Я поблагодарил управляющего за пояснения. Резиденцию мы обошли стороной и пошли дальше. По обе стороны от резиденции в глубине тенистых аллей виднелись аккуратные домики, возведённые из красного кирпича.

«Домики», о которых Креслав говорил с некоторым пренебрежением, оказались на деле полноценными двухэтажными домами, каждый со своей баней, конюшней, баром и прочими удобствами. Практически всё было предусмотрено. В некоторых даже имелись небольшие оранжереи, не говоря уже о комнатах для игр в карты, бильярд и других развлечениях.

Дома были все, в общем-то, свежие, со множеством спален, подсобными помещениями, дополнительными залами… Каждый обладал своими плюсами и минусами. Но почему-то ни один из них мне не приглянулся.

Тагай и вовсе не выдержал в какой-то момент:

— У вас тут гостевые домики больше, чем у меня вся усадьба в Селябэ! Это просто невероятно!

Радовало меня, что в голосе друга я не слышал зависти, лишь восторг от перспектив.

За главной резиденцией спряталось озеро с горячими источниками.

— По легенде, — проговорил наш проводник, — именно в этом месте когда-то из-под земли вышел огонь Рароговых.

Странно, большинство капищ клана растянулись вдоль гор, а место выхода огня уж больно далеко от них. Видимо, всякой резиденции положено иметь легенду, вот эту и выдумали. Хотя магический фон у озера определённо был выше, чем в остальной столице. Он ощущался на сходном уровне с академическим капищем.

Солнце выглянуло из-за облаков, просвечивая клубы пара над озером. Мне даже показалось, что сквозь них я вижу капище. Ан нет, это было не капище.

— А что это там за терем? — спросил я, указывая рукой на дальнюю сторону парка за озером, где ухоженные тропинки обрывались, а в густых посадках виднелся деревянный сруб из массивных брёвен. Он чем-то напомни мне усадьбу Тагая.

Даже стало интересно, что это за здание упрятали вдали от всех глаз.

— Это… — хмыкнул Александр Любомирович в бороду. — Пойдёмте посмотрим. Только подходить близко не рекомендую.

— Это ещё почему? — удивился я.

Между тем мы уже обошли озеро, и я увидел, что изображает конёк на крыше терема. У меня практически сразу потеплело в груди, потому что на крыше сидел никто иной, как рарог — символ рода матери.

Вокруг дома был возведён забор из толстых кольев, вкопанных в землю. Таким каким уже давным-давно никто не пользуется.

За кольями было видно, что цокольный этаж сложен из серого камня — возможно, привезённого прямо с Уральских гор. А два верхних этажа были сделаны из массивных брёвен, похожих на лиственницу — такую же, как и в усадьбе Тагая.

— А что это? — спросил я. — То есть, я понимаю, что это терем и всё такое… Но какое назначение у этого дома?

Наш провожатый поднял лицо к небу, и по его блестящей лысине скользнул луч солнца.

— Это самая первая резиденция Рароговых, — проговорил он. — Когда-то её возвели прямо рядом с капищем. Оно уснуло уже лет восемьсот назад, а дом сохранился отлично.

Он провёл ладонью по бороде, практически таким же жестом, как это делал Креслав, и продолжил:

— По слухам, кто-то из первых проводников капища установил защиту от распада, запитанную на капище. И она до сих пор действует. Но есть и обратная сторона медали: новый глава клана, прапрапрадед нашего Креслава, так и не был признан домом. А капище уснуло после смерти своего проводника. Потому и резиденцию отгрохали, спрятав старую усадьбу от любопытных глаз. Терем теперь — просто образец зодчества и используется исключительно как музей.

Александр Любомирович развёл руками.

— Но и тут есть свои ограничения. Дело в том, что дом вообще не терпит пришельцев. Внутри, конечно, можно находиться, но гостевой пропуск даётся не более, чем на час. Потом людям становится плохо, и дом попросту выгоняет на улицу всех чужих, хоть зевак, хоть гостей.

— Ничего себе! — проговорил Тагай, оглядел дом снизу доверху и почесал затылок. — Вот это настоящий дом с привидениями, я понимаю.

— Да, — кивнул Александр Любомирович. — Только руки рекомендую не распускать.

— В каком смысле? — уточнил я.

— Там остались вещи владельца… древние экспонаты, ценности, — пояснил бородач. — Множество раритетов, которые до сих пор не могут вынести из дома. Последний раз, когда сюда забрались воришки и попытались что-то утащить, кисти рук им сожгло начисто.

Я стоял возле распахнутой калитки, сделанной из массивных досок, оттого и перекошенной. Свободный край её ушел в землю, и теперь она замерла в таком положении. И смотрел на дом, но воспринимал его больше не зрением, а энергетически. Я чувствовал его, и та сила, которую он распространял вокруг, мне очень нравилось.