Мы почти не общались с тех пор, и мне и ей это тяжело – возвращаться и вспоминать.

Особенно ей.

Если все так, как говорит Петар… Если сожгла… Я сейчас даже не хочу говорить, насколько она имела на это право. Он был ее мужем.

Но там, в документах, я понимаю… могло быть что-то такое, что могло заинтересовать и меня. Что могло бы побудить так же полезть в овраги и подземелья, ведь я «вся в отца». А она это не одобряла. «Оставь кости мертвым, не тревожь их».

– Я не знаю, Ива, что она сожгла, – говорил Петар. – Может быть, совсем не то, что ты ищешь. Может быть, там было что-то личное, что не имеет никакого отношения к этому делу. Но на счет оврага… я хорошо помню, как твоя мать злилась, когда твой отец пытался что-то про Кнепольскую крепость разузнать. Кричала, что такие вещи не стоит трогать, что это и так принесло много бед, а теперь еще он… Я не знаю сути, поверь. Я довольно далек от этих дел. Но я хорошо помню, как она пыталась помешать Богдану. А ему все было интересно, как и Морейре… это вовсе не праздный интерес, его что-то беспокоило, он хотел разобраться. А еще… – Петар задумчиво подбородок поскреб. – Знаю, что в деревне, в Заревке, были очень недовольны, что Богдан лезет. То, что студентов туда водят – никогда не беспокоило, студенты походят по краю, болотников или могильников слегка побьют, да и все. А Богдан… он там до чего-то докопаться пытался. Староста, Милош, приезжал, о чем-то долго с Богданом разговаривал, с дедом твоим разговаривал, потом дед еще снова с Богданом. Что-то там было точно.

Староста. Вот это неожиданно почти. То есть, оно логично, пожалуй, надо было сразу пойти туда, поговорить. Хотя, мы ведь говорили… раньше… но как-то ничего особенного. Я была уверена, что овраг и овраг, местные не любят туда ходить, но оно и понятно, такие места всегда дурной славой пользуются. Но если вдруг в деревне знают что-то конкретное?

Я поеду и узнаю сама. Вот как раз Тэд с Морейрой поедут в овраг, а я возьму Михо и поеду в деревню. С эмпатом всегда удобнее с людьми общаться, он сразу поймет – врут нам или нет. Потому что очень может быть – им есть что скрывать.

Может, я ошибаюсь, конечно. Может им просто не хотелось, чтобы кто-то ворошил старые кости, мало ли что. Но вдруг там что-то другое?

И даже не по себе.

А еще, по-хорошему, надо маме написать. Не знаю пока что… но надо. Вот Морейра же не побоялся, и я бояться не должна. Напишу, что собираемся влезть в старые подземелья. Я вовсе не уверена, что она тоже прискачет сюда, как обещанный Маклин, но, может быть, что-то ответит. Потому что она точно знает больше меня.

Да. Хватит прятаться уже. Надо что-то делать.

– Будьте там осторожны, мастер Морейра, – я пришла их провожать. – Ваша цель – обеспечение безопасности, а не наоборот.

Все уже собрались. В деревне заказали две телеги, на них погрузилли наших некромантов и вещи для похода, Тэд с Морейрой верхом. Все это делалось уже много раз и сейчас никаких неожиданностей быть не должно. Я очень надеюсь. И Тэд всегда один справлялся.

Морейра улыбался, глядя на меня. Такой здоровый, сытый, наглый кот, что б его! Все равно сделает по-своему.

– Я постараюсь, – сказал он, и вдруг качнулся ко мне, сделал шаг и быстро поцеловал в висок.

Из телеги весело заулюлюкали.

Да чтоб тебя!

– Совсем сдурел? – шепотом спросила я, чувствуя, как краснеют щеки.

– Я порчу твою репутацию непреступной железной леди? – так же шепотом поинтересовался он.

Я вообще-то директор! И сейчас на работе, а не просто так!

– Еще раз так сделаешь – убью! – пообещала я. – Прямо через щиты.

– Я готов, – он чуть развел руки. – Ты же знаешь.

И шарахнуть его захотелось еще нестерпимее.

– А мне тоже надо быть осторожным? – поинтересовался чуть в стороне Тэд, но он уже не у меня. – Или в меня никто не верит?

– Хочешь, я тебя поцелую? – предложила Валери, условности ее никогда не смущали. – Но все мы твердо верим в твое благоразумие.

– Я написала маме, – тихо сказала я Морейре. – Мы тоже с ней почти не общаемся, так что она тоже очень удивится. Правда я не уверена, что ответит. И уж тем более сомневаюсь, что приедет. И еще больше сомневаюсь, что хочу, чтобы она приехала. Но я подумала – она может что-то важное знать.

– Это правильно, ты молодец, – согласился Морейра. – Не сомневайся, все будет хорошо. Если что, я буду рядом.

Если тебя не сожрут, конечно.

Мы с Михо готовы выехать. Вот сейчас пропустим их вперед, и тоже.

Не уверена, что будет толк, но для очистки совести. Заревка ближе к оврагу, вдруг там что знают. Да и если староста не хотел… возможно были причины. Но оказалось, что Михо уже кое-что раскопал.

– Тут вчера время было, – сказал он, вскакивая на лошадь, – съездил в Заревку вечером, посидел в кабаке. Кое-что поспрашивал осторожно. Не уверен, что это был правильный ход, потому что если они поняли, к чему это я, то сегодня могут быть очень осторожны. Официально разговаривать не откажутся, кончено, но и всего не скажут. С другой стороны, нам бы и так могли не сказать. А теперь хоть я понимаю, о чем спрашивать.

Михо ухмыльнулся довольно.

– И что узнал? – насторожилась я. Судя по всему что-то там точно было.

– На самом деле, ничего однозначного. Но… Где-то раз в три-пять лет в Заревке пропадают молоденькие девушки. Четкой периодичности нет, поэтому не отследить. Да и все по разным причинам. Кто-то в город учиться уехал, кто-то замуж, кто-то просто искать лучшей жизни. А одну, вот лет семь тому назад, в войну, медведь задрал. Притом, что медведей тут как-то не очень… нет тут медведей, я бы сказал, куда ни плюнь – поля и деревни, глухих лесов нет. И вот девушки, которые уезжали, о них потом никто ничего не слышал.