем рядом. Вскочив на ноги и закинув в рюкзак злополучный планшет, я живо помчался проверять соседние купе в поисках потеряшки. Первое, второе, третье… Ни души. В вагоне, кроме меня, не было никого. Даже приветливый проводник-татарин куда-то испарился. То же самое - в соседнем вагоне. И еще в одном. Какой-то корабль-призрак с единственным пассажиром в моем лице… Изрядно струхнув и выскочив на перрон, который, слава Богу, оказался настоящим, я потрусил в сторону здания железнодорожного вокзала, перепрыгивая через лужи, поминутно трогая обжигающий кисть браслет и оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть хозяйку планшета, рюкзака и моего билета назад в будущее. Доскакав до дверей, как моложавый кузнечик, и распахнув их, я с размаху влетел в чье-то массивное тренированное тело, поднял глаза и удивленно вздернул брови. -Привет, Макс! А ты что здесь делаешь? - выдохнул я, узнав кряжистого основательного “специалиста”, который вместе с Ником вывозил меня из Харьков. - Вот кого не ожидал тут встретить, так это тебя. -И тебе не хворать, Майкл, - похлопал он меня по плечу, разглядывая так, словно видел впервые. - Да я вообще-то и не собирался тут снова появляться… -Обстоятельства? - спросил я, чтобы поддержать беседу, одновременно оглядываясь по сторонам в поисках потеряшки Доли. -Обстоятельство. Одно, - акцентировал Макс последнее слово, наблюдая за тем, как я верчу головой, - тебя кто-то должен встречать? -Нет. То есть да, но ждать меня будут на стоянке. Где-то тут должен быть один человек, попутчик, который мне крайне нужен. -Слушай, Майкл, - поморщился Макс, - скажу честно, здесь и сейчас не совсем удачное место для встреч и поисков потерявшихся собутыльников. -А ты здесь какими ветрами? Говорил же, что ноги твоей тут не будет... - посмотрел я в упор на чекиста. -Я - человек государев, - вздохнул Макс, - приказали - поехал, поручили - встретил. Сам никогда бы не сунулся в эту клоаку, если бы не ты… -Ты здесь ради меня? - не смог я скрыть своего удивления. -А ради кого еще? - Макс впервые улыбнулся. - Ты же у нас в последнее время главный возмутитель спокойствия, подвиги которого стали широко известны узкому кругу лиц… -Не ожидал, что стану так популярен. -Как есть. Меня буквально из постели выдернули, дабы засвидетельствовать почтение, расспросить, предупредить, сопроводить… -Неплохой набор обязанностей. Так ты теперь мой гид? -Скорее ангел-хранитель. А вот это мне уже совсем не понравилось. Никакую программу защиты свидетелей в Москве не успели бы утвердить, а значит, Макс сейчас либо фонтанирует личной инициативой и действует как частное лицо, либо имеет какое-то другое задание, прикрываясь задекларированным. Повеяло неавторизованной активностью. В советское время за такое погоны снимали вместе с кожей… Про иной вариант даже думать не хотел. Я ещё раз огляделся. Никого, хоть отдаленно напоминающего Долю, и близко не было. Да и не хотелось, чтобы Макс меня увидел в ее компании, даже не могу объяснить - почему, но не хотел и всё. - Идём, - коротко ответил я, закидывая долин ранец за спину. - Идём, - согласился Макс, грамотно пристраиваясь ко мне справа-сзади. -А почему мне Ник ничего не сказал? -О чем? -О том, что ты меня будешь встречать? -А зачем Нику эта информация? Никто не обязан его информировать о действиях других сотрудников. Стало еще непонятнее, но отступать было поздно. Мы твердым шагом направлялись туда, где меня должны были ждать друзья моих новых севастопольских знакомых. Описанный старшим Николаем транспорт нашелся в оговоренном месте. Навалившись одним колесом на бордюр, на Славянской улице стоял потрепанный всеми бурями внедорожник из породы “Range Rover”, потерявший за время эксплуатации на отечественных просторах весь свой британский пафос и лоск. Изрядно ободранный окрас, небрежно замазанный отечественной “оливкой”, и бампер, щедро перемотанный стальной проволокой, делали из машины такого же ветерана, как и стоящих рядом с открытым капотом двух мужичков, по выправке - военных. Невысокие, коренастые, круглолицые, словно братья-близнецы, с одинаково кривыми носами, они были одеты так, будто собрались на охоту или рыбалку: армейский камуфляж, резиновые сапоги, неестественно яркие вязаные шапочки - желтая и красная. За лобовым стеклом некогда симпатичной британской иномарки эклектично соседствовали два флага - американский и красный штурмовой, 150-й Идрицкой стрелковой дивизии, выполняющих для меня функцию пароля. -Здравия желаю, - поприветствовал я “братьев-рыболовов”, снимая с плеч рюкзачок и разворачивая его лицом к встречающим. -И тебе не хворать, мил человек, - обтирая руки ветошью, кивнул мне обладатель красной шапочки, протянул руку и скользнул взглядом по Максу, - а это кто? -Со мной, - тронул я за плечо Макса, - мы познакомились во время штурма администрации. -Понятно, - коротко кивнул встречающий и протянул руку, - сейчас “Скорая помощь” прибудет, даст прикурить и поедем. -А что случилось? -Опять искру потеряли, - хмыкнул ветеран, - аккумулятор не держит, всё электричество в асфальт утекло… -Или на массу коротит, - вставил Макс. -Разбираешься? -Есть немного. -Может, посмотришь? -А что тут разглядишь невооруженным глазом? Вот если ко мне заедем за походной “аптечкой”, тогда подключимся, измерим, и точно скажу, есть ли утечка, а если есть - то где. -Куда ехать? - ветеран в желтой шапке оглядел Макса более внимательно. -Пятихатки, - ответил тот после секундного раздумья. -Заедем, - кивнул “красноголовый”, - тем более, что по пути. -А сами куда? -К Питомнику. - Тоже неплохо, - Макс понимающе кивнул, - удобно, экологично, и до границы рукой подать… В это время к нам подрулил еще один автомобильчик - на этот раз аккуратная и чистенькая “Шкода”. Из нее выскочил хлопотливый улыбающийся паренек лет двадцати пяти, посмотрел на поднятый капот, кивнул и полез за прикуривателем. Оба моих встречающих взялись заряжать аккумулятор, Макс отошел позвонить, а я остался на некоторое время один, жадно осматривая знакомую улицу, по которой успел так соскучиться. *** Харьков. Один из самых исконно русских городов, с того самого дня, когда воеводе Чугуева Сухотину была прислана в 1651 году царская грамота с приказом "...отправить Воина Селифонтова построить в Харькове крепость и затем принять в своё заведование всех Харьковских и Хорошевских Черкас". Мой город - это красивые клумбы в парке Шевченко и пушистый снег на фоне куполов с крестами. Это мистически красивый Покровский собор и книжный рынок, именуемый балкой. Харьков - это логика местных властей, просящих выкидывать мусор в урны, но не удосужившихся их установить. Это площадь Свободы, самая большая площадь Европы. Это непонятный памятник на площади Конституции, который давно окрестили "пятеро несут холодильник из ломбарда". Уже и ломбарда там давно нет, и здание вернули историческому музею, а название прицепилось. И все договариваются встретиться "на холодильнике". Харьков - это уютные кафешки и симпатичные забегаловки, в которых можно вполне прилично поесть. Один из таких замечательных кафешантанов находится как раз здесь, на “Славянке”, куда я не раз заходил, но еще чаще не попадал, потому что оно слишком рано закрывалось. Сейчас март. Весна. Скоро в Харькове зацветут абрикосы и сирень в парке Горького. К услугам влюбленных откроют сезон тёплые вечера, ночи с полной луной и ошкуренные брёвна вместо лавочек среди жасмина и шиповника. Но пока ещё холодно, и по Славянской улице снуют трудолюбивые харьковчане, подняв воротники и кутаясь в зимние шарфы. Добрые и отзывчивые, сердитые и грубые. Шумные, тихие, интеллигентные, безвкусные. Самые разные люди, не заслуживающие участи находиться в бандеровской оккупации… -Товарищ турист, карета подана!- окликнул меня Макс. Он стоял на подножке Ровера, который уже завелся и весело рычал прохудившимся глушителем. - Мы решили не устраивать полевой ремонт, а сделать все спокойно, в стационарных условиях. Я и мой набор “Юного техника” - с вами. Стряхнув оцепенение и кряхтя, как старый дед, я забрался на высокое пассажирское сиденье, тайком потрогал браслет, который вроде бы начал остывать, и кивнул головой - поехали. -Почему же, по-вашему, и киевская, и московская элита так рвется на Запад? - обращаясь к Максу, продолжил начатый без меня разговор красношапочный ветеран. -Это наша национальная традиция, - ответил словоохотливый Макс. - Ещё со времен Ивана Грозного бояре и дворяне ломились на закат Солнца. Вспомнить хотя бы Андрея Курбского - ближник царский, ничем не обделен… -Богатству завидовали? - предположил второй ветеран в желтой шапочке. -Было бы чему! - хмыкнул Макс, - и во времена Грозного, и нынешние современные бояре дали бы сто очков вперед любому западному крезу… -Комфорт? Уровень жизни? - попытался угадать собеседник. -И царским, и современным олигархам ничего не стоило при их влиянии и капиталах создать у себя на Родине любой комфорт и поднять уровень жизни на европейский… -Что же тогда? -Мораль! - поднял палец вверх Макс, - критерии “что такое хорошо и что такое плохо” в России и на Западе отличаются принципиально. -Поясни, - заинтересованно повернулся к нему “красноголовый”. -У нас богатый человек - априори жулик. Что бы он ни делал, какой бы благотворительностью ни занимался, ничто не переубедит народ, что… как там у Маркса - “все крупные капиталы нажиты нечестным путем!” -А у них? -А у них всё по решению суда… или верховного Шамана… Он может признать преступный капитал честным и наоборот, но если такого решения нет - ты порядочный человек, даже когда руки у тебя по локоть в крови. И тут главное - что не сам суд и правящие, а то, что простые люди согласны с такой системой. И вот этот консенсус верхов и низов создает для российской элиты на Западе иллюзию абсолютного комфорта и защищенности. Вот и лезут они туда, словно мёдом намазано. -А ты бы разве отказался? - задал совершенно неожиданный вопрос красношапочный ветеран. -А меня и тут неплохо кормят, - усмехнулся Макс, - к тому же, не хочу быть колонизированным туземцем. -В каком смысле? -Есть три признака вассального мышления, - снова охотно пояснил Макс. - Люди, признавшие верховенство сюзерена, имеют три главные мечты, три цели в жизни - купить товар метрополии, получить образование метрополии и свалить на ПМЖ в метрополию. Так вот я - не они… Под дорожную беседу я опять задремал и проснулся от того, что браслет на руке снова нагрелся, и жжение его становилось невыносимым. -Да что за черт! - вскрикнул я спросонья, махнув рукой, и в тот же момент чуть не вылетел в лобовое стекло, повиснув на ремнях безопасности. Идущая впереди машина резко клюнула носом, взвыла тормозами и застыла поперёк дороги. Тряхнуло так, что щёлкнули зубы. Уходя от столкновения, наш внедорожник выскочил на обочину, яростно стрекоча ABS, пропахал недавно проклюнувшуюся зелень, снёс верстовой столбик и почти дотянулся до желанного асфальта, как вдруг закрутился вокруг своей оси, опасно встав на два колеса, и грохнулся обратно, безжалостно расшвыривая по салону всё своё содержимое. Нервная дрожь прокатилась по корпусу. Только после этого машина успокоилась, замерла, потрескивая заглохшим двигателем и скрипя приходящей в себя подвеской. Неожиданно обрушившуюся тишину нарушали доносившиеся снаружи приглушённые хлопки да протяжный плач автомобильного сигнала. Водитель, навалившись всем телом на руль, совершенно неестественно вывернул голову, словно хотел глянуть в небо через лобовое стекло остекленевшими глазами. Секунды осмысления происходящего. Потом прорезалось обоняние, в нос ударил знакомый кислый запах сгоревшего пороха. Сбоку обнажился чёрный зев направленного в мою грудь ствола. -Зачем? - наверно, в такой ситуации это был самый нелепый вопрос с заранее известным ответом. Люди часто идут на предательство только потому, что не получили ожидаемого от преданности. И всё же… Он чуть заметно улыбнулся, глядя мне за спину. Я повернул голову. В сторону нашей машины короткими перебежками ловко двигалось несколько фигур в знакомом камуфляже Legion Forest. -Если просьбы не помогают, то переходят к угрозам, от угроз - к исполнению. В результате теряется куча времени на две первые необязательные фазы, - скороговоркой произнёс Макс, - а я - человек экономный и рациональный, поэтому хочу сразу заняться главным вопросом, интересующим нас: где и каким образом ты получил доступ к секретной информации, о существовании которой не должен был даже догадываться? Глава 33. Развязка - Какой дешевый фарс и какая отвратительная режиссура, - выдавил я из себя, стараясь не вертеть головой и смотреть прямо перед собой, где среди снующих камуфлированных фигур одна мне показалась знакомой. - Сам виноват, - сказал Макс и демонстративно сплюнул себе под ноги, - я хотел обставить всё элегантно и красиво. Загородный дом, камин, коньяк, приглушенная музыка, вежливое ненавязчивое обслуживание, чинная, спокойная беседа, разве что слегка приправленная каким-нибудь психоделиком. Но из-за вашей непоседливости, сударь, пришлось импровизировать. Теперь только быстрый правильный ответ или полевой допрос. Что выбираешь? -Кого - нас? -Не понял. -Ты сказал “вопрос, интересующий нас” - кто это “мы”? На кого работаешь? МИ-6, ЦРУ? Или может Моссад? -Фу, как банально и примитивно, - поморщился Макс, - ХХI век на дворе! Работать на государство нынче - моветон. Нет, мой юный неграмотный друг, - последние слова он произнес с издевкой, - сегодня спецслужбы - просто карьерная ступенька, лифт для действительно серьезных отношений с реальными людьми, управляющими континентами, а не с теми, кто мелькает на трибунах и в газетах. Я работаю не на государство, а на тех, кто расставляет по постам министров и генералов, на кого пашет и МИ-6, и ЦРУ, и Моссад, и не менее трети нашей конторы. -Ты меня успокоил. -Чем? -Тем, что на твоих хозяев работает только треть нашей конторы… -Да, потому что, к сожалению, две трети оказались ограниченно дееспособны. Двоечникам не предлагают хорошие контракты. Остается довольствоваться местом управдома… Однако не будем тянуть кота за все подробности и возвратимся к делу. Откуда у тебя пентагоновский план военного освоения левобережья? -Ты не поверишь… -Постарайся быть убедительным, а то у меня мало терпения и времени. Я медленно повернулся лицом к Максу, широко и злорадно улыбнувшись. -Ты не поверишь, но я сам его нарисовал. Своими собственными ручками. Вот этими! И, если бы у вас, в вашей частной шарашке работали профессиональные спецы, а не патентованные лохи, они бы догадались сначала отдать файл на экспертизу, и уже потом поднимать волну… С удовольствием наблюдая, как меняется цвет его лица, и понимая, что провоцирую, максимально ехидно продолжил. -А вот судя по вашей суете, такой план действительно существует, поэтому ты даже не усомнился в его подлинности и, не удосужившись провести стандартные оперативные мероприятия, сразу погнал лошадей… Понесся искать крота в карманах своих штанов… Наверняка даже нарисовал в голове версию, как секретный план из недр пиндосского военного ведомства мог попасть ко мне. Угадал? Лицо Макса исказила судорога, уголок рта съехал вниз, брови поднялись домиком, отчего вся физиономия стала напоминать маску печального клоуна, и только ноздри раздувались, как у быка, разозленного тореадором. -Хорошо, не хочешь угадывать, попробую я, - меня несло по волнам сарказма. - Ты взял на себя ответственность, поднял известных тебе спящих, дабы не пропустить информацию в Москве, вскрыть утечку и первым принести хозяевам сахарную косточку. Планировал таким образом перепрыгнуть в следующую лигу?.. Точно? По глазам вижу, что так и есть… Так вот - ты проиграл дважды! Никакого крота, сливающего мне информацию, просто не существует, а задержанные тобой документы - это отвлекающий маневр, а в Кремль ушел дубликат, причем совсем по другим каналам… Ты лузер, Макс!.. -Твою ж …, - прошипел мой собеседник. Последнее, что я увидел - рукоятку “макарыча”, летящую прямо в лоб. Да что ж за фигня такая! Опять по голове!.. За время моего опасного приключения по моей многострадальной тыковке прилетело больше, чем за всю предыдущую жизнь. Надо будет посчитать. Это была первая мысль, посетившая мою шумящую голову после того, как сознание стало понемногу возвращаться. Вторая мысль, нецензурная, являлась производной от знакомой обжигающей боли в районе браслета…. Глава 34. Вместо эпилога Ремешок почти сразу расстегнулся, и я почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. А когда чьи-то легкие пальчики стали аккуратно смазывать место ожога чем-то прохладным, дёрнулся и тихо заурчал от удовольствия. -Ой! - раздался над ухом знакомый полушёпот моей потеряшки Доли. -Да что ты дергаешься, дурында, - прошелестел другой голос, тоже вполне знакомый, - сказала же тебе, что очухается, а ты развела тут всемирный потоп... Раньше надо было жалеть, когда решила изображать из себя “золотую рыбку”. -Да потому что замучил он меня своим самокопанием, - сердито оправдывалась девчонка, продолжая поглаживать моё запястье, от чего я решил не показывать, что уже пришел в себя. -Когда это тебя можно было замучить нытьем? - сварливо подначивала Не-Доля. -Да вот, стало быть, можно, - Доля закончила с поглаживанием и приступила к перевязке, - он ведь каждую ночь, аспид, вертел-крутил свою жизнь, придумывая, как надо было сделать там, как лучше было сделать тогда… Никакого спасу. Я ему про будущее намекаю, а он всё в прошлое сваливается… Ну и что было делать? Вот и решила дать попробовать что-то изменить… -И как, довольна результатом? -Как тебе сказать… -А вот как есть! -Ну, что-то ведь у него получилось! -И сколько бед ты от него за все это время отводила? А ведь всё только начинается и неизвестно, чем закончится. Или убьется, или покалечится!.. -Здравая мысль, сестрёнка! Поэтому давай быстренько свернём твою машину времени и незаметно превратим всю эту альтернативщину в безобидные сновидения. Согласна? -Не согласен! - слабо возразил я, открывая глаза и оглядываясь вокруг. Я лежал на носилках в машине скорой помощи с воткнутым в вену правой руки катетером и какой-то светло-розовой смесью, капающей из системы. Вокруг весело жужжали и пощёлкивали медицинские приборы, по экрану прибора, похожего на осциллограф, весело бежала и попискивала кардиограмма, а на меня таращились две хорошо знакомые девчушки во врачебных халатиках, небрежно накинутых прямо на их новый гардероб в стиле “милитари”. -С чем вы не согласны, больной? - строгим голосом спросила Не-Доля, засовывая руки в карманы обтягивающих штанов. -С неизвестностью! - растерянно глянул я на брюнетку, и постарался перейти в положение сидя, - я тут мехом внутрь выворачиваюсь, жизнью рискую, общаясь со всякими уродами, и вдруг прямо на повороте всё заканчивается, потому что, видите ли “кинщик заболел - кина не будет”... -Для тебя, ковбой, всё бы уже закончилось, не подоспей мы вовремя, - фыркнула Не-Доля, - когда ты в бутылку полез… -Я в бутылку полез, когда вас заметил и постарался всё внимание этого урода на себя переключить, дабы он не начал по сторонам палить с перепугу… -Слышишь, сестренка? - Доля ткнула в бок брюнетку, - а он тебя защищал, оказывается… -Да знаю, оттого и сижу здесь, разговоры разговариваю, хотя дел - невпроворот! Мне ещё этого Макса госпитализировать… -Он, кстати, живой? - вздрогнул я, вспомнив последние мгновения нашего диалога с “консервой”. -Да что ему сделается?- махнула рукой брюнетка, - отлежится малёхо, прокашляется и дальше пойдет служить своим двум хозяевам. А ты… -А я настаиваю, - с усилием акцентировал я последнее слово, - на доведении дела до какого-нибудь логического конца. Чтобы на результат моей… -Командировки, - участливо подсказала блондинка Доля, заботливо укладывая меня обратно. -...можно было посмотреть воочию, - закончил я свой спич. Не-Доля недовольно закатила глаза, а Доля, неожиданно широко улыбнувшись, тронула сестру за плечо. -Ты слышала? Он же тебя защищал!.. Может быть, все-таки можно? -Как знаешь, - буркнула Не-Доля и, отступив, уселась во врачебное кресло, - мешать не буду, но и помогать не стану. Вляпаетесь - тогда без меня… Доля перекрыла систему, легким движением вытащила из вены иглу и помогла мне расправить рубашку. -Слушай, - спросил я застегивая рукав, - а из чьих рук я тебя вырвал тогда - в Харьковской ОГА? Кто были эти двое похитителей? -Да это… - Доля залилась пунцовой краской, а её сестра - звонким смехом. -А! Так это ты Року так славно врезал и Год помял!.. Правда Рок тебя тоже по голове нехило приложил… -Кто такие Год и Рок? -Ну, это как бы родственники, - еле слышно прошелестела блондинка. - Эти как бы родственники - хранители времени, - пояснила брюнетка, широко улыбаясь, - и они давно не получали такой нагоняй! Поделом! Совсем мхом поросли!.. -Мстить не будут? - настороженно поинтересовался я. -Конечно, будут! - уверенно высказалась Не-Доля, - но ты же не боишься трудностей? -Тогда мне необходимо узнать, что получилось в результате всех моих трепыханий. А то нагрянут ваши оба родственника с требованием сатисфакции и будет мне уже не до этого. -Ну, что ж, пойдем, посмотрим, - заговорщицки подмигнула Доля и распахнула настежь дверь. В салон “Скорой помощи” сразу ворвалась весна. Яркое солнце ударило в глаза, сильный порыв воздуха мгновенно выдул запах лекарств, расплескав вокруг аромат молодой травы и прелой листвы. Удивительным для меня стало то, что солнце светило совсем не робко, а уверенно, тепло, ласково. Ветер, не похожий на колючий, мартовский, играл с зелеными листьями в лесопосадке, мягко шевелил волосы, приносил запахи цветущих деревьев. Казалось, он нёс с собой ощущение свободы, легкости, чего-то нового и многообещающего. Свежее дуновение пьянило, проникало в легкие, заставляло глубже дышать, ощущать каждую клеточку тела. Птицы заливались песнями. Через несколько минут стал слышен хорошо знакомый мне нарастающий рокот мощных дизельных двигателей. Я выбрался из “Скорой помощи” и быстро огляделся вокруг. Ландшафт преобразился кардинально. Зеленой травы, листвы не было и в помине, но главное - нигде не осталось и следа от засады, в которую я недавно угодил… Пока я крутил головой, из-за поворота показался танк Т-72, над башней которого развевался штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии. Машина качнулась, притормозила, фыркнула, выплюнув в весенний воздух сизый дым, люк башни поднялся и за ним показалось лицо совсем молодого танкиста. -Здорово, славяне! - радостным фальцетом перебил он рокот танкового движка, - до Харькова еще далеко? -Да вот он, считай за поворотом, - махнул я рукой на юг, - какими судьбами? -Северным ветром занесло! - засмеялся танкист, подмигнул и помахал нам, исчезая в чреве боевой машины. Танк сорвался с места в карьер, гусеницы провернулись на маслянистом асфальте, лязгнули и потащили “тэшку” в сторону Пятихаток. Невесомая рука Доли опустилась мне на плечо. -Нам пора, - тихо прошептала она. *** Пора… пора… пора… -Вставайте! Пора! Да вставайте же вы, наконец, подъезжаем уже, - донесся до меня совсем другой голос. Я подпрыгнул, ошалело осмотрелся вокруг, смутно узнавая интерьер купе, в которое садился в Ростове, и вылупился на проводницу, нетерпеливо тормошившую меня за плечо. Видимо, выражение моего лица настолько её удивило, что она снизошла и более мягко повторила: -Пора вставать. Казанский вокзал. Через минуту прибываем, а вас никак не добудиться… -Спасибо, - пробормотал я, судорожно приводя себя в порядок. - А где девушка, которая ехала вместе со мной? -Так она еще затемно сошла. Её сестра встречала. -Темненькая такая? -Ну вот, всё помните, а чего тогда спрашиваете? Действительно, что это я… Ну, устал, вырубился, проспал почти 16 часов… Приснится же такое… Встав на ноги, я неловко покачнулся. Ловя движение поезда на стрелке, ухватился за полку, стараясь удержать равновесие, и застыл, глядя на аккуратную повязку на своём запястье, поверх которой завораживающе поблескивал хорошо знакомый браслет смарт-часов…