Четверо высших шаманов в своих шикарных шапках из черепов бафометов с позолоченными рогами сидели, образуя равносторонний квадрат, а пятый стоял в его центре, около жертвенного стола. Стол или правильнее говорить алтарь, был новым, как и всё в лагере и покрыт белоснежной шкурой священного бизона. Я даже восхитился, насколько, оказывается ценится репутация уровня «уважение»!

— Иди сюда, — помахал мне рукой центральный шаман.

— А не боитесь, заляпать кровью такую шикарную шкуру? — Спросил я, медленно подходя. Насколько я помнил прочитанное, белые бизоны встречались даже реже, чем легендарное оружие.

Шаманы по углам начали тихонько подвывать, но пока я не окажусь на столе, это не считалось церемонией.

— Ты защитил честь Тотема! И это то уважение, которого ты заслуживаешь.

— Благодарствую, — я вошёл в центр площади и нас с шаманом разделял только стол. — Но тысячу золотых вы уважаете ещё больше?

— Как ты мог такое подумать, — горестно, уголками пасти улыбнулся шаман, — ну что такое тысяча, разделённая на пять? Ерунда. А вот десять тысяч за твоё полное уничтожение, это уже серьёзно.

Пение шаманов оказалось вовсе не прелюдией к ритуалу, а обычной ментальной атакой. Тело перестало меня слушаться и само полезло на стол. Когда начал на него укладываться, я мысленно приказал ножу появиться из инвентаря, но взять его уже не мог. Так и улёгся сверху, пропоров себе бок.

— Я думал, что полное уничтожение у нас возможно только в поединке шаманов? — То, что телом моим управляли извне не мешало мне говорить.

— Ты прав, приятно встретить такую умную жертву, — кивнул главный шаман, беря в руки ритуальный каменный кинжал и нефритовый кубок. — Поэтому тебя сначала посвятят в шаманы. И не просто в шаманы, ты станешь нашим, единогласно выбранным, Великим шаманом! Только на несколько секунд, то ты всё равно, должен гордиться!

— Я горжусь. — Хоть тело мне не подчинялось, это не мешало чувствовать боль от ножа на который я улёгся, хорошо хоть что шкура с мягким мехом впитывала всю, надеюсь небольшую кровь. Не хотелось бы испачкать всю шкуру ещё до ритуала. — А то, что я на жертвенном алтаре, процессу принятия в шаманы не помешает?

— Нисколько! — уверено возразил шаман, делая разрез ножом на своей груди, отчего кровь закапала в подставленный кубок. — Конечно, нормального шамана из тебя сделать не удастся, но Великий шаман это скорее титул, чем духовный уровень. И ты, будучи охотником за силой, вполне можешь его обрести. Но не беспокойся, что титул не будет соответствовать твоей силе, я дам тебе свою кровь, так что на момент ритуала, ты станешь полноценным шаманом.

Он подносит чашу со своей кровью к моей пасти и вливает в меня. Я не сопротивляюсь. По телу разливается сила, но она заперта внутри моих чакр. Или каналов, или меридианов, наши шаманы всегда были скорее практиками чем теоретиками и не слишком заботились о терминологии. Сбоку выскакивает уведомление:

Шаман надо мной начинает речь, никакого отношения к магии не имеющую, это скорее политическая предвыборная агитация в мою честь. О том, что он предлагает выбрать меня на высший шаманский пост.

Один за другим, угловые шаманы высказывают своё одобрение политики шакальей партии.

— Нет. — мысленно командую я.

Что-то подсказывает мне, что до окончания я не доживу. Полное уничтожение — только вчера читал об этом. Битва шаманов, когда победитель пожирает энергию души побеждённого. Для игрока это значит полное уничтожение персонажа. Хорошо хоть эволюция не обнуляется. Но, адепты эволюции из администрации таким образом намекают неудачнику, что шаманизм — это не лучший для него путь эволюции.

Сейчас он меня прикончит… а может и нет. Если я немного пошевелюсь, то мой нож, почти упирающийся мне в почку, сможет перерезать артерию и я истеку кровью быстрее чем этот козёл дочитает мантру. Истечь кровью… я шаман, истекающий кровью на жертвенном столе… так чего же я туплю?!

Тихонько начинаю шептать заученный (на всякий случай) призыв к духам во время ритуального самоубийства. Для этого умирать не обязательно, достаточно ритуально пожертвовать свою кровь и энергию. Энергия у меня заимствованная, но должно сработать.

Вокруг алтаря начинают сгущаться тени. Так быстро, наверно потому что сейчас я — Великий шаман. Мы, с моим партнёром по жертвоприношению оказываемся отрезанными ими от остальных мантропевцев, а никто, кроме меня этого не видит. Козлорогий заканчивает свою молитву и медленно замахивается обсидиановым кинжалом, целя мне в сердце. Но это уже не его жертвоприношение, а моё. (Хотя оно и раньше было моим, но теперь оно ещё больше моё, если вдаваться в эти тонкости с пассивной и активной позицией в жертвенных обрядах).