– Узнаете?

– Нет, – покачала она головой. – Это подруга? Я в основном тех знаю, с кем она давно дружит. Эта, наверное, недавно появилась. Ну, или не такая уж и подруга.

Субботкину, похоже, ответ Елизаветы показался недостаточно убедительным, и он подошел к ней со своим телефоном. Я вспомнила, что у него там хранятся фотографии Анны на любой вкус.

Жаль, что у меня не было снимка Власа. Возможно, девушка узнала бы его по фото. Я предполагала, что он мог быть бывшим возлюбленным Воронцовой, но сестра назвала какого-то Дениса, более того – брюнета.

Пока Виктор перелистывал фото перед опухшим от слез последних дней лицом Елизаветы, я встала с дивана и отправилась к месту убийства – в кухню. Измерив ее шагами и так и не придя ни к чему, я вдруг вспомнила об обыске спальни. Сколько милых вещиц было там у Алисы, девушка явно стремилась окружить себя дорогими сердцу предметами.

Я переступила порог спальни. Ничего здесь с момента моего последнего визита не изменилось. Мой взгляд задержался на фото у кровати, в прошлый раз я не заострила на нем внимания. Алиса стояла на берегу моря в ярком сарафане. Только здесь она была брюнеткой. Надо заметить, оба цвета волос ей были одинаково к лицу.

Я выглянула в окно, упершись ладонями о подоконник, и случайно задела блюдце с украшениями. Хорошо, что фарфоровый котик, задравший вверх хвост, не разбился при этом. Однако вся мелочовка из подставки рассыпалась. Я смотрела на подоконник и не верила своим глазам. Передо мной лежала фишка из казино. В прошлый раз я, кажется, приняла ее край за большую пуговицу, торчащую из груды безделушек.

Я ринулась в гостиную. Елизавета уже собиралась уходить. Я укоризненно посмотрела на Субботкина, который, кажется, тоже подумал, что наша беседа окончена.

– Как давно Алиса стала блондинкой?

– Около года назад.

– Почему вдруг?

Как ни странно, этот вопрос девушку смутил: глаза забегали, ладони непроизвольно сжались.

Я подошла вплотную к Елизавете и показала ей фишку.

– Можете не отвечать. Я сделаю это за вас. Алиса нашла новую работу, весьма необычную, запись о которой не делают в трудовых книжках. Она стала крупье в подпольном казино. Там требуют носить не только униформу, но и определенную прическу: длинные светлые волосы. Но это была небольшая жертва в сравнении с теми деньгами, что она там получала.

Елизавета слушала не моргая, смотря при этом куда-то в угол комнаты.

– Зря она туда пошла, – тяжело вздохнула она и подошла к черно-белому портрету сестры. – Грязная это работа.

– Непыльная, на самом-то деле, – возразила я.

– Да? – вдруг закричала девушка. – А то, что ее убили, вы забыли?

– Полагаете, это связано с работой?

– А с чем еще? Кому надо было убивать Алису? Кому, скажите мне, кому?

У девушки началась форменная истерика, и Субботкин быстро принес из кухни стакан воды. Нам потребовалось минут десять, прежде чем она пришла в себя.

– Отпустим ее, – жалобно попросил Виктор.

Я отрицательно помотала головой. У меня оставался важный вопрос:

– Елизавета, понимаю, что прошло уже много дней, но, может быть, вам удастся вспомнить пятницу, четырнадцатое декабря? Что делала Алиса в этот день, о чем говорила с вами? Может быть, вы виделись?

Девушка терла лицо ладонями и молчала. Затем выпалила раздраженно:

– Ничего я не помню!

Елизавета сунула руку в карман и извлекла свой мобильный телефон. Я подумала было, что она примется звонить кому-то и просить спасти ее от злобных церберов, учиняющих ей допросы чуть ли не каждый день. Но она просто что-то внимательно изучала. Наконец Воронцова-младшая произнесла:

– Так, четырнадцатое… Знать бы тогда, что это последние ее дни! Вот. В тот день она была выходная. Утром ходила в салон красоты, фото маникюра мне присылала в мессенджер. Им на работе определенный надо: и форма ногтей, и цвет лака у всех одинаковый. Хуже школьной формы! Спасибо, хоть сами и оплачивали это безобразие! Что тут еще… Я хотела к ней вечером в гости заехать, писала ей. Поздно уже было, но пятница же! Думала пива купить или вина, посидеть. Я ведь и не знала, что это последние ее дни… Так вот, Алиса отвечает, что едет на вокзал. Я так и не поехала. А ведь могли повидаться еще разок, прежде чем…

Я подошла вплотную к Елизавете и склонилась над экраном, чтобы увидеть сообщения, которые она просматривала.

«Заеду?»

«Меня нет».

«С кем это ты в такое время?»

«Одна. На вокзал еду, подругу встречать».

«Кого?»

«Ты ее не знаешь».

А вот мы с Субботкиным ее, кажется, хорошо знали. Я попросила разрешения и сделала снимок экрана Елизаветы. Что ж, теперь, кажется, над девушкой можно было и сжалиться.

В машине Виктор первым делом спросил: