Примечание. «Революционная элита» — это люди, избранные в ЦК в 1917–1922 гг. (включительно). Информация, содержащаяся в столбцах, озаглавленных «все члены ЦК», «старая элита» и «новая элита», взята из Советской исторической энциклопедии. Столбец под заглавием «все члены ЦК (любая партия)» отражает факт состояния в любой революционной партии до 1917 г. В столбце «делегаты съезда партии в 1922 г.» представлены данные о времени вступлении в партию всех делегатов, которые присутствовали на XI съезде (XI съезд Российской коммунистической партии (большевиков), 27 марта – 2 апреля 1922 г. Стенографический отчёт. М., 1922. С. 714.).

Солдаты и рабочие, участвовавшие в революционном движении 1917 г., не вошли в партийную элиту. Исследователи, которые в своё время настаивали на пересмотре истории Октябрьской революции и гражданской войны, подчёркивают решающую роль народных масс и утверждают, что вступить в партию мог любой солдат или рабочий [67] . Но элита как была, так и осталась тесным кругом избранных. Ведущая роль в нём принадлежала мужчинам (NB) — марксистам-подпольщикам, — стоявшим у руля партии до Февраля 1917 г. 62% всех представителей революционной элиты (48 из 78 человек) ещё до событий 1905 г. занимались революционной деятельностью. Возможно, лишь один представитель революционной элиты оказался вовлечён в радикальную политическую деятельность после Февраля 1917 г. — узбекский партийный лидер А. Рахимбаев. Он стал коммунистом в 1919 г., когда ему исполнилось 23 года. И.И. Кутузов, глава Московского объединения текстильной и лёгкой промышленности, также, по всей видимости, стал членом партии после 1917 г. Но возможно, ещё в 1917 г. или даже раньше он был членом другой революционной организации [68] .

Изучая элиту на протяжении 74 лет советской истории, учитывая возрастные особенности и жизненный опыт, мы следуем в этой книге несколько упрощённой схеме её деления на четыре поколения. Первое — родившиеся до 1900 г. Второе — советские руководители, которые родились в 1901–1920 гг., третье — рождённые в 1921–1940 гг., четвёртое — те, кто родился после 1941 г. Революционная элита 1917–1923 гг. целиком представляет первое поколение. Его составляли преимущественно молодые люди, усреднённый год рождения её представителей — 1884 г. В 1905 г. средний возраст члена ЦК составлял 21 год, а в 1917 г. — 33 года. Если сравнить усреднённый год рождения для двух подгрупп революционной элиты, то для старой революционной элиты это будет 1883 г., а для новой — 1887. Такую разницу в возрасте нельзя считать незначительной. Представители старой революционной элиты в 1905 г. по большей части являлись уже взрослыми людьми (их средний возраст — 21 год). Для вторых же пора отрочества ещё не закончилась (в 1905 г. им исполнилось 18 лет). В то же время, представители обеих групп были захвачены революцией. Те, кто помладше, состояли в революционных группах учащихся старших классов гимназий и училищ, тем самым зачастую прерывая своё дальнейшее обучение [69] . В 1920 г. средний возраст представителя старой революционной элиты достигал 37 лет, в тоже время для новой элиты этот показатель составлял 33 года. В общем, не такая уж большая разница.

Известно место рождения 77 из 78 представителей революционной элиты. Все они уроженцы разных мест Российской империи (табл. 1.5). Только восемь человек — москвичи или петербуржцы, к тому же в основном не из рабочих семей. Примечательно, что в их число входят три женщины: В.Н. Яковлева, А.М. Коллонтай и Е.Д. Стасова — единственные представительницы слабого пола в революционной элите. Более половины членов ЦК (40 из 77) родились за пределами Европейской части Российской империи [70] . Революционная элита была этнически смешанной, что вполне согласуется с фактором происхождения [71] . Только половина из её представителей (38 из 78) являлись великороссами. Вторую по численности группу — 13 человек (17% от общего числа) — составляли евреи. Восемь человек были украинцами; национальные меньшинства Прибалтики и Закавказья представляли восемь и пять человек соответственно. Ещё шесть человек, входивших в состав революционной элиты, принадлежали к другим национальностям. Такое положение дел, казалось бы, подтверждает теорию тех, кто считает большевиков организацией инородцев в России, но также и противоречит идее о нерушимом единстве партии. Впрочем, этнических русских среди рядовых членов партии было гораздо больше: в 1922 г. они составляли 72% от их общего числа, евреи — 5%, а украинцы — 6% [72] . В этом смысле старая революционная элита мало или совсем не отличалась от новой. В обоих случаях великороссы составляли примерно половину — 9 из 19 и 18 из 32 соответственно. В каждой подгруппе евреи составляли приблизительно десятую часть: двое в старой элите (Иоффе и Лашевич, последний ненадолго вернулся в состав ЦК после 1922 г.), трое в новой (Гусев, Пятницкий и Зеленский). Однако, что интересно, в подгруппе, которую мы назвали ядром революционной элиты, евреи составляли 35% (8 из 23) [73] . Итак, революционная элита была многонациональной и объединяла уроженцев разных областей и регионов России. Это не позволяет переносить на послереволюционный период выводы Дэвида Лейна о национальном составе большевиков до 1907 г., которые, по его мнению, в противоположность меньшевикам «в подавляющем большинстве случаев были великороссами» [74] .

Примечание. Революционная элита — члены партии, избранные в ЦК в 1917–1922 гг. (включительно). Старая элита — это те, кто не был переизбран после 1920 г. Новая — те, кто впервые вошёл в состав ЦК после 1920 г. Европейская часть России — территории бывшей РСФСР в 1991 г. западнее Урала.

Социальное происхождение, образование и род занятий — связанные между собой категории. Исходя из этого положения, наиболее очевидным для западных исследователей было деление членов партии на рабочих и интеллигенцию, а для советских — на рабочих, крестьян и служащих (такого же принципа придерживались и в партийных документах). Как уже было показано выше на примере работ Лейна, Элвуда и Хеймсона, наиболее заметной тенденцией развития партии до 1917 г. оказалось сокращение доли интеллектуалов и переход доминирования к рабочим. Принимая это во внимание, кажется неожиданным утверждение Мосса, что типичный представитель высшего руководства или старых большевиков — это человек, принадлежащий к среднему классу, с высшим или законченным средним образованием. Ригби пришёл к сходным выводам. «Ведущая роль интеллигенции в руководстве [партии], — по его словам, — видна даже в количестве её представителей (не говоря уж о её идеологическом влиянии. — Э.М., С.У.), и это положение сохраняется и после Революции» [75] .

Наши собственные исследования показали: обращаться с социальным статусом членов партии в научной работе следует с большой осторожностью. Порой нелегко определить, род занятий партийных руководителей до революции. Информация об этом скудна, и многие в начале XX в. занимались только партийной работой. Они регулярно меняли род занятий, их трудовая деятельность перемежалась с тюремным заключением, ссылками или вынужденной эмиграцией. Начало Первой мировой войны помешало карьере многих революционеров, причём не только из числа молодых людей, призванных в армию. Учитывать показатели происхождения и степени образования также следует с осторожностью, но всё же эта проблема поддаётся более простому решению. Чтобы установить, к какому социальному слою принадлежит тот или иной член партии, нужно выяснить профессию его отца. В данном случае вновь становится уместным деление революционной элиты на несколько подгрупп (по происхождению). Итак, 42% (8 из 19) представителей старой революционной элиты происходили из низших слоёв: семей рабочих или крестьян. Эти же пропорции верны и для ядра нашей элиты (10 человек из 23). Зато в рядах новой элиты выходцы из низших слоёв составляли 66% (21 из 32). В любом случае, значительная часть представителей революционной элиты имели плебейское происхождение. 52% всех членов ЦК (40 из 77) — дети рабочих или крестьян: из них 16 человек (21%) — выходцы из рабочих; 24 (31%) — из крестьян. Причём последних в рядах новой революционной элиты было больше, чем среди представителей старой [76] .