Чуть ли не цыпочках дошли до конечной цели, и мой подопечный закрыл дверь на ключ, оставив его в скважине. На улице тем временем началась движуха. Услышал, что подъехали две или три машины и захлопали двери. Разговоры пришлось заканчивать. Удар в затылок и моих ног распласталось тело, которое я подтащил к двери – всяко будет лишним препятствием.

Книги в положение возврата и… ноль реакции. Отошёл в панике в сторону. Вернул всё как было и вновь сдвинул-выдвинул книги в положение, при котором должен открыться проход. Удар по стенке и… шкаф начал движение. Отодвинулся на должное расстояние. На обоях образовался овал перехода. Лёгкое свечение. Я уже видел кабинет на ТОЙ стороне, когда в дверь загрохотали кулаками и спустя мгновение всё стихло. Почему? Понял, когда с другой стороны двери послышался совершенно спокойный голос Виктории.

– Александр. Вы меня до глубины души оскорбили своим пренебрежением. Неужели я Вам так неприятна? Объясните причину столь поспешного бегства! Скажите, в конце концов, чем Вас обидела? Тем, что желала выйти за Вас замуж? Так если не хотите, можете отказаться, не буду настаивать. У меня есть сёстры, выбор есть.

Я слушал, что говорит девушка и только сейчас до меня дошло, что в этот раз не сделал привычное – не прочитал письмо отца, а оно лежало на столе, заметил. Сделать два шага или нет? Увидел через окно, как на крышу дома на противоположной стороне улицы из небольшой дверцы вылезает человек со свёртком в руке. Риск немалый, но взять надо. Метнулся к столу и схватил письмо, сунул в карман. Едва успел вернуться за шкаф, как чуть не упал – голову охватила немыслимая боль но, сделав шаг вперёд, перевалился через порог. Сознание уже уплывало и каким-то немыслимым усилием коленом стукнул по стенке шкафа. Последнее, что помню – шкаф, вставая на место, сдвинул в сторону мою ногу. Всё…

* * *

Пришёл в себя или очнулся, уж не знаю, как будет правильней сказать, глубокой ночью. Часы в кабинете показывали половину четвёртого. Снова закрыл глаза и попробовал просканировать свой организм. Вроде бы ничего не сломано, но голова до сих пор не на месте – гудит, как будто по ней хорошо постучали.

– Алекс, – феникс проявился из ничего во всей своей красе – сверкающий и переливающийся красками. – Ты получил сильнейшую ментальную травму. Тебя сначала пытались подчинить, потом уничтожить. Повреждения мозга достигли пятнадцати процентов. Я сделал все, что было в моих силах, устранил множественные кровоизлияния, но хочу напомнить - ты человек, не машина. Надо внимательней относиться к контролю за обстановкой. Не забывай, я не всегда смогу прийти к тебе на помощь. Это первое. Второе. В ближайшие два дня ты должен соблюдать покой. Если попытаешься вновь открыть переход, я тебя остановлю. Не шучу и не обманываю. Предупреждаю.

– Спасибо, творец. Ты в очередной раз помог. Два дня выдержу. Обещаю. Скажи, я кого-либо интересовал?

– Если имеешь в виду Ольгу, то нет. Она не звонила и не приходила. Звонил Дмитрий, её брат. Три раза. Последний звонок поступил около десяти часов вечера. Так же дважды звонил абонент, который у тебя в фоне записан под именем Ясен Сокол.

– Понятно, - через силу улыбнулся, чувствуя, как моя голова понемногу приходит в нормальное состояние и громыхание множества тамтамов стихает вдали. – Соколов Геннадий Петрович – полковник, начальник имперской службы охраны. Скажи, а где сам фон?

– На столе.

– Еще раз спасибо. Тогда я в душ и спать.

С трудом поднялся, чувствуя лёгкое головокружение, но быстро оправился. Подхватил телефон и пошёл в спальню. Скинул одежду прямо на пол и голиком пошёл на кухню, благо в квартире один. Стыдиться не перед кем. Решил перед вечерним туалетом сделать себе чай, но, когда сел за стол, осознал, что мозги до конца в норму не пришли – на столе передо мной стояла кружка с кофе, а в руках дымилась зажжённая сигарета. Хмыкнул от понимания, в каком состоянии нахожусь, но сделал всего один глоток кофе и отставил чашку в сторону. Затушил недокуренную сигарету и пошёл в душ, а вскоре лёг в кровать. Думал, мгновенно усну. Где там. Перед закрытыми глазами… на столе ресторана Виктория танцевала стриптизный номер, напевая какую-то вульгарную песенку, из слов которой мог понять только «ты мой. Ты только мой и будешь моим. Суженый-ряженый для услады налаженный» и… истерический смех. Боже, что за бред.

Крутился, вертелся, иногда кидая взгляд на часы и уснуть удалось лишь под утро, в седьмом часу.

– - -

Очнулся, но не проснулся до конца от назойливо жужжащего фона. Даже не сразу понял, что ползает под подушкой. Нащупал аппарат и, не открывая глаз, нажал кнопку соединения.

– Кто ранним утром смеет мне звонить, прервав чудесный сон дурным вопросом – Вы живы сударь или нет? А если да, позвольте вас занять допросом…

В трубке раздалось неопределённое хмыканье и через несколько секунд хриплый женский голос попросил извинения за столь неудачное начало разговора. Раз ошиблись с набором номера и извинились, что, сразу ругаться? Закончил разговор и бросил фон, что бы спустя минуту тот вновь зажужжал.

– Слухаю? Чо надыть?

Через секунду - короткие гудки. В третий раз звонок меня это уже достал. Закончил придуриваться.

– Слушаю.

В трубке тишина. Пришлось продолжить.

– Или говорите, или попробуйте объяснить какая цифра что означает. Цифра – это значок такой, если не знаете. Достали звонить и молчать.

– Саш, это я, – в динамике фона раздался тихий голос Ольги.

Ругаться не хотелось, как и выговаривать. Молчал, давая возможность объясниться.

– Ты меня слушаешь?

– Раз в трубке не слышны короткие гудки, значит, звонок не сбросил.

Снова тишина и потом, явно через силу, вопрос.

– Я могу вернуться?

– Если вспомнила обо мне спустя двое суток и у тебя осталось желание меня увидеть, возражать не буду. Только позволь предупредить – вчера вернулся поздно, уснул под утро, поэтому у меня нет желания бежать на кухню и готовить завтрак. Если голодна, сама себе что-нибудь сделаешь. Не захочешь, останешься голодной. Я же мечтаю ещё хотя бы полчаса-час поваляться в кровати. Два дня по рекомендации Тэшки у меня полный расслабон, релакс по-аглицки. Горизонтальную позицию он почему-то назвал реабилитацией.