Дар Земле
вернуться

Бальмонт Константин Дмитриевич
Шрифт:

Вино («Я пил с тобой вино, ему же нет названья…»)

Я пил с тобой вино, ему же нет названья, Я жёг с тобой огонь, ему же нет конца, Мы видели зарю и всё её сгоранье, На тройке мчались мы под звуки бубенца. Глаза в глаза – моря, немые океаны, В них многоречие, чрезмерное для слов, В наш край, как в Вечность – сны, толпой идут все страны, Я пил с тобой вино, и вечно пить готов.

Хрусталь

Я заглянул в зелёные глаза, Всемирна вольность в утре мирозданья, Я в голубых глазах прочёл мечтанье, Венчалась в чёрных с молнией гроза. И есть в очах морская бирюза, И есть в глазах вся вечность ожиданья, С тем первым днём, сквозь бездну дней, свиданье, Сбор винограда, пьяная лоза. Страданье, заблуждения, измены, Как полночь всеохватная печаль, Разлуки острой ранящая сталь, – Лукавые, из разных мыслей, стены Не в силах умертвить цветок вервены, Всегда найду я близь, качнувши даль.

Беседка

1
Мне хочется уйти с тобой в беседку, О, милая, вдвоём, вдвоём! Цветущую качнуть тихонько ветку, Цветок увидеть на лице твоём. С влюблённостью, но не томясь тревожно, И не томя души твоей, – Шепнуть тебе: Нам всё сейчас здесь можно, Дай счастье мне! О, поцелуй скорей!
2
Ты любишь танцевать по краю, Лесной опушки, может быть, Быть может, пропасти, не знаю, Но пред тобой я предан маю. Нашёл цветок, его сжимаю, И снова сладко понимаю, Что сердцу хочется любить.
3
Когда ты будешь засыпать, К тебе я мыслями прибуду, Как призрак сяду на кровать, И буду ласково шептать: – Люби меня! Доверься Чуду! – И ты потянешься слегка. И будет грёза глубока, Огонь блеснёт по изумруду, Разъятый многозвёздный мир, Осеребрив, пронзит сапфир. Даст ход таинственному гуду, И синих вод качнётся гладь, И, тень, я лягу на кровать, И целовать тебя я буду.
4
Мне радостно и больно, Вдали идёт гроза. Я полюбил невольно Зелёные глаза. В душе качанье звука, В ней радостный рассказ. И больно, что разлука Тебя умчит сейчас.
5
«В моё окно в ночи всегда глядит звезда. Одна средь голубых и золотых горений, Она меняется, светло дрожит всегда, То в зыби синих снов, то в блеске алых рдений. Костёр Египетский, к разливу звавший Нил! Колдуй через века, домчи мечту до цели. Хочу, чтоб он ко мне своё лицо склонил, Когда я здесь томлюсь в девической постели!»
6
Зачем к тебе скользнула змейка? Без яда этой мысли ход, Шестиугольная ячейка, Пчелиный, полный неги, мёд. Я только вижу сновиденья, И говорю тебе о них, Ты вся – расцветшее растенье, Я весь – тебя хотящий стих. Как не желать, хотя б в напеве, Лишь в светлых брызгах быстрых слов, Шепнуть влюблённо юной деве, Что я готовлю ей альков. Подушки вышиты шелками, А полотно сплела Луна, И только мысль там правит нами, Что целомудренно нежна. Тебя усыпав жемчугами, С тобой я рядом – только сном. Моя любовь – в Пасхальном храме, Моё хотение – псалом. Не будь же лебедью уклонной, К тебе здесь лебедь снов плывёт. Расслышь напев души стозвонный, Вдохни мой свежий светлый мёд.
7
Как метель опушила деревья, И одела все сосны парчой – Как туман, собираясь в кочевья, Расцветает горячей грозой, – Так мечта, набросав нам созвучий, Показала в изломе своём, Как красив наш таинственный случай, Как нам нежно и дружно вдвоём.

Две птицы

Две птицы встретились в метели, В холодном воздухе равнины, Они от разного летели, Но ветер сблизил их единый. Свистя, и то исполнен ласки, То вдруг исполнен древней злобы, Снежистые крутил он маски, И гневно громоздил сугробы. В пороше быстрой, в диких дымах, Он этих птиц сомчал обеих, Кружа в полях необозримых, И путая в снежистых змеях. В неисчерпаемости гнева, В необозримости равнины, В разбегах вьюжного напева, Мелькали белые личины. И обезумленные птицы, Не для напрасного усилья, Забыв родимые станицы, Сплели в безумном ветре крылья. Когда ж от Севера до Юга Слиялось в двух сердцах влеченье, Их сразу остудила вьюга, Втянувши двух в одно теченье.

Ирландская девушка

Поздно ночью вчера о тебе говорила собака, О тебе говорил на болоте в осоке кулик, Это ты одинокая птица в лесу между веток, Одинокой был птицей, пока ты меня не нашёл. Обещался, и ложь ты сказал мне, что будешь со мною, Говорил – будешь там, где пасутся овечьи стада, Был протяжен мой свист, и тебе триста раз я кричала, Не нашла ничего, только жалко ягнёнок блеял. Ты мне трудную вещь обещал – как подарок любимой, Золотой дать корабль, и с серебряной мачтой на нём, Городов дать двенадцать, – чтоб в каждом был рынок богатый, Подарить мне дворец, белый двор на морском берегу. Невозможную вещь обещал – как подарок любимой, Подарить мне перчатки из рыбьей хотел чешуи, И из птичьих ты шкурок хотел подарить башмаки мне, И из лучших в Ирландии платье тончайших шелков. Мне родная с тобой говорить не велела сегодня, Не велела и завтра, и мне в воскресенье молчать, Так со мной говорила родимая в злую минуту, В час, как дверь затворяла, когда обворован был дом. Ты мой отнял восток, у меня и мой запад ты отнял, Всё, что было за мною, ты взял, всё, что там предо мной, Отнял Месяц в ночи, отнял с Месяцем яркое Солнце, И мой страх говорит, что и Бога ты взял у меня.