Все могло быть еще веселее. На нас ведь могли, например, надеть ошейники со взрывчаткой, как обычно делают работорговцы. Но тогда хоть кто-нибудь наверняка подорвался бы. Я, если честно, был совсем не против, потому что лучше уж лишиться головы в результате красивого фейерверка, чем по семнадцать часов добывать в шахтах руду.

Короче говоря, мы были в пути уже пятый день, и я даже не представлял, сколько еще времени мы будем тащиться до места назначения. Но сегодня с самого утра у меня появилось чувство тревоги. Такое бывало и раньше, например, когда заключенным в моем блоке вздумалось устроить мне темную и избить меня, вдалеке от глаз охранников. К счастью, этого удалось избежать, иначе я сейчас вряд ли был жив.

Иногда я думал, что чутье на неприятности обострилось за время работы в полиции самого опасного города в этой части НКР. Иногда, мне казалось, что я просто схожу с ума. Дело могло быть как так, так и иначе, и черт его знает, как оно обстояло на самом деле.

Но сегодня мне опять было тревожно. Это было совсем не к добру.

Я шел в самой середине компании из двух десятков заключенных. Нас разделили на отряды по два десятка для того, чтобы легче было контролировать такую толпу. Все-таки рейнджеры вели почти сотню сидельцев, и хоть их и было почти столько же, сколько нас, все равно держать всех под надзором было не так уж и просто.

Шли мы в колонне по двое и своих соседей я знал через одного. Рейнджеры тщательно перемешали народ из разных блоков, чтобы мы не могли сговориться для побега. Они подготовились к своей задаче, приняли все возможные меры предосторожности, но я все равно чувствовал, что что-то не так. И на этот раз угроза исходила точно не от кого-то из моих товарищей по несчастью. Если они попытаются начать драку, то нас быстро разнимут, вряд ли мне успеют что-то сделать.

Оторвав взгляд от земли, я осмотрелся, и заметил на горизонте силуэт, который почти тут же пропал. Это мог быть обычный путник, который решил обойти от греха подальше колонну заключенных. Но это укрепило мои подозрения в том, что сегодня случится что-то нехорошее.

Мы шли через ущелье, место было узкое, и просматривалось очень плохо. Я, конечно, был уверен, что рейнджеры отправили вперед передовой отряд, как раз для того чтобы проверить дорогу и предупредить, если впереди появится препятствие. У них были рации, и они могли общаться на расстоянии. А еще у них были отличные бронежилеты.

За пять лет, что я провел в тюрьме, форменное обмундирование рейнджера претерпело изменение. Раньше они носили армейскую боевую броню, теперь же на них были странного вида бронежилеты, наручи и наколенники. А еще теперь они носили пыльники и странные шлемы с визорами темно-красного цвета. Я предполагал, что их шлемы не просто для красоты такие, а могут работать как приборы ночного видения. Даже не знаю, откуда такие вещи попали в руки НКР, но ничуть не удивлен, что их передали именно рейнджерам. Все-таки это элитные войска, которые помогли Республике победить уже не в одном локальном конфликте, и наверняка были способны сделать это еще раз.

А когда земля сотряслась, а впереди раздался взрыв, который расшвырял во все стороны тела рейнджеров и заключенных, шедших в передней части колонны, я почувствовал облегчение, будто нарыв, который дергал и болел, наконец, прорвался.

– На землю!
– заорал кто-то из рейнджеров.
– На землю все, быстро!

Я бы с удовольствием исполнил его приказ, если бы он не означал очевидную глупость. Все потому что никто кроме меня этого приказа исполнять не собирался. Заключенные, почувствовав, что внимание конвоиров оказалось отвлечено, рванули в разные стороны. Все, кроме небольшой группы, которая сбилась плотнее и осталась на месте. Одного из них я знал, это был лидер крупной банды, в которой состояла чуть ли не полусотня налетчиков, и в тюрьму он попал совсем недавно, месяца три назад.

Похоже, что он был как-то связан с этим нападением. Со всех сторон послышались выстрелы, рейнджеры стали падать на землю один за другим. Кто-то залег за укрытием, пытаясь понять, откуда стреляют, другие, потому что их тела оказались пробиты пулями. Я почувствовал панику, которая накатила на меня, в груди похолодело. А мне-то что делать? Бежать вместе с заключенными? Пытаться пристать к этой группе? Но они ведь знают, кто я такой, и точно не будут рады компании бывшего полицейского.

И тут что-то заставило меня упасть на землю. Я все-таки бросился вниз, закрыв голову руками, и как раз вовремя, потому что у кого-то из рейнджеров сдали нервы, и он выпустил весь магазин из своей винтовки по мечущимся заключенным.

Люди падали на землю один за другим. А потом стрельба захлебнулась, прерванная точным выстрелом снайперской винтовки. Тот из рейнджеров, что стрелял по заключенным, упал, шлем его был пробит тяжелой пулей, и его содержимое наверняка сейчас представляло собой кашу из крови, костной крошки и мозгового вещества.

И тогда я пополз. Молясь всем богам, чтобы меня не затоптали, чтобы никто не обратил внимания на ползущего человека, и пару раз не стрельнул по мне для верности. Надо мной свистели пули, несколько раз я замирал, когда слышал гранатные взрывы, но продолжал упрямо ползти к одному из убитых рейнджеров.

Преодолев с десяток ярдов, я поднял голову и осмотрелся.

Ущелье превратилось в засыпанный трупами ад, рейнджеры заняли позиции и отстреливались от нападавших, которые заняли позиции на склонах ущелья. Засада явно была подготовлена заранее, а, значит, налетчики знали о маршруте, которым пойдет колонна.

Группа заключенных, что в самом начале не потеряла самообладания и сбилась в кучу, двинулась в сторону небольшого прохода в ущелье. Это подтвердило мои предположения о том, кто именно устроил засаду на конвой.