– Все хорошо, – громко заверила я.

Ничего хорошего на самом деле не было. В комнате имелся стеллаж, две полки на котором отсутствовали, а уцелевшие пустовали. Также в углу стоял разбитый цветочный горшок с остатками ствола какого-то растения, некогда довольно высокого. И это была ровно вся обстановка. Похожая встретила меня и в следующем кабинете, с той лишь разницей, что он не был заперт.

Два других разочаровали еще больше. Один был сплошь покрыт граффити с нецензурными словами, на полу валялись использованные баллончики краски, окурки и пивные бутылки. Я внимательно принялась читать то, что могла разобрать из написанного на стенах. Не знаю, что я рассчитывала найти там: упоминание Анны, чистосердечное признание ее убийцы?

В результате обогатила свой словарный запас отборной бранью и отправилась в последний кабинет. Я услышала шаги на лестнице и голос Субботкина:

– Помощь нужна?

– Там в кабинете справа от тебя все еще дожидается своего часа мебель.

– Тебе что-то из нее нужно? – попытался пошутить Виктор.

Я не ответила, внимательно вглядываясь в обстановку комнаты. Пожалуй, эта была единственной здесь, которая сохранила прежнее обличие: письменный стол у окна, два стула вдоль стены. Еще один, со сломанной ножкой, валялся посреди комнаты. У двери – шкаф с отломанной дверцей. Полностью пустой.

– Внизу все то же самое, – сообщил Субботкин, возникнув на пороге.

– А жгли что?

– Доски и мусор. Видимо, бомжи пытались согреться. Отопления-то нет.

Он подошел к окну и положил руку на старую чугунную батарею, словно хотел убедиться в своих словах. Хотя это было довольно очевидно.

– Скоро стемнеет, – сообщил он.

– Не хочется уходить, – призналась я.

Субботкин приподнял бровь и сунул руки в карманы куртки.

– Понравилось?

– Надоело все время возвращаться ни с чем.

– Думаешь, мы что-то могли упустить?

– Такое ощущение, что мы каждый раз что-то упускаем, нечто очень важное. Из-за этого и топчемся на месте.

Виктор хмурился и молчал. Я застегнула молнию на куртке, чуть не прищемив подбородок, и сдалась:

– Поехали. Думаю, Ефременко вовсе сюда не собиралась.

Машина, как я и обещала, дожидалась нас в целости и сохранности. Вокруг по-прежнему не было ни души.

Мы были на полпути к конторе, когда Субботкин вдруг сказал:

– Я там пуговицу потерял.

– Вернемся?

– Примета плохая, – ответил он. – Татьяна, ты сказала, что Ефременко на Транспортную не собиралась.

– Назвала мне случайный адрес, – кивнула я. – Ведь в такси она так и не села.

– То есть путала следы?

– Могла. В том случае, если знала, что ее будут искать.

– Нашли, – напомнил Виктор.

– Собственная смерть вряд ли входила в ее планы. Если мы не фантазируем на тему маньяка, то расправился с ней кто-то уж точно не на бытовой почве, как с Алисой. Да еще и поделил на части. Будто был на Ефременко зол. При жизни она вполне могла опасаться этого человека.

– И подозревать, что он станет ее искать?

– Или преследовать. Возможно, он ехал с нами в одном вагоне. Анна Петровна его заметила и решила схитрить: попросить меня вызвать ей такси. Только для того, чтобы произнести адрес вслух. Причем тот, по которому ехать она на самом деле не собиралась. Напомню, она очень быстро покинула вагон, в числе первых, точно торопилась. И спешила она, вполне возможно, чтобы затеряться в толпе.

– Но это ей не помогло…

– Давай соберем воедино все факты. В квартире у Анны хранится крупная сумма.

– Грандиозная!

– Но после ее смерти деньги остаются нетронутыми.

– Значит, целью убийства они не были.

– Либо злодей просто не смог их найти, а Ефременко не пожелала подсказывать.

– За что и поплатилась, – тяжело вздохнул Виктор.

– Знать бы, откуда у нее такое богатство. Уверена, это пролило бы свет на многое в этом странном деле.

– Взятка?

– А было за что ее получать? Ты же перебрал все ее дела, – напомнила я.

– Как будто бы не за что. Сложно представить, что откупался тот, кто угрожал Воронцовой! Слишком сумма велика. Хотя, если за этими посланиями стоит нечто большее, чем нам кажется…

– А что нам кажется? – уточнила я.

– Что мы окончательно запутались. Ефременко явно преследовала какую-то выгоду, вынуждая Алию забрать заявление. Конечно, можно допустить, что и финансовую.

– Насколько я помню, за подобного рода записки он сел бы на год, ну максимум два, и то ему пришлось бы постараться. Вероятнее всего, отделался бы легким испугом и условным.

– А там, в морозилке, считай, целая квартира лежала! – мечтательно произнес Субботкин и тут же добавил совсем другим тоном: – Может, у него их много?