Крестьянские наделы по краям нашего шляха вскоре сменились лозой и оливками. В наших краях зерновые, бобовые и овощи в основном выращивают для личных нужд и на корма, лишь небольшую часть отправляя на продажу в Готлин. Главные доходы здесь получают от винограда и оливок, точнее, от продукции их переработки. Насчёт вина не знаю, а вот масло, если верить купцам, отправляют аж в республику Диос и Лигу Вольных городов, это очень далеко, на другом краю континента. Как по мне, я бы ещё и с сыром развернулся, он у нас просто божественный. Братья-сыровары в моей обители — настоящие волшебники. Какой сорт ни возьми, хвалёные на Земле швейцарские и рядом не стояли. Эльза в столице всего один воз на почти тысячу драхм наторговала. А если бы дальше отвезти? Если бы, да ка бы. Размечтался.

— Карл, как думаешь, что мне Юлиане и Андрэ подарить? — спрашиваю друга.

— Ходики. Новую модель. — не раздумывая ответил Карл.

Действительно, и чего я переживаю насчёт этого?

Работавшие в оливковой роще крестьяне опасливо косились, но особой тревоги не проявляли. Увидели, что не бандиты какие-нибудь.

Оглядываюсь на едущих позади солдат. Двигаются строго в колонну по два и внимательно следят по сторонам. Изредка возникающие разговоры быстро гасятся сержантами и капралами. Зря, наверное. Лишние трудности людям не нужны. Впрочем, пусть командуют офицеры и решают они же, а я пока так, туристом. Конечно же, от участия в предстоящем бою уклоняться не стану. Хорошо, что мой бывший опекун остался в столице, и ему замечательно спокойно жить с любимой женщиной, и мне отлично, никто над ухом не зудит. Мог бы Карл, но ему некогда.

Численно мы шайку, на которую нацелились, не превосходим, но сомнений в лёгкой победе у меня никаких нет. Вооружение, выучка, наличие у нас четырёх одарённых — не оставляют врагу ни единого шанса. Что не отменяет проявления бдительности в походе. Помимо передового и тылового дозоров, в стороны время от времени направляются парные боковые разъезды в особо подозрительных местах. Благодаря одной из таких разведгрупп ближе к вечеру поймали мальчишку-браконьера, тот ставил силки на зайцев.

Карл хотел горе-охотнику руку отрубить, да тут уж я вмешался. Закон суров, но это закон и в этом мире, крестьяне без разрешения феодалов не имеют право даже рыбу ловить, не то что добывать зверей, однако и произвола аристократии никто не отменял. Как представитель рода Неллеров, хозяина над этими землями, велел мальчишку пнуть пару раз, отобрать у него зайца — ушастый вечером пойдёт нам в котёл — а после отпустить. Повезло мальцу, можно сказать.

— Нам надо пораньше встать на ночёвку. — сказал лейтенант Ромм. — Чтобы выдвинуться на окружение банды ещё до рассвета.

— Надо, так надо. — не стал я вмешиваться в планирование сражения.

Глава 3

Мы пересекли восточную часть баронства, когда уже возле самой его границы нас нагнали егеря Георга Корманса. К нам они приближаться не стали, издалека определив, кто мы такие, и умчались докладывать господину у незваных гостях. И пусть, мы тут просто мимо проезжали.

Остановились на постой на другой стороне пограничной реки, которую пришлось преодолевать вброд. Разрушенный кем-то мост — виргийцами, разбойниками или самим бароном — до сих пор не восстановили, хотя приготовленные для ремонта оструганные брёвна были сложены на берегу тремя штабелями. Тут же стоял наспех сколоченный небольшой барак для рабочих, которые приветствовали меня с Карлом низкими поклонами.

Вступать с ними в разговоры особо не стали, сразу же направившись к воде. Коням тут оказалось по грудь, так что, переправились без проблем. Часы показывали ещё семь вечера, и в принципе, если бы захотел, стоянки разбойников мы могли бы успеть достигнуть ещё засветло, шайка где-то недалеко, всего в пяти-шести милях, правда, в ту сторону нормальных дорог нет, только охотничьи или звериные тропы. Ага, достичь-то бы смогли, но вот в темноте рубить и хватать бандитов было бы сложнее.

Пленники нам нужны не только для казни. Своей властью члена семьи Неллеров я даже схваченных за пределами монастырских земель преступников могу обращать в кандальное рабство на срок до десяти лет, впрочем, каторжане редко столько проживают, а если всё же и выдерживают сочетание изнуряющего труда, побоев и отвратительной кормёжки, то часто остаются при рудниках и производствах уже вольнонаёмными за мизерную плату, кров и еду. Многим ведь потом просто податься некуда, разве что нищенствовать, умирая от голода, холода и болезней.

Увеличение строительства потребовало большего количества кирпича и других стройматериалов. Так что, на карьерах и вырубках нужны дополнительные рабочие руки. Я не только восстанавливаю порушенное войной, но и активно взялся за возведение новых сооружений, только мельниц собираюсь построить три — две ветряные и одну водяную для кузнечных дел. Очень много трофейной бронзы досталось нам в прошлом году. На что её перековать, образно говоря, мечи на орало, планов громадьё.

— Шалаш тебе соорудить? — спросил Карл, подойдя сзади.

Я сижу на берегу реки, несущей свои воды к Тризменскому озеру, месту, где над моей головой воссиял нимб боевой славы. Колени поджал почти к самому подбородку и сложил на них руки. Доспех я скинул возле разводимого Ником с Сергием костра, а тут снял и сапоги с онучами, пусть ноги отдохнут, чуть позже вымою их в реке. Купаться не стану, вода всё-таки пока прохладная, да и не хочу своих вояк удивлять чрезмерной чистоплотностью. Они вообще вон и коней поят в реке и пьют из неё сами. Я на такие подвиги пока не способен, в смысле утолять жажду из мутных потоков или луж, хотя понимаю, нужда бы заставила, пришлось бы. Знаю, что тело у меня адаптировано к местной биологической и бактериологической средам, только вот сознание-то импортное, никуда от этого не денешься, вот и брезгую.