Полуразрушенная башня царапала нежную ауру мартовского Крыма. Останки роскоши девятнадцатого столетия на фоне проснувшейся природы выглядели отчуждённо и неуместно. Еще неделя, другая – и весь этот хлам прошлого закроется цветами, зеленеющими травами, тонкой молодой порослью, словно стесняясь безжизненных развалин. Возрождающаяся жизнь растворит чужое бытие в собственном, и так без конца… Что-то меня потянуло на философию. Наверно, старею…

– Прекрасная дислокация, - не удержался я от комплимента, почувствовав за спиной шевеление, - замечательное тихое место и надежное прикрытие.

– Да, стройка - очень удобная легенда, - согласился со мной “вахтёр”, - позволяет задействовать для наших нужд любую халабуду в любом захолустье. Монтажный забор скрывает всё от любопытных глаз, строительная возня притупляет бдительность местного населения, обосновывает движение грузов и людей, оправдывает любую суету вокруг объекта.

– Пан… э-э-э, - из-за спины “вахтера” показалась Пахоменко.

– Майкл, - резиново улыбнулся я в ответ.

– Прекрасно, - воодушевилась Дарья, - вы откуда?

– Из Харькова, - решил я не скрывать своего происхождения. Все равно проверить сказанное у западного эмиссара не хватит времени.

– Почти местный, - легкомысленно пожала она плечами, - давайте переместимся в более уютную среду и поговорим подробнее о ваших неожиданно пессимистичных прогнозах. Вы не против?

Взглянув на сопровождение Пахоменко и поняв, что вопрос задан риторический, я коротко кивнул. Церберы за ее спиной тут же расслабились. Видно было, что приказ доставить меня в штаб хоть тушкой, хоть чучелом они уже получили и были рады, что не пришлось применять силу. Всё-таки осознавали собственное шаткое положение в восставшем Крыму, где шанс в любой момент превратиться из конвоира в конвоируемого был вовсе не призрачным.

– Куда едем?

Так мне и скажут конечную точку маршрута. Но не успел я закрыть рот, как на территорию въехал черный Mercedes-Benz Viano с тонированными окнами, а за ним еще и “гелик”. Как же без понтов?! Соблюдать полную секретность, передвигаясь по сельскому Крыму с особым шиком? Такой кортеж физически не совместим с конспирацией, однако каждый борется со скукой по-своему.

Улыбнувшись, я покорно полез в задний ряд, где был плотно зажат сопровождающими Дарью амбалами. Сама она заняла место спереди, а Сенченко отправился седлать внедорожник. Вот и определились, ху есть ху в местной иерархии. Осталось выяснить мой собственный статус.

Вэн плавно тронулся, неуклюже переваливаясь с боку на бок на исторических, оставшихся с XIX века колдобинах. Держась за ручку над головой, Пахоменко разглядывала визитку, доставшуюся мне вместе с рюкзаком.

– М-м-м, мы ждали вместо вас кое-кого другого.

– Кое-кто получил травму при штурме администрации.

– Really?
– вырывался у Дарьи англицизм, - это точно? Сам видел?

– Точнее не бывает, - отвечаю бодро, чуть не добавив, что не только видел, но и лично руку приложил.

– Ну, что ж, - кивнула “комиссарша”, демонстрируя, что мой ответ принят,- откуда всё-таки взялась ваша твердая убежденность в скорой капитуляции украинских гарнизонов, упакованная в измеряемые показатели?

– Футбольные болельщики есть везде, - врал я самозабвенно, - и вражда между ними сильно преувеличена прессой. А неформальные и достаточно доверительные связи наоборот - преуменьшены… Простите, вы не представились.

– Зовите меня просто Ди.

– Ок, пани Ди. Так вот, в Крыму шансов что-либо удержать не существует. Три четверти солдат и офицеров - местные. И к ним придут с предложением о сдаче не агенты ГРУ или ФСБ, а их родители, братья и сестры. Кто-то надеется, что они будут стрелять по родным? Да родители просто разберут личный состав по домам, и всё сопротивление закончится ввиду исчерпания человеческого ресурса.

“Комиссарша” кивнула, задумалась, отчего её лицо резко помрачнело.

– Ок, Майкл, я попрошу повторить эти доводы нашим друзьям. Это не займет много времени и будет, я считаю, обоюдно полезным.

Вот и “наши друзья” нарисовались. Как же без них? Откинувшись на спинку комфортабельного сиденья, я закрыл глаза и постарался вспомнить всё, что знал о резидентуре “друзей” на территории Крыма и Украины.

В 2022 году в журнале Covert Action мне удалось прочитать исследование Джеральда Сассмана «Украина: 75-летнее доверенное лицо ЦРУ». Рассекреченная тайная история ЦРУ бессовестно обнажала искреннюю, горячую любовь между бандеровцами и американцами, настолько страстную, что ещё во время Великой Отечественной войны Агентство национальной безопасности отказалось выдать Бандеру СССР, чтобы сохранить подпольное движение и усилия по дестабилизации на Украине. Мало того, в структуре военной разведки появилось сразу два новых подразделения - Управление координации политики (OPC) для тайных операций и Управление специальных операций (OSO) для тайных проектов. Оба подразделения от имени правительства США обеспечивали прикрытие, защищали ОУН и тесно сотрудничали с антисоветской Украинской повстанческой армией (УПА).

Внимание спецслужб США к Украине не угасало всё послевоенное время. В США, Канаде, Великобритании и других государствах НАТО за счет западных налогоплательщиков всё это время работал "Пласт" - аналог Hitlerjugend – молодёжная структура украинских националистов, которая в годы Второй мировой войны готовила боевиков для ОУН и СС "Галичина". Из неё вышли Бандера и Шухевич, в нём также состояла жена унылого оранжевого президента-русофоба Виктора Ющенко Екатерина Чумаченко, родившаяся в Чикаго в семье украинских эмигрантов. Выходцы "Пласта" в 2014-м присутствовали на Майдане, убивали жителей Одессы и Донбасса. В 2019-м бандеровская контора была признана Зеленским официально, как патриотическая организация, чья деятельность целиком и полностью соответствует целям и задачам киевской хунты.