Дар Земле
вернуться

Бальмонт Константин Дмитриевич
Шрифт:

Неверности

Стало много красных яблок, И брусника весела. Жмётся к ветке синий зяблик, Мыслит: Где бы взять тепла? Весь лесной багряный округ Наряжается в пожар. В бледном небе долгий оклик, Журавлей летит базар. Продают ли? Покупают? Русь Египту на промен. Скоро воздух будет спаян, В небе призрак белых стен.

В кибитке

Луна глядит как глаз кита, Который, жутко-белый, Плывёт и лоскутом хвоста Бьёт в дальние пределы. И нет, не бьёт хвостом тот кит. А, в воздух упирая, Плывёт, и глаз его как щит Среди морей без края. Ты думал, это облака Плывут лазурью ночи. А то китовьи лишь бока, И с ними даль короче. Я еду-еду. Мёрзлый вид Налево и направо. И виснет круглый сталактит Безмерного удава. Схлестнулся с белым он китом, И вгрызлось чудо в чудо. Расстался кит с своим хвостом, И сдавлен змей как груда. Молчу. Смотрю. И нет кита. И больше нет удава. Лишь голубая пустота И золотая слава.

Забава

Я веселился С Забавой Белой. Я опушился, Как колос спелый. Смеясь, умылся Я свежим снегом. В полях носился Проворным бегом. Я в шёлк рядился, И в бархат пышный. В лесах крутился, Как дух неслышный. Я притаился За косяками. Я в дом ломился, Гремя замками. Я засветился, Плясал и топал. О стены бился, И ставней хлопал. В трубу укрылся, Насытясь скачкой. И там томился, И ныл заплачкой. Освободился От злой неволи. Оборотился Я зайцем в поле. Воронкой вился В песчинках снега. И сам дивился, Что в этом нега. Скакнул, вонзился В крыло воронье. С ней наклонился В крестопоклонье. Мечтой влюбился В верченье круга. С Забавой слился, И мчит нас вьюга.

Солнечный знак

Уж скоро крикнет петух весны, Что пламя мчится из вышины, Что пламя пляшет пред торжеством – Дрожать гореньем во всём живом. Мы знаем зиму и звонкий лёд, Мы знаем ветра живой полёт, Секундной стрелки проворен бег, Буравчик тонкий источит снег. Летит к нам вольность, легко-светла, Качая в небе колокола, В весёлый полдень почуял дух, Что там на Солнце пропел петух.

Бросить

Бросить брызги острых молний, Звёзд, разломанных в куски, Гнать по Морю в ярком чёлне Стаю, вражьи челноки. Бросить бремя дымной тяги, Рушить в пропасть взлёты гор, Ширь Сахар, лишённых влаги, Взрезать, меряя простор. Бросить бреды снов минувших, Свергнуть тени в пустоту, Быть пчелой в цветущих вишнях, Подорожником в цвету.

Врубель

Врубель – пламень, лебедь, демон, Врубель – бешеная скачка Четырёх копыт коня. Вот оракул. Тих и нем он. Но зазыбилась заплачка, Вмиг слетает с уст, звеня. Врубель – демон, лебедь, пламень. Ценный камень, И сирень. Врубель – косвенная тень, Уплывающая лодка, Взбрызги Солнц, плеснувших чётко На заветную ступень Тайной лестницы, ведущей В мир тончайший, вечно сущий, В наш великий, в наш грядущий, Богоравный день.

День

Китайское Тиэнь, зиждительное Небо, – Наш светозарный День, – Индусское Диу, – Теос Эллады, Дзэйс, – и Деус гордых Римлян, – Ацтекское Теотль, – напев подобных букв, Меняющийся звук с единым означеньем О братстве говорит богов с людьми в веках.

Башня

Всходы башни Путь змеиный. День вчерашний Стал картиной. На картину Я смотрю, Тайно стыну, Говорю. Дни как струи, Вечно то же. Лишь чешуи В змейной коже. Час линянья, Спит змея. В созиданьи Новый я. Дни как зёрна, В скрытом тают. И упорно Прорастают. Колос пашен, Серп и сноп. Он не страшен, Мнимый гроб. Дни как зори, Зовы в страны. В звёздном море Мост румяный. Средоточий Вещий бред. После ночи Рдеет свет. Дни как груды Копей чёрных. Изумруды В жерлах горных. Взмах киркою, Вот руда. Я открою Жизнь всегда. Чрез рубины Зыбь в опале. Ход змеиный По спирали. Взлёты башни Храм змеи. Зёрна пашни Все мои.

Ступени

В расщелинах древних ступенчатых слов Таятся глаза сновидений. Там змеи забытых заветов и ков, Дремотные грузные тени. Заросшая лестница. Терем немой. Под крышей гнездятся лишь совы. Постранствуешь в мире, и тянет домой, И древние манят основы. Всхожу на ступени. Проснулась змея. И встречен при входе я Змеем. О, здравствуй, старинная правда моя, Мы выявить клад наш сумеем.