Однажды я решила провести личное дознание. Завела в компьютере папку с делом под названием «Моя жизнь сейчас». Сформировала четыре файла-досье: «Работа», «Отношения», «Тело» и «Быт». Звучит сухо, по-деловому – но именно этого мне было нужно. Никаких эмоций. Только факты.

С психологической точки зрения, такая ревизия – это акт самонаблюдения и первый шаг к осознанности. А осознанность – это умение фиксировать обстановку на месте происшествия: видеть, что происходит с вами сейчас, без домыслов, драматизации и искажений. В гештальт-подходе это называется «контакт с реальностью». Точка, откуда начинается любое настоящее расследование. Ведь нельзя исправить то, чего не замечаешь. И тем более, распутать сложное дело, не открыв на него досье.

Первым пунктом стало досье «Работа».

На первый взгляд все вроде неплохо: должность инженера-конструктора в оборонном НИИ, стабильная зарплата и комфортная обстановка. Но стоило приглядеться, возникало ощущение, будто я нахожусь на месте преступления. Все вроде спокойно, но что-то настораживает. Каждое утро я просыпалась с чувством, что снова иду не туда. Не тот путь, не тот смысл, не те ощущения. День за днем как будто мимо себя.

И тут пришло понимание: я просто к этому привыкла. Давно не принимала решений и не делала выборов. Просто жила по инерции, и каждая новая неделя ничем не отличалась от предыдущей. Никакого очевидного «преступления» здесь не было, но следы скуки, потери интереса к жизни и безмолвной капитуляции – налицо.

В экзистенциальной терапии это называется «жизнью по инерции». Когда человек не выбирает, а позволяет обстоятельствам выбирать за него. Это состояние всегда сопровождается хронической усталостью, скукой и ощущением проживания не своей жизни. Возникает острый внутренний конфликт между внешним благополучием и внутренней пустотой. В моем случае все было правильно, но не мое.

Следующий пункт – «Отношения».

Здесь было много улик. И далеко не все – приятные. Я постоянно терпела то, что меня не устраивало: мелкие обиды, недомолвки, односторонние компромиссы. Думала, лучше так, чем никак. И это была та самая «дверь», которую я предпочитала не открывать.

Но замок заржавел, и дверь превратилась в стену.

В психологии это называется «избегающей стратегией». Мы привыкаем мириться с тем, что нас тяготит, лишь бы не потерять привычную стабильность. Особенно если в прошлом конфликты сопровождались утратой и болью. Тогда мы бессознательно выбираем молчание, хотя внутри нас копится усталость и недовольство.

Мы боимся «открыть дверь» из опасений, что за ней окажется что-то более страшное, чем мы ожидали.

Приведу пример. В детективном романе Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда» ужасная разгадка прячется за чем-то закрытым: будь то скрытые мотивы или запертый склеп. Герои готовятся к худшему, но медлят с раскрытием тайны. Неизвестная правда кажется страшнее, чем реальность.

В этом смысле «закрытая дверь» – точная метафора того, как мы боимся узнать правду о себе. Но лучше знать правду, чем делать вид, что ее не существует. Знание – это начало движения. А честность с собой – начало терапии.

Когда я добралась до файла «Тело», писать уже не хотелось.

Здесь все было очевидно, и потому сложнее. Я постоянно откладывала занятия спортом и всегда находила «веские причины»: усталость, погода, дела, настроение. Точно так же откладывала и визиты к врачу. То некогда, то страшно, то само пройдет. Как будто, пока я не слышу диагноза, его не существует.

Постепенно тело становилось «чужим», как будто я в нем не живу. Слабость в мышцах. Боли в спине. Усталость, которую не снимает сон. Но главное, я не понимала, сколько лет живу в таком состоянии полураспада.

Как в детективах Сименона: тело обнаружено, но никто не знает, как давно оно здесь лежит.

С точки зрения психологии, откладывание заботы о теле связано с диссоциацией – отделением сознания от физического опыта. Мы живем «в голове», в мыслях, в планах, но забываем о теле. Это форма избегания, и она работает до поры до времени. Тело все помнит. И рано или поздно напомнит о себе. Но уже не вопросом, а симптомом.

И, наконец, «Быт».

С этим пунктом все оказалось еще печальнее. Я маниакально стремилась к порядку в доме, но каждый раз все возвращалось на круги своя – чашка у кровати, гора одежды на стуле, немытая посуда в раковине. Вместе с этим приходили раздражение, разочарование и чувство вины. Проявлялось внутреннее расщепление между желаемым и действительным.

Опись собственной жизни напомнила мне метод Шерлока Холмса из «Этюда в багровых тонах». Помните, как он осматривал место преступления: внимательно, точно, без эмоций.

«Он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он даже лег на пол. Холмс так увлекся, что, казалось, совсем забыл о нашем существовании – а мы слышали то бормотанье, то стон, то легкий присвист, то одобрительные и радостные восклицания.»

Холмс ничего не додумывал – он просто фиксировал. И в этих деталях видел картину целиком. Так же и я. Моей задачей было наблюдение, а не оценка.