– Чудесного дня! – крикнула она, когда я проходил мимо двери. Снова эта улыбка, казавшаяся слишком дружелюбной. Что-то в ее манере вести себя заставило меня предположить, что она многое знает о своих гостях, возможно, больше, чем они сами признают.

– Вам тоже спасибо, – проговорил я, сам не зная почему, чувствуя себя немного виноватым.

– Если вы собрались к морю, это недалеко, – добавила она. – Просто идите по этой дорожке. Примерно через 200 метров будет небольшая аллея между домами. Дальше кусты, между ними тропинка. Вы ее найдете.

Я кивнул и отправился в путь. Солнце светило ярко, день обещал быть жарким. Дорогу я нашел легко и вскоре остался один, окруженный тихими звуками природы. Она была почти сюрреалистична, эта тишина. Ни шума моторов, ни голосов. Только легкий ветерок, шуршащий в кустах, и приглушенный шум моря вдалеке.

Идя по тропе, я увидел впереди море, простирающееся до горизонта. Я остановился, чтобы впитать это зрелище. Это был один из тех моментов, когда жизнь внезапно становится легкой, почти как свободное дыхание после долгой душной ночи. Я знал, почему я здесь – мне нужны были эти моменты, чтобы снова обрести себя. Мысль о том, что Анна осталась дома и погружена в работу, пока я наслаждаюсь этим зрелищем, вызвала во мне чувство вины. Но я быстро отогнал эту мысль. Это было мое время.

Слева от меня в море уходила длинная пристань. В конце ее стояла простая деревянная хижина, одиноко приткнувшаяся у бескрайнего моря. Что-то в этой картине привлекло меня.

Большие прямоугольные сетки, натянутые на длинные стойки, висели в воздухе, как гигантская паутина. Конструкция выглядела до странного хрупкой, как будто достаточно сильного порыва ветра, чтобы опрокинуть все сооружение.

Я как раз собирался идти дальше, когда приметил грифельную доску. Она была прикреплена рядом с дверным косяком, сколоченным из чего попало. Доска была исписана мелом и висела на уровне глаз. «Что бы ты сделал, если бы не боялся?»

Вопрос застал меня врасплох. На мгновение я остановился и перечитал его. Что-то во мне шевельнулось, отозвалось тяжестью в груди, напомнив о решениях, которые я принял – или не принял – в своей жизни. Казалось, фразу намеренно написали здесь, чтобы я прочитал ее именно в этот момент. Грифельная доска словно разговаривала со мной, желая, чтобы я подумал о том, что действительно мешает мне жить.

Внезапно рядом с хижиной появился мужчина. На нем была куртка-парка, слегка развевающаяся на легком ветру, седые волосы свисали до плеч. Пронзительные синие глаза казались отражением неба над головой. Он приветливо помахал рукой, как будто уже ожидал меня.

– Добрый день! Входите, входите, – крикнул он.

Я колебался. Мысль о том, чтобы ступить на этот зыбкий причал и приблизиться к незнакомцу, тревожила. Одновременно я чувствовал странное любопытство, которое влекло меня вперед. Мужчина излучал спокойствие, которое резко контрастировало с моим внутренним состоянием.

– Заходите! – снова крикнул он, его голос был решительным, но дружелюбным. Чем ближе он подходил, тем больше морщин я мог различить на его лице, глубоких линий, сбегавших по коже, словно маленькие дороги. Он казался человеком, многое пережившим, но при этом сохранившим легкость, которой мне часто недоставало в собственной жизни.

– Рад, что вы здесь. Я уже ждал вас!

От этих слов у меня по спине пробежала дрожь. Ждал? Как он мог обо мне знать?

Я чувствовал, как разум внутри бьет тревогу, будто та часть меня, что помогла мне выжить в банке, приказывала уйти. Но другая часть – та, что любила приключения, что велела мчаться по крутым склонам на горном велосипеде в погоне за острыми ощущениями, – эта часть убедила меня остаться.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Андреас, – ответил я почти машинально.

– Андреас, – повторил он и улыбнулся, как будто мое имя что-то для него значило. – Добро пожаловать. Не нужно бояться. Хочу вам кое-что показать. – Он протянул мне руку: – Я Клаудио.

Я поколебался, затем ответил на его рукопожатие. Оно было твердым, теплым и каким-то обнадеживающим. Сделав наконец шаг к причалу, я почувствовал, что преодолел черту и пути назад нет. Я еще не знал, что этот шаг был одним из самых значительных в моей жизни.

Мужчина двинулся вперед. У него были стройные загорелые ноги с по-детски гладкими ступнями. Должно быть, из-за того, что он ходил босиком по песку, надежно отшлифовавшему мозоли. Я подумал, что теперь ему не нужен педикюр.

Ветер внезапно набрал силу, как будто был живым существом, становившимся сильнее с каждым вдохом. На прежде безупречном небе появились облака. Теперь казалось, что причал под моими ногами действительно колеблется, и с каждым шагом я чувствовал себя все менее уверенно, как человек, потерявший опору. Я ощущал запах водорослей, которые взбалтывала вода под нами. Над хижиной и за ней, словно паутина, беспорядочно тянулись и развевались на ветру бесчисленные канаты и веревки. Это зрелище усиливало тревогу, как будто в хаотичной структуре было что-то угрожающее, чего я не мог уловить. Была ли какая-то система в этих спутанных петлях? Я не мог этого распознать. Все выглядело беспорядочно, словно кто-то собрал все это вместе как придется. Обычно мне требовалась четкая структура, что-то конкретное, на что можно было бы положиться. Работающая система означала безопасность.